Артем Милевский: «Мне 34 года, сильной пьянки я уже не вытяну»

Бывший нападающий «Динамо» Артем Милевский дал большое откровенное интервью белорусскому сайту Рeople.onliner.

«Брест — лучшая из всех провинций, в которых я был»

— Говорят, ты здесь кайфуешь.

— Кайф каждый понимает по-разному. Можно от жизни кайфовать, можно от погоды, можно много от чего. Сейчас удовольствие приносит мой футбол. Приятно отдавать передачи, мячи забивать. Я очень рад. Коллектив отличный. Единственное, своей игрой не очень доволен. Могу намного лучше даже в нынешние 34 года. Может, ответственность лично на меня давит. Просто есть все шансы на победу в чемпионате, и очень хочется, чтобы она произошла.

Заскучал по этим эмоциям. Уже очень долго живу без чемпионства. Срок настолько приличный, что даже не помню, когда в предыдущий раз брал золото.

— Как Брест?

— Нравится. Он хоть и не столица, но лучшая из всех провинций, в которых я был. Да, мне, возможно, было бы тяжело жить здесь постоянно. Но мы чередуем домашние и выездные матчи, плюс есть выходные — можно съездить к родителям или в Минск.

Я впервые побывал здесь еще в школе. Класс повезли на экскурсию. Естественно, показали Брестскую крепость. Экскурсия была очень давно, я не помню, почему нас повезли, но помню, что крепость — это вау! На самом деле мы в прошлом году с Савой (Павел Савицкий), Максом Витусом и их женами приехали из Минска после открытия стадиона «Динамо». Помню, поздно было. Ложиться не стали, посидели что-то там и в пять утра пошли в Брестскую крепость. Народу было уйма вообще. По-моему, весь город собрался. Было очень красивое представление, вспоминали начало войны. Разглядеть все из-за толпы не получалось, но меня проняло.

— Почему, оценивая город, ты всегда говоришь о количестве ресторанов?

— Всегда хочется куда-то выйти, посидеть красиво, поесть вкусно, на людей посмотреть, себя показать. Для меня это важно. Мы вот перед началом сезона ходили в гости к мэру Бреста.

— Домой?

— На рабочее место. И он даже спросил меня: «Ты много где был, чего нашему городу не хватает?» Я говорю: «Ресторанов, кинотеатра». — «Да, кинотеатр. Что еще?» — «Побольше разного общепита, чтобы были места, куда можно выбираться почаще. А то ходим плюс-минус в одно и то же место». Мэр, кстати, хороший, приятный мужик. Он меня попросил, если будет большое мероприятие в Бресте, чтобы я поучаствовал.

— Как часто ты выходишь в люди?

— Мы с Саней Нойоком и Максом Витусом быстренько поели, кофе попили и даже не сидим, скорее домой. Можем вечером выйти, но как-то не особо. В Минске почаще, когда на выходные приезжаем.

— На тебя в Бресте реагируют?

— Да. Правда, Сашу Нойока все уже знают больше, чем меня. Он футболист разговорного жанра. Бабушки к нему подходят, дедушки, здороваются, на меня показывают и спрашивают: «А кто это с тобой?» Саня отвечает: «Да так».

Вообще, нормально реагируют. Попросят одну фотку сделать, ну две. Мне несложно. Правда, иногда бывает не очень. Помню, с Нойоком сидели в Times — это ресторан в пяти метрах от нашего дома. Хорошее, кстати, место, только борща не было, Саня все жаловался на его отсутствие, но вроде обещали сделать. Так вот сидим мы на терраске, отдыхаем. Это было после игры с «Энергетиком» — 0:0 закончили. В тот день как раз готовились к домашнему матчу со «Славией». Идет обычный такой заводской мужчина. И вдруг заряжает: «Так дело не пойдет, если будете играть, как с «Энергетиком», Милевский!»

А меня перед игрой лучше не трогать. У меня адреналин шкалит. Я по-особому готовлюсь. Ухожу в себя и в день матча практически ни с кем не разговариваю. На звонки не отвечаю, только для интернета телефон использую. Наушники, капюшон, очки — весь в себе. И тут этот мужик со своим «дело не пойдет». Я к нему поворачиваюсь, очки снимаю: «Алло, дядя, слышишь, иди, куда шел! Что ты нам настрой перед матчем портишь? Зачем это вообще надо?» Вот он же просто мимо шел, тупанул и пошел дальше. Какой был смысл в этом его обращении? Такое раздражает.

