ПО ВОЛНАМ НАШЕЙ ПАМЯТИ
История свидетельствует о том, что во все времена власть ревностно относилась к нарондой любви. Будь то поэт, спортсмен или гений любой другой ипостаси. Особенно, если народный любимец, как это было в совейские времена, шёл вразрез с линией партии.
Яркий пример тому подлинно н а р о д н ы й любимец
(25 января 1938, Москва — 25 июля 1980, там же)
Увы, при жизни Владимиру Семёновичу свои книги увидеть не довелось. Их просто не издавали. А после смерти поэта всё, что издавалось с его именем, довелось "доставать". Мне в этом плане повезло. Москвич Валерий Штейнбах, друг, занимающий солидный пост в издательстве "Физкультура и спорт", всякий раз, когда я приезжал в первопрестольную, снабжал меня подобной литературой. Однажды рассказал, что возглавил бригаду и готовит к печати очередной сборник стихов и воспоминаний о Высоцком. И схода поинтересовался:
Из твоих знакомых никто с Владимиром Семёновичем не встречался?
Блохин, - сразу вспомнил я. - Олег рассказывал мне, что они с Лёней Буряком виделись в Монреале с Высоцким и Влади...
- Здорово! - воскликнул Штейнбах. - Я это вставлю в наш сборник.
Такова предыстория появления рассказа нашего легендарного форварда в сборнике стихов и воспоминаний о гениальном поэте.
Высоцкий поет для О.Блохина и Л.Буряка, Монреаль, 1976 г.
И ещё об одной динамовской встрече Владимира Высоцкого, представьте себе, - в Киеве! - в своём блоге уже рассказывал лет десять тому назад:
Каневский о Высоцком: "Величайший из великих!"
Для тех, кто не любит переходить по ссылкам, напомню вкратце удивительную историю, которую рассказал мне
(3 октября 1936, Киев — 25 ноября 2018, Бристол, США.)
Лето 1977-го. В одном из киевских лесопарков — Святошино, открыли новую, как сказали бы в наши дни, элитную парилку. Её директор, болельщик киевского «Динамо» и конечно же почитатель таланта Каневского. Он-то и пригласил Витю в гости. А Каневский, в ту пору, как говорится, на своей шкуре испытывал все "прелести" чисто советского "изобретения":
"Отказник" в эпоху Аркадия Райкина...
Приняв приглашение друга, Виктор приехал в Святошино. Засиделся там до поздна и, пользуясь тем, что были свободные домики для отдыха, остался переночевать. Рано, как обычно, проснувшись, уже часов в восемь утра пошёл в парилку. Был там какое-то время один. Когда вдруг зашёл - Каневский конечно же сразу его узнал, но даже глазам не поверил:
- Представляешь, Владимир Высоцкий, естественно, в чём мать родила…
- И кто же из вас заговорил первым?
- Я конечно, говорю: «Хочу с вами познакомиться!»
- А что же Владимир Семёнович?
- Пожалуйста! – говорит. – Кто ты? Чем занимаешься?
Каневский представился, сказал, что играл в футбол, был капитаном киевского «Динамо», чемпионом страны, играл в составе сборной СССР на чемпионате мира…
- Можешь не продолжать, - перебил его Высоцкий. – Я же тебя хорошо знаю. Сейчас-то что делаешь?
- Подал документы на выезд, - ответил Виктор. – Лишили работы, исключили из партии…
Не вдаваясь в какие-то подробности их дальнейшего разговора, подчеркну лишь, что когда они прощались, Высоцкий записал Виктору номер своего телефона, сказав при этом: «Будешь в Москве, обязательно позвони, встретимся…».
- Да, Витюша, - говорю ему, - довелось тебе встретиться…
-…С величайшим из великих! – воскликнул Каневский.
Такие вот динамовские встречи В.С.Высоцкого, ушедшего в мир иной ровно 44 года тому назад...
Дэви АРКАДЬЕВ,
25 июля 2024,
Филадельфия.
х х х
Да, согласен - не мною гордится наш век, -
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне - не тот у меня интеллект..."
Геній чи не геній - не тому суть.
А суть в тому, що він був нами, всіма нами в ті далекі часи, коли багатьом з нас прийшлось йти по краю, понад прірвою, щоб не слухати звук тугого батога, бо хотілось залишитись людиною, а не комсомольцем чи комуністом.
Да, согласен - не мною гордится наш век, -
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне - не тот у меня интеллект..."
Геній чи не геній - не тому суть.
А суть в тому, що він був нами, всіма нами в ті далекі часи, коли багатьом з нас прийшлось йти по краю, понад прірвою, щоб не слухати звук тугого батога, бо хотілось залишитись людиною, а не комсомольцем чи комуністом.