«Трахни их, Шэгги!» Футбол через боль

Даррен и сам не понял, как так вышло, но его первый матч за «Итчен Сайнтс» кончился освежающе – 0:15. Он-то ни при чем, ему семь, вокруг все старше на два года, но все равно же несолидно. Тут еще папа со своими шуточками. «0:15? Но ты еще можешь выиграть гейм. Что? Это не теннис? Тогда прости». Да что он вообще смыслил в футболе? Побегать в юности любил, пока не закурил, но футбол – мимо. Вышел раз попинать мяч с сыновьями и первым ударом сломал палец ноги. Одно удовольствие было пилить потом в Шотландию, за рулем фургона с мебелью. Даррен сидел рядом – а куда его девать, после развода родителей он не ужился с отчимом и вернулся к папе, – но носильщик из него так себе.

Прокатившись тогда со сломанным пальцем, Норман Андертон бросил эту собачью работу и устроился таксистом. У Даррена кое-что получалось, он уже не только быстро бегал, как отец когда-то, но и ухитрялся не терять по пути мяч, выиграл со школьной командой чемпионат Саутгемптона и получил медаль из рук Кевина Болла, защитника «Портсмута». За несколько лет медалей скопилось столько, что на одной из стен кухни не стало свободного места. После новой победы в городском кубке родители игроков закатили турнир по боулингу. Утром Даррен спустился к завтраку и онемел: его награды пропали, а на стене одиноко поблескивала медалька отца за победу в боулинге. Норман Андертон любил пошутить не только после поражений.

Даррен рос застенчивым тихоней, весь в деда, который навоевался в Корее и залег с чайком перед телевизором, грустил о «Чарльтоне», куда не попал из-за армии. С таким же вялым характером Даррен до пенсии бы пылил в городском чемпионате, кто-то должен был наглеть за него. Его папа рос в интернате (отчим, Гарри Андертон, неразборчиво пил, а родного отца Норман потерял в два года), в тринадцать лет заделался байкером, мотался по гастрольному маршруту The Small Faces, дрался с фанатами других рок-групп и вообще робеть не привык. А тут-то чего стесняться: есть телефон Дэйва Херста, директора молодежки «Портсмута», надо звонить и проситься на просмотр. Зазеваешься, напросится кто-то другой, а ты станешь таксистом, как младший брат Бен, что тоже мнил себя футболистом, но сломал ногу и стал никому не нужен. Папа позвонил, отвез Даррена, и через несколько недель тот мыл бутсы Кевина Болла в раздевалке «Портсмута».

А потом был десятикилометровый кросс по песку и гальке с тренером Королевского военно-морского флота. Через неделю Андертон финишировал быстрее тренера. В первой игре за резерв «Портсмута» он вышел после перерыва, забил первым касанием, но через две недели сломал ногу, на полторы недели оказался в гипсе и каждый день – по приказу врача команды Джона Диккенса – скакал на костылях двадцать кругов, пока остальные тренировались.

Жизнь будто тучей заволокло: дедушка пережил инсульт и ослеп, два одноклассника загремели в тюрьму, сестра травмировала лодыжку и бросила гимнастику, а отец затосковал. Первые годы после развода бывшая жена приходила вечерами, готовила детям ужин, все было почти по-старому, если не считать того, что на ночь она возвращалась к новому мужу. Отец не искал новых отношений, его свободное время поглощал развоз детей по тренировкам и играм. Но дети подросли, с Джейн, бывшей женой, встречались уже только на соревнованиях, а потом, когда травмы отвадили от спорта дочь и младшего сына, и этих встреч стало меньше. Остались только игры Даррена.

Напрыгавшись с костылями, Андертон забил победный мяч «Ипсвичу» в первой игре после возвращения, подписал взрослый контракт на сто пятьдесят фунтов в неделю и в девятнадцать лет достиг с «Портсмутом» полуфинала Кубка Англии. Там как было-то: сначала наткнулись на «Лейтон Ориент». Январь, мороз, отменили все игры, кроме этой, а Даррен забил два мяча на заиндевелом поле и мигом прославился – вся Англия от нечего делать смотрела этот матч. В следующем раунде – против «Мидлсбро» – на трибуне «Фрэттон Парка», где проходила игра, сидели Грэм Сунесс, тренер «Ливерпуля», и скауты «Тоттенхэма». Даррен отдал голевую передачу, а в переигровке забил два мяча (первый – ударом с углового) и втащил «Портсмут», середняка второй лиги, в четвертьфинал.

