Александр Головко: «Школу закончил с серебряной медалью. В дальнейшем предпочитал золотые»

В первой части большого эксклюзивного интервью легендарный четвертый номер киевского «Динамо» Александр Головко рассказал о первом чемпионстве с «Таврией», удовольствии от футбола в Херсоне и переезде в Киев.

Для того, чтобы попасть в «Динамо», ему пришлось «Динамо» обыграть: долгое время именно Александр Головко оставался единственным игроком, который становился чемпионом Украины в составе двух разных команд, ведь это «Таврия» с его помощью обыграла киевлян в финале первого независимого чемпионата Украины, а потом еще и выбивала динамовцев из полуфинала кубка.

Но, оказавшись в клубе с высокой конкуренцией и задачами, Головко уже способствовал победам «Динамо». Запомнился надежной игрой в центре защиты и несколькими очень важными голами в Лиге чемпионов, получил восемь золотых медалей чемпионата Украины и пять кубков, добирался до полуфинала Лиги чемпионов УЕФА и провел 58 матчей за нашу национальную сборную.

Словом, легенда. А раз так — нам есть что вспомнить, и особенно интересно услышать это из первоисточников.

— Александр Борисович, начнем с портрета игрока в юности. В вашей семье были ранее футболисты?

— Нет.

— В таких случаях часто родные не воспринимают такое увлечение. Как у вас было?

— Наверное, я не исключение. Не то, чтобы не давали играть в футбол, но они требовали от меня учиться на уровне, несмотря на всевозможные спортивные соревнования. Бог дал мне определенные способности к обучению, поэтому в школе я подавал некоторые надежды, участвовал в Олимпиадах по физике и математике — а вообще, спокойно все предметы воспринимал. И параллельно занимался в обычной ДЮСШ. До поры до времени одно другому не мешало.

— Если юноша начинает всерьез заниматься спортом, часто обучение отходит на задний план...

— Я, наверное, исключение из правил, потому что футболисты, как правило, с детства хотят играть, а я просто занимался спортом для интереса, мне это удавалось и нравилось. Постоянно новые эмоции и открытия. Конечно, на каком-то этапе нужно было делать выбор. Но, пока получалось, я учился себе и учился. Окончил школу хорошо.

— Со серебряной медалью. А на чем «срезались»?

— Четверка была по английскому языку.

— В дальнейшем английский освоили, пригодился?

— Конечно, не в тех масштабах, чтобы свободно говорить на все темы, но деловое и бытовое общение мне по силам.

— То есть, этот «гештальт» закрыли. А как с высшим образованием?

— Поступил в херсонский филиал Николаевского судостроительного института. Поскольку я закончил физико-математический класс в школе № 30 города Херсон, дальше можно было получать образование в этом направлении. Этот институт на тот момент считался одним из самых перспективных, поэтому я совмещал образование с выступлениями в футболе. Тем более, до определенного момента играл только на городском, областном уровне.

— На область вы играли за команду «Дружба» из Новониколаевки...

— Вообще супер! Шикарное было время! Я тогда познакомился с Юрой Бондаренко — достаточно известным бомбардиром советского футбола, который после «Кристалла» играл и много забивал за «Шахтер», «Таврию» и «Металлист». Он уже заканчивал, а я на выходных совмещал приятное с полезным.

Было еще несколько херсонских студентов, местные ребята. На уровне чемпионата Херсонщины это был успешный коллектив, нас поддерживал богатый колхоз. Была у футболистов «премиалка», даже зарплаты какие-то платили. Хотя и не вспомню, сколько там в рублях получалось, но мне, как студенту, на маршрутку и пирожки хватало.

Я был вполне счастлив: приезжаешь в пятницу, поработаешь на бахче, в субботу — на дискотеку, в воскресенье — игра. Возвращался домой уставшим, но довольным. Играешь себе в футбол — а за это еще и деньги платят! Благодарен родителям: они тогда еще молодые, столько забот, чтобы удержать семью во времена перемен, но они со всем справлялись, да еще и находили время интересоваться, чем мы там занимаемся и не забываем ли об обучении.

Заяев решил оставить в «Таврии» после первой же тренировки

— Парадокс: первый просмотр в херсонском «Кристалле» у будущего защитника сборной Украины Александра Головко не сложился. Как же так?

