Один из лидеров «Александрии» Владислав Калитвинцев рассказал обо всех этапах своей карьеры, начиная с первых шагов в киевском «Динамо».
— Был ли у тебя вариант стать не футболистом? Имея такого отца, выбор среди видов спорта был очевидным?
— Меня никто не заставлял идти на футбол. Просто отец сказал: «Хочешь — попробуй». Он видел, что я всегда где-то гоняю с мячом. Ну и отвел меня в восемь лет в команду Арсенал-Евробис. Кажется, на район или на область они играли. Если не ошибаюсь, то это возле станции Кловская. Там не было команды именно с игроками 1993 года рождения, поэтому я тренировался со старшими, с 1991-м. И мне как-то так понравилось. Там я провел два года и в 10 лет меня киевское «Динамо» пригласило на просмотр.
— А почему отец не сразу тебя в «Динамо» отвел?
— Не знаю. Думаю, отец хотел, чтобы я сначала попробовал себя в местной команде, а там глянуть: пойдет/не пойдет. Я вроде бы неплохо выглядел. Там меня селекционеры «Динамо» заметили и пригласили на просмотр.
— Кем были твои первые тренеры в «Динамо»? Как работалось с ними?
— Валерий Шабельников, Павел Кикоть, Андрей Биба и Евгений Рудаков. Со всеми были очень хорошие отношения. Они меня многому научили.
— А чувствовал ли ты к себе особое отношение из-за динамовского бэкграунда отца?
— Тренерский штаб наоборот мне помогал. Я ведь вообще мальчиком был. Может, еще тогда не так осознавал. Уже когда стал старше, то почувствовал такое давление, но все было хорошо в этом в плане. От ребят в коллективе тоже особого отношения из-за этого не было.
— Ты успел сыграть против отца, когда тот возглавлял донецкий «Олимпик» и житомирское «Полесье», а как было тренироваться под его руководством? Требовал больше, чем с других?
— Конечно, больше. Думаю, что даже вдвое больше. Это было в «Динамо-2», когда мне было 15−16 лет. А там на тот момент уже были «мужички», с семьями. Попал во взрослый футбол, но постепенно адаптировался. Партнеры по команде помогали. С отцом после каждой тренировки общались, он спрашивал: «Как ты? Что ты?». Но требовал вдвойне.
— Позже Юрий Николаевич говорил, что у тебя и скорость выше, чем у него, и удар лучше. Что приятнее было слышать?
— По скорости — да. Здесь я точно его обошел. А по удару, он имел в виду, что удар с правой у меня лучше. Возможно, в каких-то моментах так и было.
— Александр Алиев рассказывал, что его пушечный удар — это большая заслуга отца, который занимался с ним с детства. У тебя такая же история?
— Бывали моменты, что мы выходили на улицу, я любил бить по мячу. На тот момент у меня кумиром был Роберто Карлос. Я наблюдал за тем, как он бьет внешней стороной, и пытался копировать. Также следил за Дэвидом Бекхэмом. Еще и домой мне родители купили маленькие ворота. И я в коридоре гонял, бил, представлял, что передо мной какие-то соперники есть. Бесился, бил тот мяч, ну и вот получился у меня такой поставленный удар.
— В первую команду «Динамо» ты попал, когда ее возглавлял Валерий Газзаев. Как вас приняли в коллективе? Была ли «дедовщина»?
— Не сказал, что была прямо «дедовщина». Я просто понимал, в какую команду попал: что там звезды, игроки высокого уровня. Когда узнал, что еду на сборы с первой командой, то немного испугался. Но потом поговорил с отцом, он мне сказал: «Ты что? Это такой шанс! Давай, делай все возможное от себя. Главное — после тренировок восстанавливайся, не стесняйся в массажную комнату заходить, потому что ты моложе. И будь уверен в себе». Вот так я и поехал на свой первый сбор.
— На кого именно из того состава ты смотрел и не мог поверить, что играешь с ними в одной команде?
— Тогда это, конечно, были Милевский, Алиев, Нинкович. Позже пришел Шевченко и я чуть с ума не сошел, что вместе с ним тренируюсь. Он мне еще и подсказывал, без какой-то «напыщенности». Он, наверное, сам смотрел и не мог поверить, что уже с сыном Калитвинцева тренируется.
— Про Газзаева рассказывали, что он давал очень странные, иногда даже нелепые упражнения, делал большой акцент на физическую подготовку. Что тебе запомнилось в работе с ним?