— В Киеве тебя узнают больше?

— Ребята соврать не дадут, в аэропорту узнают. Иногда даже разрешают сумку через металлоискатель не пропускать. На рынке Бессарабском милота. Бабушки, которые семечки продают, сразу замечают: «Це ж Мілевський! Артем! Йди до нас!» Очень мило, когда незнакомые взрослые женщины тебя любят.

«В Мозыре заселили в номер, больше похожий на гроб»

— Главный белорусский город для тебя теперь Брест. Почему все-таки не Минск?

— Я бы так не сказал. В Бресте я больше по работе. Мне здесь комфортно играть в футбол. А еще папа недалеко живет — возле Ивацевичей, в деревне Турная. Мама в Минске, папа там. Родители пока так хотят. Они не развелись, нет. Просто как хотят, так и живут.

Отец работает в селе побольше — Великая Гать называется. Энергетик он, помогает людям по свету. Папа живет в доме бабушки и дедушки, хозяйство ведет. Человеку нравится, понимаешь? Полностью уверен в своем отце. Могу ему не звонить пять дней, шесть дней, а потом: «Ну че нового?» — «А че нового? Все нормально».

— Твои ощущения от Беларуси после возвращения?

— Меня очень приятно удивил порядок на улицах. Реально чисто. Все цивильно. Вечерами по улицам не страшно ходить. Думаю, девушки в одиночку могут спокойно передвигаться и после 23:00, и после полуночи — и ничего с ними не будет. Никаких скандалов вокруг, все пытаются этого избежать, потому что боятся ответственности, которая может наступить после.

Конечно, есть города типа Новополоцка, пусть Дима Воробей и Денис Лаптев не обижаются, Мозыря, в которых гостиницы не дают возможности даже поесть нормально. Надо как-то развиваться в этом направлении.

Меня в Мозыре заселили в одиночный номер, который был больше похож на гроб. Реально маленькая комната. Ковер такой здоровый на стене, ужасный. Кровать маленькая, телевизор кубиком, который сто лет назад придумали. Просто треш. Мне всю ночь там кошмары снились. Слава богу, мы победили. Если бы еще очки потеряли…

Я ж когда в Брест переходил, ни разу не думал, что делаю шаг назад. Честно. Понимаю, выступал в лигах поинтереснее, чем чемпионат Беларуси. Но в 32 года я много чего видел в своей жизни. В киевское «Динамо» меня бы вряд ли позвали. Люди рассказали, что в Бресте будет строиться крутой проект. Мне понравилось. Да и в те 32 года понимал, что играть мне еще сезона три-четыре. И ничего лучше, чем завершать карьеру в стране, в которой вырос, в которой живут родители, не придумаешь. Да и мне всегда было интересно посмотреть на уровень чемпионата, стадиона, транспорт. Все не понимал, летают здесь на выезды или нет.

— Реально думал, что летают?

— Поначалу думал, что да. Но потом меня попустили: «Нет, Владимирович, будем ездить на автобусе». И вот мы поехали в Мозырь из Бреста. Девять часов пути. Самый дальний мой выезд. Хорошо, что за день поехали. Ну и компания всегда спасает. У нас задняя часть автобуса русскоговорящая. Коллектив хороший, все единомышленники.

Спереди тренеры сидят, как и в любой команде. Сзади, на галерке, я и Макс Витус. Дальше Саня Гутор слева, Сава, Нехайчик, Олег Веретило, дальше Серега Кислый, Саня Павловец, Дес Лаптев. На полу все время валяется Тема Быков. Наш директор Иван Денисыч даже купил им с Максом Витусом специальные матрасы, чтобы пацаны в проходе спали. Тренировка заканчивается — и мы сразу после обеда на выезд. Заходишь — а они уже расстелились и легли.

В карты все время играют Веретило, Кислый, Сава, Саня Гутор, Саня Нойок. На деньги играют. Насколько большие, не знаю, но в последнее время все время проигрывает Сава, а выигрывает все время Кислый. Но он вообще рекордсмен, ни одной партии еще не пропустил.

Сам я, пока мы едем куда-то в автобусе, чуть-чуть сплю. Много уже не получается. Не знаю, с чем это связано. Максимум полтора часа. В Instagram торчу. Мама у меня любитель пописать в Viber, каждый день чатимся. Мама в тренде, нормально разбирается. Иногда Instagram проверяет, фотки мне присылает посмотреть. Очень крутая.