— А было бы даже странно, если бы он сложился. Для меня просто попасть на сбор такой команды — это уже хорошо, а что там меня не пригласили в команду, это уже другое дело. Тогда наша команда второй союзной лиги была сильнее, думаю, чем некоторые в нынешней Премьер-лиге. Немало опытных футболистов, в частности — в защите. В команде было 10 или даже 12 мастеров спорта СССР. Возглавлял команду довольно-таки известный в советском футболе Анатолий Байдачный. Я ждал зимы, чтобы поехать в Симферополь.

— Легендарный Заяев, говорят, ездил просматривать потенциальных новичков хоть в Севастополь, хоть в Джанкой. Вас где-то на Херсонщине заметил?

— Юрий Викторович Бондаренко пересекался с Заяевым и рассказал, что есть такой парень — Александр Головко. «Ничего особенного не нужно, просто посмотрите». Так и получилось, что в «Таврии» меня оставили уже после первой же тренировки.

— Говорят, вы сначала и попробовали себя нападающим?

— А это Заяев меня сначала испытывал на разных позициях. Надо отдать должное, он внимательно относился к таким вопросам.

— Полезно было «побывать в чужой шкуре»?

— 100% это полезно. Там совсем другие объемы работы, другое мышление, ты должен принимать определенные решения, и когда знаешь, как думает форвард, это тебе помогает. Возможно, если бы во времена ДЮСШ была такая практика со сменой амплуа — еще лучше было бы это пробовать. А во взрослом футболе — другое дело, какова квалификация твоего тренера и с какой целью он тебя переставляет с позиции на позицию. Но это понимание уже позже приходит.

— Анатолий Заяев — один из патриархов. Несколько десятилетий отдал «Таврии», хотя сам в футбол играл мало, за какую-то производственную команду, а работал, говорят, массовиком-затейником при местном кружке для молодежи. Каким он был как тренер-самородок?

— Анатолий Николаевич, как сейчас говорят, умел работать с молодежью. Методы эти были специфическими, но наш тогдашний уровень и уровень знаний нашего штаба был достаточен, чтобы дорасти даже до звания первых чемпионов Украины. У меня до него тренера не было — только со своими детскими работал, поэтому не было с кем сравнивать. На том этапе все было как надо. Если тренер что-то говорит, значит, это правильно — просто выполняешь. Это уже сейчас игроки начитанные-насмотревшиеся, а нам воспитание не позволяло ставить тренерские слова или поступки под сомнение.

Заяев был советским тренером: «Ты должен, только вперед, за громкое имя нашей команды!.. Если ты в команде мастеров оказался, то это для тебя уже честь!» Конечно, спрашивать, зачем это делать, какое то или иное упражнение даст результат, было неуместно. Как вообще о таком подумать можно?..

Но, как человек в футболе, Заяев умел открывать для себя новое и анализировать даже в старшем возрасте. Где-то что-то услышал, где-то что-то прочитал — все обдумывал и испытывал. Действительно, тренер-самородок.

Время было бандитское, все группировки были как-то связаны с футболом...

— А группа-то в премьерном чемпионате «Таврии» выпала непростая — «Шахтер», «Черноморец», «Карпаты». И динамовцы в финале, которые свою группу выиграли с 7-очковым отрывом... Как стало возможным чудо 1992 года?

— С одной стороны — действительно, чудо. С другой — «Таврия» воспользовалась всеми возможностями переходного периода. Еще только начинали зарождаться центры влияния, неясно было, где кто будет, кому удастся захватить лидерство. И в этот момент Николаевич сумел создать боеспособный коллектив из игроков, заканчивающих карьеру, и тех, кто еще поиграл в итоге на высоком уровне. Им, а также клубом, было сделано немало, чтобы не упустить свой шанс в этот переходной период.

— Заяев неоднократно (и не без удовольствия) вспоминал, как проводил предматчевую установку на львовский финал: «А кто у них там справа в защите играет, я забыл фамилию?» «Таврия» хором отвечает: «Да Лужный же!» «Что-то я забыл, в атаке у них кто играет?» И так далее. Действительно, где-то на тонких нотках мотивации сыграл перед «Динамо»?

— У Анатолия Николаевича, наверное, не было каких-то фундаментальных знаний, но он был таким человеком, который делал акцент на мотивацию. Свои знания он получил, как я думаю сейчас, не теоретические, а более практичные. Он умел управлять более опытными игроками с помощью денег, а нами, более молодыми, благодаря спортивному честолюбию. Когда ты молод — выходишь, думаешь, что это твой звездный час, и просто делаешь свою работу на драйве. Это — круто, ради таких моментов, по большому счету, ты живешь.