— Это правда, нагрузки там были очень большие. Мне 17 лет исполнилось, когда я поехал на сборы. Помню, что даже врачи подходили к Газзаеву и говорили, что надо сбавить обороты. Газзаев отвечал: «Нет. Полностью пусть выполняет». Я так понимаю, что он меня проверял на наличие характера: выдержу или не выдержу. В итоге выдержал. Можно сказать, что он заложил фундамент моего физического состояния.
— Как сейчас помню, что я еще совсем маленьким пришел домой, включил майский матч «Динамо» против запорожского «Металлурга» и увидел твой дебют за киевлян. Я тогда и подумать не мог, что столь молодые ребята могут играть за такую команду. Какие эмоции были у тебя в тот момент?
— Конечно, переживал. Перед игрой Газзаев вызвал игроков, в частности меня, и рассказывал как нужно действовать. Он сказал: «Не переживай». Как-то успокаивал. В первые минуты игры я боялся ошибаться, но меня поддерживали и свои 60 минут я тогда отыграл. Даже голевую отдал на Милевского.
— Милевский после того ассиста не предлагал составить ему с Алиевым компанию в киевских ночных клубах? Какая у тебя с ними коммуникация была?
— Нет, такого не было (улыбается). Я же молодой, скромно себе ходил на тренировку, на обед. Чтобы была какая-то такая коммуникация... Это в тренировочном процессе они мне действительно помогали.
— После такого дебюта тебя начали преследовать травмы. Сейчас уже понимаешь, в чем была их причина?
— Первая серьезная травма у меня была связана с коленом — собственная связка надколенника. Она, в основном, беспокоит спортсменов, которые занимаются прыжками, или баскетболистов. А такие нагрузки, как у Газзаева... Мы всегда через барьеры прыгали, было много прыжковых упражнений. Думаю, что на этом фоне где-то эта связка и не выдержала. Тем более, что мне было 17 лет, я только рос, и связки, возможно, могли выдерживать только до какого-то времени.
Получил эту травму и вылетел. Другая травма колена у меня была за сборную Яковенко, случилась в игровом моменте. Товарищеская игра — буквально 15−20 минута, произошел тот стык — и я вылетел где-то на пять месяцев.
Восстановился, начал набирать форму, с дублем занимался. И почти сразу в тренировочном процессе мы отрабатывали один в один с защитниками, и как-то так случилось, что он мне на колено наступил, я его подвернул и порвал две связки на голеностопе. И снова вылетел на три месяца. Вот такой у меня период в течение года был, постоянно выпадал.
— Прошлые травмы сейчас дают о себе знать?
— Нет, это уже в прошлом. Тогда у «Динамо» был очень хороший медицинский штаб, который меня отправлял на операции за границу, полностью мое лечение контролировали. Все было на уровне.
— Также ты успел провести по одной игре за «Динамо» под руководством Юрия Семина и Олега Блохина. Чем Семин отличался от Газзаева и что запомнил от легендарного во всех смыслах Олега Владимировича?
— Семин молодежь очень любил, подпускал ее. Но это пришлось на тот период, когда у меня травмы были, поэтому только одну игру провел. Блохин? Что сказать... Он мне говорил: «Надо тебе восстановиться, за дубль несколько матчей сыграть». И вот в дубле я все время и провел по сути...
— Какие впечатления были от работы с Блохиным?
— О нагрузке ничего не могу сказать, потому что на сборы за него я, кажется, не ездил. Но да, помню «камон плей» и вот все эти моменты типа: «А я бы забил». Ну, наверное, может себе позволить такие высказывания обладатель «Золотого мяча», легендарный футболист.
— В первой команде «Динамо» больше всего ты сыграл при Сергее Реброве. Кажется, что никто из игроков не давал негативных отзывов о работе с ним.
— С Ребровым было работать одно удовольствие. Тренировочный процесс интересный: все интенсивно, все с мячом. Было все на высоком уровне. Чувствовалось, что это тренер топ-уровня. Хотелось прямо выходить на каждую тренировку. От него было больше всего доверия. Помощником у него был тогда Рауль Рианчо, он также ко мне хорошо относился. В начале было очень большое доверие ко мне.
— Почему не сложилось с Хацкевичем? Что кардинально изменилось в команде после Реброва?
— Я за себя буду говорить. Сборы были, все хорошо, прекрасно себя чувствовал, набрал кондиции. Через несколько дней уже должны были вылетать в Киев, была легкая тренировка: моделирование атак. И я простреливал в штрафную площадку низом и потянул переднюю мышцу бедра и снова вылетел.