— Продолжая про сравнения, чем белорусы от украинцев отличаются?

— Честно тебе скажу, как война началась, за пять лет был в Украине три или четыре раза по два-три дня. Мне тяжело сравнивать с белорусами. Не знаю… Наверное, белорусы больше работают. Да! Вот тебе пример. Знакомишься с девушкой в Украине и говоришь: «Пошли в ресторан». — «Пошли». Сходили. Потом ты предлагаешь: «Пошли в караоке». — «Пошли». Ты знакомишься с девушкой в Беларуси и говоришь: «Пошли в ресторан». — «Пошли». Сходили. Потом ты предлагаешь: «Пошли в караоке». — «Нет, не пойду, завтра на работу. Пойдем в субботу». — «Блин, ну где эта суббота, когда сегодня вторник?» После Украины меня это немножко удивило.

— Кто ты сейчас по ощущениям: белорус, украинец?

— Я по ощущениям человек мира с украинским паспортом. Были выходные — полетел в Грузию. Ощущал себя там прекрасно. Виделись с Хацкевичем, Шацких. Сели, пива бокальчик выпили, хинкали много съели, поговорили. Я могу в Минске нормально зависнуть, могу в Вену на два дня полететь. Украинский паспорт теперь позволяет обходиться без визы. Естественно, мне нравится Минск, мне нравится мой район.

— Кунцевщина?

— Кунцевщина, 36. Там Green построили, инфраструктура развивается. Классное место.

— Перед матчами чемпионата Беларуси на стадионах крутят гимн. Ты подпеваешь ему чуть ли не громче всех.

— Я ж белорус по рождению. Знаю и украинский гимн, и белорусский. Папа в свое время хотел, чтобы я не менял гражданство и играл за сборную. Белорусский гимн красивый, мне всегда нравился. У меня здесь корни, да, за сборную не играю, но выступаю в своей стране — почему не подпеть? Тем более это позволяет собраться и больше настроиться. Еще один элемент подготовки.

— Про сборную. Когда ты приехал играть в Минск за Украину еще на старый «Динамо», на трибуне появилось целое полотно с изображением проститутки в майке с фамилией Милевский. Что скажешь?

— Ужасно! Как еще это могло выглядеть? Конечно ужасно. Мне-то вообще по хрен было. Но мои родители сидели на трибунах, родственники, сестра. Им было неприятно. Их дискомфорт меня задел. А лично мне, если попытаться отрешиться от чувств родных, вообще на***ть. Тем более мы потом в Беларуси с «Динамо» были после моего «Клоуны, мы еще в Минск приедем» и хорошо сыграли. Меня изначально задел Игорь Шитов, потом добавил Серега Веремко. А теперь мы играем вместе с Пашкой Нехайчиком и Саней Гутором, которые принимали участие в тех играх. Иногда смеемся по этому поводу.

«Понравилось, что всем зашла пародия Зеленского на меня»

— Паспорт дает возможность голосовать. Использовал свое право?

— Мы тогда были на сборах. Не было времени и возможности. Не вышло. Но Зеленский и без меня выиграл, я бы за него голосовал.

— Будущий президент Украины показывал две пародии на тебя.

— Круто было. Одна была телевизионная, а другую показывали на выступлении в концертном зале. Позвали несколько футболистов, меня в том числе. Когда шел, честно, не знал, что Зеленский будет показывать. Уже в зале предупредил Андрей Шевченко: «Про тебя чуть поюморят».

Мы же с черного входа заходили, нас всегда встречали пацаны из «95-го квартала». Здорово-здорово, как дела, обнялись, пожелали удачи на концерте. Очень хорошие отношения. Мне в тот вечер Женька Кошевой сказал: «Давай, готовься!» — «В смысле?!» — «Ну все, сейчас будет про тебя номер». Я говорю: «Да ладно! Чудите вы. Что, больше не про кого? У тебя в зале Шева, Ребров, Шовковский, Алиев».

И потом они показали. Очень смешно, у меня слезы текли от смеха. Мне понравилось, что всем зашло. Потом еще Жека Кошевой изображал мой переход в Газиантеп в тюбетейке. Мне понравился диалог: «На балконе курить нельзя!» — «А сигареты?»