Поэтому главным его достижением было то, что мы все объединились вокруг общей цели и поверили в ее реальность. А уже со временем пришло понимание, что на самом деле мы сделали.

— «Динамо» было фаворитом перед финалом, но не использовало свои моменты и пропустило решающий удар от Сергея Шевченко. В том, что у киевлян не все получилось, больше заслуга «Таврии» или недооценки соперника?

— Наша. Не скажу, что смотрю эти матчи, но когда просматривал — увидел, что мы лучше выглядели, чем «Динамо». Могу объективно констатировать. А дальше — это уже вопрос к динамовцам, почему они не смогли сыграть на своем лучшем уровне. А дальше уже включились обстоятельства — и гол на 75 минуте они отыграть уже не смогли.

— Как вам игралось против Саленко — одного из самых перспективных игроков, стартовавших в независимом чемпионате Украины?

— Если я скажу, что даже не вспомню, это не будет плохо? Действительно, давно матч смотрел. И уже сейчас, с высоты прожитых лет и приобретенного опыта, все иначе воспринимал. Когда ты на поле, ты абстрагируешься от того, что там на трибунах, что там вокруг поля. И часто так бывает, что игра захватывает настолько, что опомнишься, уже когда тебе медали несут. Блеск в глазах, сумасшедшее желание, никакой психологической нагрузки, по большому счету — кто бы нам что сказал после поражения от «Динамо»? А результат сделал Сергей Яковлевич Шевченко своим голом и вся команда — трудом, чтобы этот гол имел решающее значение.

— Рассматривая старые фотографии, видишь, что Шевченко как игрок матча получил пылесос отечественного производства, а еще команде вручили чек на сумму, которой можно было бы накормить ее, образно говоря, праздничным ужином. Думали больше о деньгах или историчности?

— Это бы спросить у чемпионов-92 разных возрастных групп... Я вообще не понимал, что вокруг происходит, почему кто-то что-то пообещал, а дал — или не дал... Что-то там нам из денег дали, обещали какие-то магнитофоны. Но больше надо было думать о том, что ты — чемпион, что это значит — еврокубки. Было интересно именно как новый этап.

— Как вообще воспринимали появление независимого украинского чемпионата в «Таврии»?

— Спокойно, процесс шел, как единое целое. Никто не мог ничего понять, но если ничего не изменилось, ты играешь — то все «о’кей». Тем более, мы-то в Высшую лигу перешли, многие из молодых это восприняли, как свой шанс. Другое дело — что в Крыму свои дела происходили. Мягко говоря, это было время бандитское. Все группировки, которые были тогда на полуострове, они тем или иным образом с футболом были связаны. И не очень весело было быть в клубе, когда шли процессы распределения сфер влияния. Что касается украино-российских дел, то можно говорить разве что о Мешкове, который пытался где-то процесс «раскачивать». Но у Украины были силы, чтобы за себя постоять, поэтому вся суета не закончилась ничем. Мы же, футболисты, повторюсь, думали больше о календаре соревнований и еврокубках.

Думаю, Штанге понял меня как игрока, почему я пошел в «Динамо», а не «Днепр»

— В еврокубках «Таврию» остановил швейцарский «Сьон» — со швейцарскими сборниками и несколькими бразильцами, среди которых — довольно известный на родине Тулио и брат Роналдиньо — Роберт Ассис. Неужели они были настолько сильнее первого украинского чемпиона, что выиграли два матча с общим счетом 7:2?

— Думаю, «Таврия», как чемпионский коллектив, закончила свое существование сразу же после завершения чемпионата. Во-первых, были определенные кадровые потери. Во-вторых, к нам уже не относились так, как раньше. В-третьих, была какая-то самоуспокоенность у коллектива и тренерского штаба. Мы свой пик покорили, вершину прошли — нужно было идти дальше. Нас хватило на «Шелбурн», а вот со «Сьоном» — сразу же удаление вратаря, быстро нам три набили, а вдесятером трудно было играть. «Таврии» не хватало и опыта, и информации — тогда достать какие-то записи матчей соперников нереально было, зато порадовали зрителей на свой симферопольский стадион привезли какие-никакие еврокубки.

Каким был брат Роналдиньо? Вообще не отложилось в памяти. Одно мое впечатление — что повлияло на выездную игру раннее удаление Колесова, а дома мы уже играли на равных.

— Именно из «Таврии» вас впервые позвали в национальную сборную Украины. Что подумали в этот момент?