Восстанавливался, потом приехал и Хацкевич мне сказал: «Нужно набрать кондиции через дубль, несколько матчей сыграешь, а там будет видно». Так я в дубле полгода и провел, сыграл матчей 15. Затем он меня уже взял в заявку на матч с Карпатами, когда мы 1:2 проиграли. Я вышел, кажется, на 20−30 минут. И вот это была единственная игра под его руководством за первую команду.
— Не осталось обиды на «Динамо», из-за того, что не удалось закрепиться там?
— Никаких обид нет. Понимаю, что травмы меня выбивали, помешали развитию. Думаю, что я пересидел в «Динамо». Просто на тот момент пришел Хацкевич, который мне сказал переподписывать контракт. Я переподписал и вот так получилось, что не удалось за него заиграть. Тогда уже стало очевидным, что нужно принимать решение уходить из «Динамо».
Спасибо Игорю Михайловичу Суркису, который меня отпустил. Я разорвал контракт, а он мне сказал: «Желаю тебе всего наилучшего, не хочу тормозить твою карьеру. Иди играй — я тебя отпускаю». Тогда только он говорил, а я сидел, слушал и кивал головой. Услышал от него очень теплые слова. Игорь Михайлович очень надеялся, что я заиграю в «Динамо». Но это футбольная жизнь. Так мы и разошлись, я поблагодарил его.
— Кто за все время в «Динамо» поразил тебя больше всего среди легионеров?
— Тогда топами были Джермейн Ленс, Мигель Велозу. Они пришли и сразу было понятно, что это сумасшедшие трансферы. В то время почти все легионеры были высокого уровня: Данило Силва, Бетао, Леандро Алмейда.
— В Википедии пишут, что ты очень сильно дружил с Лукманом Аруной. Насколько это правда?
— Да не то чтобы дружил. У нас были просто теплые отношения, когда мы на базе пересекались. Аруна — очень открытый человек, на шутках, постоянно расслабленный. Приятный такой парень.
— Были ли среди легионеров в «Динамо» откровенные «пассажиры»? Например, тренер киевской ДЮФШ Сергей Величко рассказывал в интервью историю о внуке криминального авторитета — Омаре Фарояне. Застал его?
— Омара я застал, мы с ним в «Динамо-2» тренировались. Он вообще обычный парень, очень скромный, открытый. То, что он умел, то и старался показывать. Играл на своем определенном уровне. Там было большое желание играть, слушать тренера (на тот момент моего отца). Только позитив о нем вспоминаю.
Что касается легионеров из первой команды, то я не понял трансферов Факундо Бертольо и нападающего Андре. Как-то я так и не понял, как они в «Динамо» попали. Я имею в виду именно футбольный аспект, а не деньги, которые за них заплатили. Я считаю, что эти игроки — это не уровень такого клуба.
— У тебя в карьере был легионерский опыт, когда ты выступал за чешский «Слован». Что можешь вспомнить о том периоде? Не хотелось после этого остаться в Европе?
— Чемпионат в Чехии даже в то время был хорошего уровня, все команды играли до последней минуты. Там было интересно, тем более, что это был мой первый подобный опыт в 19 лет. Это все-таки Лига Европы, где мы прошли три раунда квалификации и попали в групповой этап. Это сумасшедший опыт, как для молодого игрока. Мы из группы тогда же еще вышли — это вообще космос. Тогда еще Сергей Рыбалка был, который мне очень помогал. В Чехии он для меня стал вторым отцом (улыбается).
— Пройдемся по другим командам, за которые ты выступал на правах аренды. Первый сезон в «Черноморце» ты провел достаточно мощно: 5+5 по системе «гол+пас». Как работалось с Александром Бабичем, который тогда был начинающим тренером?
— От Бабича я получил очень большое доверие, тогда у него еще помощником работал Александр Грановский. Они мне очень помогали. Прекрасный период, мы тогда были совсем молодой командой. У нас получалось демонстрировать неплохой футбол. Именно по футбольному аспекту в «Черноморце» было очень приятно находиться.
— Затем была луганская «Заря», за которую ты сыграл не так много, из-за травм.
— У меня была однолетняя аренда. За первые полгода я провел девять матчей, кажется. Когда получил травму, то было понятно, что не успею восстановиться даже до завершения чемпионата. Тогда было принято решение, что я возвращаюсь в Киев и лечусь в «Динамо».