В Киеве мы не общались с Зеленским тесно. Но с ним всегда было легко. Думаю, и ребятам из «Квартала» было легко с нами. Они творческие люди, футболисты — тоже творческие люди. Они наши игры смотрели, мы — их концерты. А так, чтобы встречаться и ужинать, не случалось. Ну а Зеленский, конечно, крутой. Толковый, адекватный, с харизмой и отличным чувством юмора.

— Тебя еще травят по поводу картавости?

— Нет. Саша Нойок может сказать «Мастеочек» вместо «Мастерочек». Но это уже не актуально. Саша вообще король пародии. Меня он показывал, но может лучше, иногда по кругу бежим, а он изображает Саню Павловца или нашего тренера Марцела Личку один в один. Очень смешно. На Нойока вообще посмотришь — и настроение сразу улучшается, тренироваться хочется, даже если не выспался.

— Вы ведь с главным тренером на «ты»?

— Многие на «ты». Он совершенно обычный мужик, просто отличный. Говорит: «Называйте меня Марцел, не мистер, не коуч». Я считаю, это нормально и правильно. Мне диктаторов в карьере хватило. Сейчас вообще себя прекрасно ощущаю. У нас тренер со всеми в хороших отношениях. Это очень помогает. Василий Хомутовский — тренер по вратарям — говорит: «Что ты меня «Иосифович» называешь? Я Вася». В Бресте не много кафе. Бывает, мы с ребятами заходим, а там тренеры. Марцел спокойно: «Присаживайтесь, ребята». — «Да нет, мы на тренировке на вас насмотрелись». Главное, чтобы никто не наглел.

«Почему захотел Ferrari? Увидел у кого-то по ходу и обзавидовался»

— Ты к своим 35 успокоился?

— В плане футбола — нет. Я теперь очень жадно его потребляю. В плане общем… Очень я стал… как сказать… Раньше мог поехать туда-сюда. Позвали — я сел в машину или на самолет: «Все, мчу!» Спал по четыре часа. Сейчас — нет. Если я приехал в Брест, зашел домой, включил сериал и кондиционер, меня никто никуда не вытянет. Столько отмазок разучил: лень, не хочу, давай завтра. Не тусовщик я уже. Далеко не тусовщик.

Даже не помню, когда в клубе был последний раз. Да и какие клубы сейчас… Не модно это уже. Да и клубов-то в Беларуси нормальных нет. Да и в Украине… Не знаю, вот Майами — это клубы. И после Майами ты уже больше не хочешь никуда. Бары, рестораны — это да, это в Беларуси есть. В Минске мне Seafood Bar нравится, как ни зайдешь, толпы народу. На той же Зыбицкой много мест, где можно реально вкусно поесть.

— Ты не тусовщик, но репутация работает. В заголовке этого текста тоже будет что-нибудь вроде «самый скандальный футболист Беларуси».

— Слушай, это смешно. Это все было сто лет назад. Да, я раз в месяц могу сходить в караоке. Вот когда БАТЭ обыграли, остались с пацанами в Минске. Зашли в заведение, пару песен спели. Заодно ребят из Борисова встретили. Они с горя собрались, мы — с радости.

Спели, как обычно, «Не пугайся, детка», отдохнули. У нас все по чуть-чуть солируют. Макс Витус может Back Street Boys исполнить очень хорошо… А репутация — так мне плевать. Я в футбол играю, играю дома, в одной из лучших команд страны, у меня лучший коллектив за последние годы карьеры, я этому безумно рад. У меня даже в клубе со всеми все отлично: с массажистами, водителями, спортивным директором, боссом — со всеми. Кайфую. А что про меня говорят и гуглят, начхать.

— Раньше нравилось привлекать внимание?

— Может, это был немного другой кайф. Ferrari, телки, еще что-нибудь. Было интересно, чтобы меня узнавали или брали автограф. На то она и молодость. Человек с годами меняется.

— Самый дурацкий слух про Артема Милевского?

— Что вусмерть пьяный пришел на тренировку. Это от Блохина, который говорил: «Пьяных людей я тренировать не буду». Ну как я пьяный? Ну да, мы посидели с пацанами до двух или до трех, а тренировка в час дня. Как ты можешь быть на ней пьяным вусмерть?