— «Куда я попал?» Было такое ощущение, будто я в космосе. Заходишь в столовую, садишься за один стол с динамовцами. Все завораживало: что говорит тренер, как ребята действуют на тренировках, что вообще говорят о ближайшем матче. Для меня это были совершенно новые впечатления и куча эмоций. И еще — большое внутреннее напряжение, потому что это был новый вызов и новый шаг для меня лично.

Тогда, насколько помню, Шалычев возглавлял «Таврию». У него были хорошие отношения с Коньковым, так меня и посоветовали в сборную. Соперниками нашими были эстонцы, покойный Зуев еще сказал: «Против них дебютант как раз и может сыграть». Вышли, выиграли без пропущенных мячей. Так я и прошел боевое крещение в сборной. После этого, а также успешных кубковых матчей против «Динамо», начали говорить о моем переезде. Но — не со стороны в «Динамо».

— А с чьей же? Говорили, что вами интересовались «Шахтер», «Днепр», а также несколько российских клубов во главе с денежным тогда «Ротором»...

— Вот именно из «Днепра» был наиболее конкретный интерес. Насколько помню, Штанге уже согласовал мой переход и ждал меня. Но здесь уже вмешался Суркис. Он оперативно переговорил с тогдашним директором «Таврии» Ароновым, и «Динамо» убедило симферопольское руководство, что я должен ехать именно туда.

— А цену, за которую вы перешли, не знаете?

— А зачем это мне надо? Да и не интересно это мне было тогда. Были там живые деньги или какие-то договоренности — об этом нужно других людей спрашивать. Это не нынешние времена. Думаю, к тому времени трансферы осуществлялись в чем-то проще, а в чем — сложнее. Григорий Михайлович знал, как убедить игрока и клуб. Быстро утрясли все вопросы — я даже не вникал, кто там куда должен переехать, что куда должно отправиться. Одно знаю: Суркис захотел меня видеть в «Динамо», и я оказался в «Динамо».

У меня лично не было вопросов по тому, что Киев предлагал — и достойные деньги, и квартира, тем более, у меня сын как раз родился. Со стороны «Динамо» все было чинно и благородно, соблюдены все обещания. Хотя у меня был вопрос относительно Чернобыля, еще свежими оставались впечатления о катастрофе на ЧАЭС. Но Григорий Михайлович привел такой аргумент: и он, и его семья, здесь проживают. Перспективы в Киеве значительно лучше, чем в других командах. А в столице жить безопасно.

Длительных сомнений у меня не было, только относительно здоровья. Спрашивал у Леженцева, как он пережил переезд и акклиматизацию. У меня в первые недели после переезда голова болела, все же, есть разница в климате. Но со временем, с рабочими заботами, это все прошло. А перед «Днепром» я извинился, объяснил Штанге, почему отказал и сделал именно такой выбор. Думаю, меня, как футболиста, на тот момент можно было понять.

— Йожеф Сабо, который возглавлял киевлян, отличался не менее взрывным темпераментом, чем Заяев.

— Повторюсь, мне не с чем сравнивать. Заяев, затем Оганесян — легенда армянского футбола, не так долго проработал, за ним — Шалычев. Попав в «Динамо», я, конечно, попал и на тренера другого уровня — хоть и советской школы. С чем я мог сравнивать, если шаг за шагом шел на совершенно новый для меня уровень?

От Заяева Сабо, наверное, отличался — хотя методы работы были примерно одинаковы, строились на морально-волевых качествах, функциях и готовности. Это Йожеф Йожефович делал. А что делать с талантливыми футболистами, которые могут не только бегать-прыгать, а хотят и чего-то другого? С этим лучше справлялся уже Валерий Васильевич.

— В чем, кроме, конечно, подбора игроков и финансов, тогдашний ФК «Динамо» преобладал над другими отечественными клубами?

— Для нас это был супер-клуб! База возводилась на моих глазах, застал строительство, поражали масштабы и новизна предложенных в одном помещении средств для подготовки и восстановления спортсмена. Приятно было участвовать в просмотрах видео матчей — пусть это еще были VHS-ки, как и в «Таврии», но имели свой просторный зал, могли уже лучше разбирать игру.

Вообще, информации достаточно — как о ближайших соперниках (что у нас было? Ни интернета, ни мобильных — разве что в «украинском футболе» заметки посмотришь), так и о методиках восстановления. Где-то услышал, где-то подсмотрел, где «сарафанное радио» работало.