В раздевалке тренер Джим Смит призвал игроков отметить это событие так, чтобы запомнилось на всю жизнь. В итоге отметили так, что утром едва вспомнили счет, но на четвертьфинал с «Ноттингем Форрестом» Брайана Клафа вышли свежими, левый защитник Стюарт Пирс по прозвищу Псих первым делом срубил Андертона, у того начались судороги, но «Портсмут» и так затолкал один мяч, а потом дружно отработал в защите.

Перед полуфиналом – против, подумать только, «Ливерпуля» – Андертон играл с партнерами в гольф. Все было как обычно, только журналистов навалило больше, чем игроков. «Ты с ума сошел? Зачем ты сказал им, что не хочешь переходить в «Ливерпуль»?» – докопался вечером Стив Уикс, агент Андертона. – «А что я должен был сказать перед матчем с «Ливерпулем»? Это самая важная игра в истории «Портсмута», а я объявлю, что хочу уйти к соперникам? Нет, я не сошел с ума». За завтраком в день матча полузащитник Стив Уигли, которого Андертон выдавил из основы, шепнул: «Если хочешь обмануть их вратаря Гроббелара, смотри в одну сторону, а бей в другую».

Играли на «Хайбери», Даррен увидел на трибуне Clock End, забитой фанатами «Портсмута», баннеры «Андертон ходит по воде» и «Трахни их, Шэгги!» (Шэгги – повар из мультфильма «Скуби-Ду», очень похожий на Андертона), за девять минут до конца овертайма Иан Раш потерял мяч в центре поля, правый защитник «Портсмута» Уоррен Нилл дал на ход Даррену, тот убежал навстречу Гроббелару, глянул в дальний угол, пробил в ближний, вскинул руки, будто собрался взлететь, и ринулся к болельщикам: «Господи, мы сделали это! Мы в финале!»

Через пять минут «Ливерпуль» сравняет, в переигровке грянет серия пенальти, до Андертона даже не дойдет очередь, «Ливерпуль» победит 3:1, а потом обыграет в финале «Сандерленд», но ничего этого Даррен еще не знал, он понимал только, что ему девятнадцать, полгода назад он даже в своей семье не считался главным талантом, а сейчас он самый желанный футболист Англии и у него подкашиваются ноги от усталости.

Шестью годами ранее на тренировку юношеской команды «Портсмута» пришел тренер основы Алан Болл. Он заметил, что игроки увлекаются игрой внешней стороной стопы и крикнул: «Если хотите выпендриваться, то валите к чертовой матери в «Тоттенхэм»!» Перед голом Гроббелару Андертон обработал мяч именно так, как запрещал Болл, и через два месяца «Тоттенхэм» купил его за два миллиона фунтов. После первого сезона во взрослом футболе Андертон получил четырехлетний контракт на три тысячи фунтов в неделю, подъемные – двести тысяч, BMW, квартиру в Стэнморе на северо-западе Лондона и снялся в рекламе Sky Sports.

Вместе с Андертоном менеджер «Тоттенхэма» Терри Венейблс подписал защитника «Саутгемптона» Нила Раддока по кличке Адская Бритва. Через год Раддок и его подружка приковали себя наручниками к дому владельца «Тоттенхэма» Алана Шугара, протестуя против увольнения Венейблса. В середине того сезона Андертон перенес операцию по удалению паховой грыжи, после Нового года почти в каждой игре отдавал голевой пас, помог Тедди Шерингему стать лучшим снайпером чемпионата, а сам был признан болельщиками «Тоттенхэма» самым полезным игроком клуба и попал в сборную, которую как раз подхватил Венейблс.

Перед заездом в отель сборной Даррен нервничал сильнее, чем на первом свидании со своей девушкой Керри, боялся, что его переоценивают, что сборная через полтора года после второй лиги – это подозрительно лихо, но в лобби услышал Тони Адамса: «О, здорово! Выпьешь с нами пиво?» – и волнение смылось. В дебютной игре на «Уэмбли» с Данией Даррен провернул несколько ловких финтов и стал лучшим игроком: «Помнишь, мы проигрывали «Эвертону», – напомнил в раздевалке Венейблс, – у тебя болел пах, в перерыве ты отмокал в ванной и жалел себя, но я говорил, что все будет в порядке? А ты сомневался».