У нас уже был какой-то мелкий конфликт до того. Что мне ему требовалось сказать? Я к тому моменту с первой командой не работал, тренировался в дубле. Ладно, это только голову себе забивать… Слушай, если вернуться к той ситуации, это было просто по-свински по отношению ко мне. Мы же вместе сидим с ребятами, а крайним делают меня: «Не едешь на сборы! Ты не в первой команде!»

Потом Блохин мне сказал: «Выселяйся с базы». Какого хрена, спрашивается? Он что, ее строил, ту базу, чтобы меня выселять? Я позвонил президенту клуба Игорю Михайловичу Суркису: «Михалыч, вот такая история». — «Да ладно, успокойся, живи ты на этой базе! Только помиритесь как-то». Но я человек с характером. И Блохин — человек с характером. Никто из нас шагов навстречу не сделал. Пускай. Такие мы люди. Я ему здоровья желаю.

У меня основная претензия простая: внутренний конфликт вылез наружу. Да, Блохина провоцировали на пресс-конференциях, но он не сдержался.

— Ты очень тепло рассказывал про родителей. Как они реагировали, когда сын стал чуть ли не главным персонажем светской хроники Киева?

— Тогда мы меньше общались, чем сейчас. Родители жили в Минске. Мама плотно занималась сестрой, которая играла в большой теннис. Все время они куда-то ездили. Папа делал свою работу. Мы не столь часто что-то обсуждали. Но я ж их сын, что они могут сказать? Тем более интернет был далеко не на нынешнем уровне развития.

Это если бы я сейчас попадал в такие ситуации, мама бы с ума сошла. Потому что теперь она, наверное, каждый день меня гуглит. Ввела фамилию, получила результаты — о, нормально, хорошо сын себя ведет. Слава богу.

— Стыдно за что-нибудь?

— Нет, вообще не стыдно. Я никого не предал, не обманул, не кинул. Людям я только помогал. Очень много помогал финансово. Чаевые оставлял большие. Гаишникам давал на лапу ни за что. Вот я еду, у меня настроение класс, останавливают: «Артем Володимирович, як справи?» — «Да нормально, на вот возьми 200 гривен». — «Ой, дякуємо». Потом на рынок зайду, вместо 100 гривен отдам 200. Эти женщины меня любили, им никогда не жалел.

На деньги меня не кидали, но должны до сих пор. Цифры называть не хочу, но это большие деньги — больше $100 000. Мы вместе делали проект, но он не получился. Хотя люди обещали: если не выгорит, вложения мне вернут. Там был бизнес, завязанный на интернете. Я инвестировал, не вникал в суть. Что мне сейчас делать? Нанимать каких-то людей, чтобы искали тех моих партнеров? Вообще не знаю, как деньги возвращать.

— Самая большая трата за время киевской молодости?

— Наверное, машина — Ferrari за $290 000. Почему я ее захотел? Увидел у кого-то по ходу и обзавидовался. Но это был тот период времени, когда я просто мог приехать в салон, дать деньги и уехать. Помню, что оплату мне разбили на три части за три месяца. Я сперва привез $140 000. Взял дома картонный пакетик из бутика, поехал в банк, снял деньги, сложил эти пачечки аккуратно и направился в салон. Там меня женщина встречала, сказал ей: «Открывайте калитку, я поеду».

Открыли мне ворота, я крышу снял, музон включил — и уа-а-а — сразу в рестик поехал отмечать. Бутылочку вина взял, мяса (хорошо помню тот стейк). Посидел красиво и уехал.

Меня на этой машине как-то абсолютно трезвого остановили киевские гаишники. Одиннадцать вечера, я аккуратно выруливаю, и тут сзади «уи-уи-уи-уи». Блин, думаю: че за фигня? Быстро едешь — тормозят. Медленно едешь — тормозят. Когда вы успокоитесь? Останавливаюсь. Открываю окошечко, гаишник ко мне с головой в салон залазит и принюхиваться начинает: «А что вы сегодня так медленно едете?» Ну е-мое!

— Что чувствует человек, который разбивает машину за $290 000?

— Понятно, в тот момент мне было не до улыбок. Это утром было. Я прилетел из Стамбула в Газиантеп, забрал машину с парковки аэропорта и поехал домой. Вечером стояла тренировка. Было только семь утра. Пути — минут 20. Может, заспанный был. У меня переключатель лежал в бардачке, я наклонился музыку сменить, а трасса ушла на резкий поворот, в который я не вписался.