Профессиональный спортсмен — это все же, давайте не будем друг друга обманывать, человек, который на совершенно другом уровне нагружает свой организм, чем обычный человек. Здесь нужно грамотное восстановление, применение комплекса витаминных и восстановительных препаратов. У меня никаких программ тогда не было. Что я знал? Принимал обычный рибоксин, карсил, а перед еврокубковыми уже матчами — насыщение креатином. И то, почему? Потому что где-то узнали, что немцы так делали. А до этого — мамино и папино здоровье.

Лучший «допинг» — безумное желание реализоваться в футболе и большая конкуренция, поверьте мне.

На базе в Симферополе «по диете» «отрубали» воду. В Киеве у нас уже был диетолог...

— Динамовцы старших поколений вспоминали, как старались найти в номерах кран с водопроводом, а нет — влагу футболист, по замыслу тогдашних врачей и диетологов, должен получать с пищей, с фруктами, а не водой или, тем более, газированными напитками. Вы застали какие-то диетические изменения, которые заставляли вас привыкать и приспосабливаться?

— Вот, кстати, что было значительно лучше в Киеве по сравнению с Симферополем, так это то, что здесь уже был хорошо налажен пищевой процесс. Особенно, после того как переехали на новую базу. Отдельно — повар, отдельно — диетолог. Объясняли, что лучше употреблять, а от чего лучше воздержаться. Не скажу, что строго контролировали, но объясняли, как правильно питаться и пить.

А вот в Симферополе доходило до абсурда — у нас все краны убрали, воду по всей базе отключали, свет в 11 вечера выключали, хлеб намеренно сушили, чтобы был несвежим. Сумасшедший дом, конечно, если сейчас задуматься, но так было. Правда, и у нас Анатолий Кириллович Пузач, царство ему небесное, выключал лампочку ночью. Я такой: «Что случилось? Электричество отключилось?» «Нет, — отвечает. — Пора уже спать».

Но все эти средства тут же находили противо-средства. Забирали телефон — появились компьютеры. Придумали вытаскивать предохранители с телевизоров — ну да что же, мы не сделаем предохранителей? Разумеется, порядок есть порядок — но это не должно противоречить прогрессу. Я из этого вынес для себя, что нельзя молодым запрещать пользоваться гаджетами, это уже часть жизни. Объясняешь, что это рассеивает внимание. Ставишь определенные нормы пользования. Но когда мне один из многочисленных руководителей в Федерации сказал, что надо запретить моим футболистам мобильники, я сказал: «Не буду, сами забирайте». Не видел в этом смысла и не понимал, как такая мера может помочь результату.

— Новая база тогда, в 90-х, выглядела как инопланетное явление в довольно скромном постсоветском Киеве.

— Хоть и называли ее тогда «золотой клеткой», но она давала прекрасные возможности для работы. Совершенно ясно, почему в нее инвестировали. В первой половине 90-х «Динамо» ездило в Руйт, чтобы на искусственных полях потренироваться. Это расходы. Логично это здесь сделать.

Но другое дело — человека ведь не переделаешь. Сидишь там день, два, три под нагрузками — а дальше волком воешь. Бывало, сидели и уже смотреть друг на друга не могли. Естественно, бежишь к тренеру, просишься домой. А когда команда на сборах — уже не отпросишься. Лобановский это все четко понимал.

— С кем были соседями на базе?

— С Сергеем Коноваловым чаще всего. Но это были отдельные два бокса, просто с одним общим входом. Разошлись по своим комнатам, а общая, коллективная жизнь — она ​​в холле. Там и бильярд, и карты, я лично компьютер привез, потому что любил компьютерные игры, да и сейчас периодически могу поиграть. Так что я «игровик».

— И в какие именно игры?

— В зависимости от настроения. Если найду какого-то «старичка», то можно в Serious Sam пострелять.

— С новым поколением в CS:GO не рисковали поиграть?

— Да что они там против нас могут? (Улыбается.) Они в «доту» играют, но я туда не захожу, потому что затягивает. Лучше большой семье уделять внимание.

— Вы застали и ранние футбольные симуляторы, и современное совершенство. Как глазами футболиста они выглядят?

— Честно — никак. Я из тех футболистов, кто не играл и не понимал, зачем еще и там в это играть? Пока сам играл — не хотелось, когда закончил — тоже не хочется. Все равно, когда спрашивают: «Не хочешь побегать?» Отвечаю: «Да я уже свое набегал». Я на таком высоком уровне набегался, что, во-первых, не тянет, во-вторых, где-то здоровье не позволяет.