Через год Андертон забил шведам невероятный мяч от двух штанг, а после матча, заправившись пивом, стал играть в снукер с Гари Паллистером, защитником «МЮ». «Я слышал, что Фергюсон хочет подписать тебя» – сболтнул Гари. Даррен решил, что это пустой треп, улетел отдыхать в США, зацепив в Хьюстоне финал НБА, а потом узнал от брата, что звонил Фергюсон: его правый вингер Андрей Канчельскис собрался уходить, и он готов дать за Андертона шесть миллионов фунтов.

Владелец «Тоттенхэма» Шугар тут же вызвал Даррена: «Я уже продал Клинсманна с Попеску и не могу потерять тебя. Оставайся!» – «У тебя был фантастический сезон. Я хочу строить команду вокруг тебя», – дожимал тренер Джерри Фрэнсис. – «Подпишем новый контракт и ты станешь одним из самых высокооплачиваемых игроков Англии!» – кричал Шугар, доставая бутылку шампанского. Через полгода, первого января 1996-го Андертон и Фергюсон столкнулись в коридоре «Уайт Харт Лейн». Андертон поздоровался, Фергюсон прошел мимо, «Тоттенхэм» выиграл 4:1. У «МЮ» забил Энди Коул, после прострела с левого фланга мяч ему подправил новый правый полузащитник «Юнайтед» Дэвид Бекхэм.

Даррен не сыграл ни тогда, ни в большинстве других матчей сезона. Снова болел пах, врач «Тоттенхэма» Тони Ленаган говорил, что ничего серьезного, через пару недель пройдет, Даррен выходил на тренировки, но боли возвращались и с каждым разом – все сильнее. Венейблс посоветовал доктора сборной, тот был не так оптимистичен, как Ленаган: оказалось, в «Тоттенхэме» скрывали от Даррена, что у него грыжа и нужна операция, надеясь скорее вернуть его на поле. Андертон пропустил семь месяцев, и, чтоб не пролететь мимо домашнего Евро-1996 (Венейблс уже наигрывал на его месте Стива Стоуна), стал вечерами дополнительно заниматься с физиотерапевтом сборной Дэйвом Батлером.

«Я видел тебя на пробежке с Батлером, – сказал Ленаган. – Но за твое лечение отвечаем мы, а не сборная Англии». – «Тони, а давай бегать вместе». В середине апреля Даррен вернулся на поле, через две недели забил два мяча «Лидсу», хотя накануне едва мог ходить, и поехал со сборной в Гонконг – готовиться к Евро. На излете короткого сбора Тони Адамс попросил у тренера разрешения устроить вечеринку, в баре отеля появилось стоматологическое кресло, игроки садились туда, разевали рты и литрами глотали пиво. В одиннадцать утра Андертон проснулся в панике: одиннадцать, проспал последнюю тренировку, теперь Венейблс вышвырнет его из состава, и ради чего он мучился столько месяцев. «Расслабься. Он посмотрел, что мы творим в баре и отменил тренировку», – успокоил вратарь Иан Уокер.

Перед каждой игрой Евро-1996 болельщики сопровождали команду от отеля Burnham Beeches до «Уэмбли», а Алан Ширер включал в автобусе новый гимн сборной Англии «Футбол возвращается домой». Наутро после ничьей со Швейцарией папарацци сфотографировали Шерингема с Кэмпбеллом на выходе из ночного клуба в графстве Эссекс. Венейблс попросил игроков возвращаться не позже десяти вечера, а взамен не стал менять состав и дал всем шанс исправиться во втором туре. Неделю Андертон и остальные сидели в отеле, играли в Nintendo и ставили на другие матчи турнира, а потом настал второй тур: Англия – Шотландия. Во время гимна Даррен заметил, что его мама слишком активно машет с трибуны руками. Эмоции, понятно, но папа-то вообще шотландец, а сын играет за Англию на «Уэмбли», и папа вон как спокоен.

Во втором тайме Андертон пробросил мяч Гаскойну, тот перекинул Колина Хендри и, не давая мячу опуститься на землю, исторг красивейший гол Евро-1996. Гаскойн улегся на газон, широко раскрыл рот, пародируя гонконгскую вечеринку, а подбежавший Ширер плеснул в него водой из бутылки. После игры Андертон узнал, что перед мамой сидел ее любимый певец Род Стюарт, болельщик сборной Шотландии, и во время гимна она пыталась сообщить об этом сыну. «Ах, какая досада, что Даррен узнал об этом только сейчас», – съязвил папа.