Передо мной торчала какая-то арматура. Я вылезал, выбив дверь ногой, через пассажирское место. Страх, истерика, паника — все было. Но, мне кажется, я достаточно быстро пришел в себя. На следующий день уже тренировался.

Мне, конечно, фартануло. Очень. Маме сразу настрочил, что все в порядке, не пишите, не звоните, я пока ни с кем не разговариваю. А потом перестал трубку брать. Звонили все.

Машину потом продавали на запчасти. Где-то $60 000 за нее дали. Минус $230 000. Но это жизнь. Потом у меня был дорожный инцидент в Хорватии. Прав не было, мозг сделал так, что я больше не захотел проблем. Три года езжу пассажиром. Не хочу водить. Все у меня так спокойно и хорошо. Я себя прекрасно знаю: если вернусь за руль, не смогу ездить так медленно, как Нойок. 40 км/ч — представляешь? Мы на базу из Бреста выезжаем за час до тренировки, чтобы успеть. Плетемся постоянно, я ему говорю: «Ты можешь хоть чуть-чуть прибавить?» Я так не смогу, я гонять начну. А здесь гаишники строгие — права быстро заберут. Не хочу. Поездом сел, доехал в Минск, там взял такси «Бавария»-«Шмавария» — тебя встречают, красиво дверки открывают, музыка-интернет, едешь себе красиво.

— Не тянет?

— Я Нойоку сказал: «Как-нибудь покажу тебе разок свою езду. Надевай памперсы, каску — устрою прогулку!» Он: «Ладно-ладно, не заводись».

— Какой твой рекорд скорости? 290?

— Да, в Киеве. Мы выехали на бориспольскую трассу, которая к аэропорту ведет. Три полосы туда, три полосы назад. Темно, машин уже не было. Мы с Шевченко ехали. Я газанул, он догнал. Я снова газанул. У него Panamera, у меня Ferrari. У Андрея Николаевича тачка была заряженная, а у меня простая комплектация. Хотя на спидометре было 310 км/ч, позволяла только 290. Шева меня тогда обогнал.

А в городе я легко разгонялся до 220 км/ч… Сейчас не вожу. Пусть белорусы чувствуют себя спокойно.

«Самый большой мой штраф — $50 000»

— В Беларуси у тебя случился один скандал, в котором ты вообще не хотел оказываться. Что вы не поделили с тренером Алексеем Шпилевским?

— Я подозреваю, все началось еще в день игры с «Городеей». Свисток — кажется, в 20:45. Мы знали, что будет новый тренер, знали его имя, но назначения еще не случилось. Он позвонил мне: «Я приезжаю в Брест. Давай в 17:00 попьем кофе». Я такой: «Давайте завтра, после матча, я готовлюсь сегодня. Не могу». — «Да как, давай пересечемся». Может, было бы нормально, если бы он так позвонил Чиди Осучукву, Джоэлу Фамейе, Сереге Кривцу, Паше Нехайчику — они бы, вероятно, встретились. Но я в день игры не могу позволить себе никаких серьезных разговоров.

Мы победили 5:2. Потом его назначили. Вроде нормально общались, он часто спрашивал меня за Киев. Команда спокойно тренировалась, привыкли вдумчиво готовиться, а тут человек при всех стал мне орать: «Миля, Миля, Миля, давай, прессингуй!» Парень, который младше меня на три года. Я думал: «Откуда он вообще взялся, этот Леша, мастерочек, где его нашли, куда ты кричишь, вообще с ума сошел?» И так продолжалось, продолжалось и продолжалось. Я молчал.

Затем приехал Марадона, посмотрел, как мы проиграли «Шахтеру» 1:3. На следующий день после матча мы всемером сидели в бане. Кто еще присутствовал, не скажу, некрасиво будет с моей стороны. Мы можем в бане пива выпить. И как раз зашел Шпилевский. Потом, когда меня убрали, он говорил пацанам: «Мне главное было увидеть Милевского».

В общем, меня убрали. Почему, даже думать не хочу. Я уже устал от него, от его мамы, от этих интервью тупорылых, от папы его. Привет им всем и обращение: не трогайте больше меня, пожалуйста, не упоминайте мою фамилию.

Пришлось ехать в Венгрию на полгода, но я очень хотел вернуться. И когда возникла возможность, с удовольствием ей воспользовался. Была недосказанность, я по пацанам скучал, по всему коллективу. Он для меня действительно нужен и важен.

— Говорят, если бы Миля не пил пивко, играл бы в «Реале».