Другие команды бегали больше, чем мы, прыгали больше, чем мы, а достичь ничего не могли

— Как восприняли информацию о скандале вокруг Лопеса Ньетто на следующий день после победного старта в Лиге чемпионов 1995/96?

— После победы над «Панатинаикосом» я утром ехал на базу, и, кажется, Юра Максимов, который меня подвозил, мне об этом и рассказал. Мы ничего не понимали — отменяют игру? Вопрос от УЕФА? Дисквалификация?.. Как футболист, я не знаю, что там было. Мое дело было — продолжать работать.

А вот реакция клуба, то, как они себя вели, как общались с коллективом — это нас и заразило уверенностью, что все будет хорошо и «Динамо» вернется в еврокубки. Так оно, в принципе, и произошло.

— В то время приезжали «купцы» из «Алании», московских клубов, даже, говорят, загребской «Кроации». Чья заслуга в том, что удалось сохранить перспективных динамовцев для Киева и Украины?

— Знаете, в чем разница между журналистами, историками футбола и игроками? Нас это не интересовало. Это были такие далекие от нас вещи, что мы даже о них не думали. У меня — ребенок, семья. Я — человек, относительно недавно вышедший на такой уровень. Деньги выплачивались своевременно, клуб развивался планомерно, в чемпионате шли уверенно. Зачем мне об этом беспокоиться?

Другое дело, если бы в следующем сезоне нам не дали стартовать в еврокубках. Может, кто-то о чем-то бы и задумался. Но и Лобановский тогда бы не пришел работать в «Динамо», и сами игроки, наверное, сидели бы на чемоданах. За «Динамо» были Президенты Украины — как предыдущий, так и действующий. Репутацию клуба отстояли на высшем уровне. Мы, игроки, знали только, что сможем и дальше играть в еврокубках, а там уже все зависело от команды.

— «Динамо» середины 90-х до Лобановского относилось к управляемым командам?

— Каждая команда управляемая именно так, как это умеет делать главный тренер. Он — лицо, идеолог и олицетворение команды. Если между нами, команда — это тренер. Как бы там не рассказывали, что тренер не на все влияет, нормальный тренер влияет на все процессы в команде. Поэтому мы видели «Динамо» с лицом Сабо, затем — до 2002 года — Лобановского, далее — следующих тренеров.

— Почему об этом спрашиваем — ведь был матч с «Рапидом», когда некоторые игроки с поля огрызались на главного тренера, был матч с «Ворсклой», после которого в прессе прозвучали обвинения тренера в адрес отдельных игроков. Не переходя на личности, атмосфера в команде была тяжелой?

— Когда начинаются такие разговоры — начинается «каждый сам за себя». Если общие цели не заданы и не приняты, то каждый начинает искать собственную цель в команде, которая может не совпадать с командными задачами. Опять же, я к этому пришел после 10-летней тренерской работы с юными игроками. Это надо самому изучить, а тренер этому учится со временем, футболисты учатся уже потом — от тренера. На тот момент это позволяло тренеру руководить командой, но достичь она могла только внутренних вершин. А когда пришел тренер, который владел еще и управленческим даром, команда сделала большой шаг вперед.

— Лобановский не пришел в команду, в которой не видел перспективы. А пришел он не в 1992 году, не в 1994, а именно в конце 1996-го. Что вы, как футболист, тогда думали об этом?

— Мы не боялись, не опасались — был интерес, это если я за себя буду говорить. У Лобановского — великое имя и значительные успехи. Его приход воспринимался как проверка и собственной способности в футболе.

А как это было? Валерий Васильевич собрал нас, заверил, что не будет особых изменений в коллективе, и сказал: «Ну что ж, пошли работать». Вот именно эта фраза стала ключевой — раз тебя оставляют в команде и хотят посмотреть, на что ты способен, ты выходить и доказывать, а если нет — за тобой стоит уже следующий, кто готов выйти и показать себя. Большая заслуга Лобановского не только как тренера, но и как менеджера — что он показал, как в наши непростые времена переводить зарплату в результат.

— Имеете в виду новую систему премиальных?

— Я говорю, что другие команды бегали больше, чем мы, прыгали больше, чем мы, а достичь ничего не могли. По километражу, прыжками они были лучше, а выигрывало почему именно «Динамо». Потому что суть была в системном подходе клуба к достижению результата, причем, с прицелом не только на всеукраинский, но и на международный уровень. Это было сделано так грамотно, что за это надо аплодировать.

Продолжение интервью ожидайте во второй части...