С каждой игрой Англия выглядела все мощнее, но в полуфинале Андертон попал в штангу в дополнительное время, а в серии пенальти немецкий вратарь Кепке отбил удар Саутгейта, и через несколько дней Елизавета II вручила Кубок Европы Юргену Клинсманну, двумя годами ранее забившему свой первый мяч за «Тоттенхэм» с паса Андертона. Даррен улетел с новой подругой Кэти (предыдущая, Керри, устраивала за Андертоном слежку – пришлось расстаться) на остров Антигуа, там разыгрался ураган, но досрочное возвращение в Лондон ошарашило еще сильнее, опять боли, операция, реабилитация и новая напасть – нанятый «Тоттенхэмом» эксперт изучил походку Андертона и заметил: одна нога короче другой, отсюда все проблемы. Даррену дали ортопедические стельки, через два месяца он вернулся на поле и сразу порвал подколенное сухожилие. Эксперт ошибся, ноги одинаковые, стельки были ни к чему.

Под давлением президента Шугара Даррен отказался от пункта в контракте, гарантировавшего ему самую высокую зарплату в команде, а в «Тоттенхэме» возник новый тренер, швейцарец Гросс. Он отменил привычные выходные, обязал игроков заселяться в отель Cockfosters накануне матчей, а после поражений от «Челси» 1:6 и «Ковентри» 0:4 слетел с катушек. На тренировке Даррен опять, в сотый раз ощутил дикую боль, кажется, надорвал пах, но услышал от Гросса: «Завтра ты выйдешь на поле. Ты должен пройти через это. Все травмы – в твоей голове». – «Прекрасно! Я буду играть одной левой».

К середине первого тайма «Тоттенхэм» забил «Барнсли» три мяча, но Гросс заменил Андертона только на семидесятой минуте. На утренней тренировке Даррену стало плохо после первого же удара, он зашагал к доктору, но Гросс крикнул: «Никто не имеет права уходить с тренировки!» В матче с «Астон Виллой» Гросс выпустил Андертона за пятнадцать минут до конца – тот не мог коснуться мяча правой ногой, и 1:2 превратились в 1:4. «У тебя сильное внутреннее кровотечение», – услышал утром Даррен от врача. За полгода до чемпионата мира Андертон выбыл на четыре месяца.

В это же время в «Тоттенхэм» вернулся Клинсманн. Он добился от Шугара разрешения вывезти Даррена к баварскому врачу Хансу-Вильгельму Мюллер-Вольфарту. Подлечившись в Мюнхене, Даррен стал бегать в лондонских парках с физиотерапевтом Терри Бирном, тренер сборной Гленн Ходдл посоветовал отпроситься в аренду для хоть какой-то практики, но Шугар отказал, и Андертон стал играть за вторую команду «Тоттенхэма» под присмотром Рэя Клеменса, помощника Ходдла. Только в конце апреля, когда «Тоттенхэм» осел на шестнадцатом месте, Гросс вернул Андертона в основу, клуб набрал семь очков в трех играх, остался в АПЛ, а Даррен приехал в лагерь сборной в испанской Ла-Манге. После серии игр Ходдл поочередно вызвал к себе каждого из тридцати игроков, чтобы сообщить им, летят ли они на чемпионат мира. Андертон зашел четвертым. «Ты пережил ад с травмами и реабилитациями, – сказал Ходдл, – сделал все, что от тебя зависело. Теперь у тебя есть несколько недель, чтобы стать еще здоровее. Ты в команде».

Родители рассказывали: болельщики жаловались, что Ходдл держал в запасе Бекхэма и выпускал на правый фланг этого вечного английского пациента, но Даррену было все равно. В третьем туре он забил потрясающий мяч в ближнюю девятку ворот Мондрагона, игру с Аргентиной в 1/8 финала снова начал правым бровочником (левым был Грэм Ле Со), но после удаления Бекхэма стал играть защитника. «Перед овертаймом я увидел Дэвида в туннеле, – вспоминал Андертон в своей книге Takenote! – Я подошел к нему и сказал: «Не переживай. Просто судья – засранец. Но я так и не смог утешить Бекхэма». Наутро после поражения Англии в серии пенальти Mirror вышла с заголовком: «Десять героических львов и один глупый мальчик».

Через год таблоид добрался и до Андертона. После чемпионата мира тот выдал очаровательный сезон с новым тренером «Тоттенхэма» Джорджем Грэмом, выиграл Кубок Лиги, первый взрослый титул, забил «Лидсу» самый красивый мяч в карьере, но на старте следующего чемпионата – за год до истечения контракта – повредил ахилл, и на последний странице Daily Mirror появился список всех травм Даррена за последние пять лет с выводом: ему никто не предложит контракт, кому он такой нужен.