— Может быть. Здоровье у меня неплохое. Никто ж не знает. Кто-то вот не пьет, а по мячу попасть не может. Каждому свое. После матча я могу выпить два-три пива, мне нормально. Да и не после каждого матча, в зависимости от настроения. К тому же мне 34 года, я уже не вытяну сильной пьянки.

В Киеве бывали недели с выездами в ресторан каждый день. Но тренировок никто не пропускал. Мы потом возили на них всех. Это насколько надо быть слабыми, чтобы тебя возили люди, которые приехали с дискотеки, поспали, борщика с утра поели, снова поспали и пришли работать? Шух-шух, стеночка одна прошла, вторая, забил. Сказал всем: «Тренируйтесь, мы дальше поехали». Все были трупами, просто трупами.

— Не жалеешь?

— Да вообще нет. Пацаны, понятно, обижались. Вот парень работает, приехал за час до тренировки, пошел в тренажерку, растянулся, а человек с дискотеки его возит.

— Когда тебе последний раз было плохо с утра?

— Не помню, честно. Может, после БАТЭ, когда мы у них выиграли. С ребятами хорошо дали. Повод был. Пили пиво. Тяжелые напитки — это уже нет. А так — два-три-четыре пива. Но тогда было не четыре. Забрали весь холодильник после БАТЭ. Хорошо посидели, без переборов.

— Правда, что в Киеве у вас были жесткие штрафы?

— Они не были прописаны в контракте, их просто объявлял Игорь Михалыч Суркис. Сегодня сказал $50 000 — все, $50 000. В контракте были цифры, которые он не отдал до сих пор. Но неважно.

У нас в Киеве была фраза «посидел на десятку». Увидели тебя в ресторане — штраф. Да берите, только шуму не надо.

— Сколько ты тогда получал в Киеве?

— Много. Очень много. Десятка была существенной суммой. Но я такой человек: если видели меня, пожалуйста, забирайте. Тем более это не самый мой большой штраф. Когда-то я $50 000 отдал. Саня Алиев накосячил. После бани какой-то ехали. Саня все не мог успокоиться. Мы договорились уже, но все равно пошли и сдали нас Суркису. А это произошло за два дня до матча. Я за рулем был.

«Приносят счет, я смотрю, а там €17 600»

— Практически в каждом твоем интервью есть фраза «Мне деньги не важны».

— Не важны. Но сейчас ситуация такая, что деньги очень многое решают в жизни. Для меня они не на первом месте, но без них никак.

— Помнишь свои первые деньги?

— Мне был 21 год. После чемпионата мира 2006 года, на котором я забил швейцарцам пенальти паненкой, дали $150 000.

— Часто вспоминаешь тот удар?

— Иногда в YouTube попадается. А что вспоминать? Я сразу знал, что буду так бить. Вратарь никогда бы не подумал, что такой малой позволит себе подсечку по центру. Обычно дебютанты прибегают с огромными стеклянными глазами и бьют в трибуну. Ну у меня-то глаза и вправду были стеклянными, но я спокойно чик — пробил по центру. Когда мяч опускался в ворота, я уже расслабился.

По прилете в Киев мне дали 15 карточек, на каждой — по $10 000. Сказали: «Иди обналичивать». Я себе сразу машину первую купил — X5 в старом кузове. Остальные то ли прогулял, то ли отдыхать поехал. Как обычно в молодости.

— Насколько ты был готов к большим деньгам?

— Тратить я был готов очень хорошо, у меня получалось. Экономить был не готов.

— Самая дурацкая трата из тех времен?

— В Куршавеле отдыхали. Рядом сидели какие-то пацаны газпромовские. Ну я за ними погнался. Им Dom Perignon — нам Dom Perignon. Им Dom Perignon — нам Dom Perignon. Им Dom Perignon — нам Dom Perignon. И так дошло до счета. Я смотрю: €17 600. Сколько-сколько? Ни хрена себе! Ну, дал карту — провели. Две секунды — денег нет. Самый мой идиотский поступок. Зато есть что вспомнить.

— Если бы тебя в школе учили финансовой грамотности, помогло бы?

— Помогло бы, но не было бы так весело. Понятно, сейчас я столько не трачу. Все спокойно, экономно, шух-шух-шух, маме-папе помог, что-то вложил, что-то отложил, где-то заначка.

— Твоя последняя большая трата?

— Купил кроссовки за €600, хожу на них смотрю, тащусь.

— Почему тебя так бесят вопросы про отсутствие своей квартиры в Киеве?

— У меня ее действительно нет. А почему бесит… Наверное, потому, что все считали, будто у меня должна была быть недвижимость в Киеве. А я так не считал. Вот и все. Да не хочу я квартиру. Я живу своей жизнью, не лезьте в душу. У меня вообще нигде нет недвижимости. Просто многим кажется, что я всю карьеру отыграл и остался с голой задницей. Но, во-первых, мне все равно, а во-вторых, задница не голая.

— Твой единственный бизнес-актив сейчас — пивная в Киеве?

— Этим больше мой агент Саня Панков занимается. Мы вместе замутили эту тему.

— Он, кстати, рассказывал, что присылал тебе портфолио девушек.

— Да не! Мы же часто общаемся на одни и те же темы. Сидим, я «инсту» смотрю: «Это кто?» Оказывается, что он через каких-то знакомых знакомых ее знает. А ну-ка, передай привет. Как-то так. Нет такого, что он мне портфолио присылает, как сутенер какой-то. И вообще, это мы раньше разгонялись. А теперь ни я у него ни за кого не спрашиваю, ни он у меня.

Знаешь, сейчас я особо ни с кем не знакомлюсь, умиротворенный стал. 34 года, в футбол играю. Панков еще рассказывал, что я люблю девушек постарше. Вот это правда. Мне интересно общаться. А 22—23 года — непонятно, о чем говорить. Смотрю на них, слишком молодо выглядят, они мне как дети. Условно говоря, не стоит даже на них. Нужны же темы общие: шутки, сериалы, старые фильмы.

— Где живут самые красивые женщины?

— В Украине. Это точно.

— А по городам?

— Киев, Донецк — тот, довоенный, Одесса. Понятно, многие девушки на Черном море хотят тебя развести, но все равно они очень красивые.

— Твое отношение к платной любви?

— Была у меня такая в Киеве. Есть физическая потребность. Если ты ни с кем сейчас не встречаешься, можно воспользоваться, заплатив деньги.

— На что тебе сейчас приятно тратиться?

— Путешествия. Выбрать, куда поехать, через Booking.com отель забронировать, по карточке купить билет на самолет. Изучать отзывы на гостиницы, узнавать, какие классные места там рядом. Мне очень нравится заниматься такой подготовкой.

— Куда посоветуешь ехать?

— Испания. Там люди добрые, очень красивые маленькие и большие города (Валенсия, Севилья, Марбелья, Малага). Австрию люблю постольку-поскольку, но Вена мне очень заходит. Прилетаю туда и хожу по трем-четырем проверенным местам. Два дня — мне больше не надо. Утром прилетел, зашел в одно место, пошел поспал, вечером пошел в другое место, ночью в третье. На следующий день съел сосиску и полетел домой.

А третье классное направление — Доминикана нашей зимой. Правда, туда долететь надо. Но 28 градусов каждый день, почти как в Бресте. Только прошелся — и в океан. По погоде, еде, цене — топ. Я вот в Таиланд хочу: все были, а я не успел. На слонов хочу посмотреть.

— После окончания карьеры первым делом отправишься в путешествие?

— Нет. Наверное, буду возвращаться в Украину. Хотя не знаю… Посмотрим. Тренировать пока не планирую. Если честно, я некоторые матчи до конца досмотреть не могу. Вот сборная в начале лета играла. С Германией посмотрел до 12-й минуты. А с Ирландией — до 30-й. И это не только сборной касается. Мне неинтересно.

Я лучше ночью хоккей посмотрю — NHL. Или NBA. Такое шоу, диджеи на трибунах, звезды, все в напряжении. А тут смотришь: Борисов, играем с Ирландией — на трибунах никого. Просто позор. Да, сборная не самая сильная, но как-то более патриотично надо быть настроенным. Все, конечно, сейчас начнут говорить, что только Милевскому, сменившему белорусское гражданство на украинское, об этом и рассказывать. Но все равно, как болельщику, обидно.

— Хорошо, сколько минут футбола Артема Милевского по телевизору ты бы выдержал?

— В нынешнем году — ну, может быть, тайм. А в прошлом — 90 минут. В лучшее свое время на стадионе бы ночевал.

— Есть что добавить?

— Не, братан, устал чуть-чуть.

Никита Мелкозеров