Полную историю болезней Андертона мог слить только кто-то из клуба, а реплика про контракт сужала круг подозреваемых до одного человека: Алана Шугара. «Я не должен был этого делать. Желаю тебе поскорее выздороветь», – парировал Шугар гнев Андертона. Даррена не отпустили в Мюнхен к Мюллер-Вольфарту, он пропустил четыре месяца, но незадолго до Евро-2000 вернулся, забил на финише сезона три мяча, а в последнем туре надорвал пах и вместо Бельгии с Голландией поехал с семьей в Марбелью, продлив перед этим контракт с «Тоттенхэмом».

Продав клуб Дэниэлу Леви, Шугар бросил на прощание: «Тело Андертона никому не понадобится, даже музею». Даррен все-таки пригодился новому тренеру «Тоттенхэма» Гленну Ходдлу, хотя врачи и не советовали играть больше тридцати минут, а после игр ноги приходилось срочно помещать в ведро со льдом. Свен-Йоран Эрикссон вернул Андертона в сборную, но экстравагантные предсезонки Ходдла (отдых, июньский сбор в Ла-Манге, каникулы, потом опять сбор) ужасно сказались на ногах. В клубе привыкли, что Даррен постоянно мотается на лечение в Филадельфию или в Мюнхен и не доверяет клубным докторам, а сам Андертон смирился с тем, что играть в футбол он сможет только через боль.

За полгода до конца контракта сменщик Ходдла Дэвид Плит попросил сыграть с «Бирмингемом», хотя Даррен еще не долечил ахилл. Клуб плелся на семнадцатом месте, его нужно было спасать, Андертон выдержал три игры, «Тоттенхэм» взял девять очков и скакнул в середину таблицы, а Даррен, конечно, снова надорвал ахилл и вылетел до конца сезона. В мае он получил письмо:

«Дорогой Даррен,

Я пишу, чтобы сообщить вам, что «Тоттенхэм» не будет предлагать вам переподписать контракт, истекающий 30 июня 2004 года.

Хотел бы поблагодарить вас за все ваши усилия от имени клуба и пожелать удачи в будущем.

С наилучшими пожеланиями.

Искренне ваш,

Джон Александер, секретарь клуба».

«Я был слишком лоялен к «Тоттенхэму», – написал Андертон в своей автобиографии. – Сейчас я смеюсь, когда вижу, что игроки целуют эмблему своего клуба, но тогда мне казалось, что я поступал правильно, храня верность «Тоттенхэму». Мне нравилось думать, что болельщики клуба ценили это. Они и сегодня говорят: «Для нас ты был великим игроком» – и это единственное, что имеет значение».

«После двенадцати лет в клубе могли бы и коробку конфет прислать», – сказал Норман Андертон, узнав, как «Тоттенхэм» избавился от его сына. Норман десять лет боролся с эмфиземой, после пары недель в больнице ему становилось лучше, но он опять брался за сигареты и возвращался в страдальческое состояние. Он не смог приехать на прощальную игру сына за «Борнмут», хотя игры «Тоттенхэма» и сборной не пропускал. «Вчера ваш отец почти умер, – сказал врач, – мы можем еще какое-то время поддерживать его жизнедеятельность или... Вы можете прогуляться на улице, а потом дать ответ».

Через неделю Нормана перевезли домой. Он уже не мог ходить, но нормально питался и снова шутил (когда Андертон возвращался на автобусе с выездных матчей «Борнмута», партнеры просили включить в телефоне громкую связь, чтоб послушать, как Норман разбирает игру). А когда он позвонил коллеге-таксисту и предупредил, что завтра вернется на работу, Даррен понял: отец не знает, как все серьезно. Через несколько дней Норман пожаловался на страшную боль. Семейный врач сказал, что осталось около семидесяти двух часов, и предложил морфий. «Только поговорите с ним, прежде чем ввести лекарство. Вероятно, это будет ваш последний разговор».

«Ну, как дела, Даррен?» – «Я решил закончить с футболом. Пришла пора». – «Да. Пришла пора, сынок. Пришла пора».

Они посмотрели матч Лиги чемпионов «Интер» – «Манчестер Юнайтед», и отец заснул.

Фото: Takenote! by Darren Anderton, Mike Donovan Gettyimages.ru/Shaun Botterill, Allsport UK, Alex Livesey; REUTERS

http://www.sports.ru/tribuna/blogs/youth/1000996.html