— Юрий Вернидуб отзывался в прессе о тебе, как об очень талантливом футболисте, на которого он рассчитывает.
— У нас с ним были очень теплые отношения. Он надеялся, но произошла эта травма Юрий Николаевич меня вызвал, расстроился и сказал: «Вот смотри, Лига Европы. Я очень рассчитывал на тебя, но так получается — это футбол. Лечись, восстанавливайся». Это и был наш с ним последний разговор.
— В киевском «Арсенале» ты уже не застал Фабрицио Раванелли, однако, возможно, что-то слышал от партнеров по команде о его методах работы?
— Я уже не помню, если честно. С Игорем Леоновым работалось хорошо, положительный такой тренер. Я ему очень благодарен, потому что пришел в команду, когда уже был третий тур и особо не был готов, хотя и занимался индивидуально. Буквально неделю я потренировался в общей группе и он меня поставил на игру с «Олимпиком», мы их обыграли. И как-то так пошло...
— Трудно поверить, вспоминая результаты команды, но у тебя тогда были классные партнеры: Ковпак, Ореховский, Танковский, Липартия, Дубинчак, Авагимян, Козак и даже Мудрик!
— Да, тогда была классная команда. Жаль, что не получилось остаться в УПЛ. Чего не хватило? Трудно сказать. У нас тогда был матч с «Черноморцем», который мы 3:3 сыграли, а нам была нужна только победа. Ну и там сомнительный пенальти в наши ворота поставили. После той ничьей шансов у нас уже не было. А так мы хороший период там провели.
— Какие впечатления были от Мудрика? Он уже тогда много уделял времени индивидуальной работе после тренировок?
— Да, это уже тогда было. В тренировках Миша мог, как говорится, в детский футбол играть: лезть на пятерых-шестерых игроков. Такое случалось, но занимался он очень серьезно: и в зал ходил, и фишки обыгрывал. Бывало так, что после тренировки мы уже помылись, собираемся ехать домой. Смотрим, а он даже под дождем те фишки обыгрывает. Его тренеры потом выгоняли с поля (улыбается). Но он все равно гнул свою линию и продолжал это делать.
— Александр Ковпак рассказывал, что на поле Мудрик играл сам по себе, постоянно заигрывался. Команду это не раздражало?
— Конечно раздражало, потому что нам был нужен результат, еще и премии. Поэтому все хотели остаться в УПЛ, а когда Мудрик на четверых-пятерых лезет, в то время, как можно обычный пас отдать, то конечно опытных игроков это раздражало.
— Можешь согласиться с тем, что лучший период твоей зрелой карьеры прошел в черниговской «Десне»?
— Это точно один из лучших отрезков. Но были хорошие периоды при Реброве в «Динамо», в «Черноморце». Но в «Десне» — да. Я там стабильно 2,5 года себя хорошо чувствовал, был игроком стартового состава. Имел уверенность в собственных силах. Я себя чувствовал, словно рыба в воде.
Все это благодаря Александру Рябоконю и его тренерскому штабу. Ну и, конечно, коллектив у нас был крепкий, футболисты хорошего уровня. Не зря мы тогда занимали четвертое место и выходили в еврокубки.
— А что за история с тем скандальным переходом из «Десны» в «Александрию»? С вами в Чернигове так и не рассчитались?
— Мы этот вопрос решили, но не рассчитались. Все было сделано по процедуре. А как там будет — время покажет.
— Я сам с Кировоградщины, бывал в Александрии, поэтому не могу представить, где ты проводишь свободное время после футбола.
— На базе все время практически (улыбается). Моя семья живет в Киеве, поэтому на выходных я к ним еду. А так — восстановление после тренировок, все процедуры, тренировочный зал. Вообще заняться есть чем, но практически все время провожу на базе.
— Как тебе игралось под руководством Юрия Гуры? Писали, что он достаточно интровертный, закрытый человек. Какие впечатления он оставил?
— Я бы не сказал, что он такой. Мы с ним нормально общались. Хороший, добрый человек. Ничего плохого о нем сказать не могу. Его увольнение? Это все как-то так быстро произошло, но это решение руководства. В эти дела мы не лезем, мы игроки.
— Насколько сейчас комфортно работать с Русланом Ротанем? Кого из предыдущих тренеров он тебе напоминает?
— С ним очень комфортно. Интересный тренировочный процесс, все с мячом, отрабатываем прессинг. Он делает все, чтобы мы играли в современный футбол. Если сравнивать с кем-то, то с Ребровым.
— Нашел для себя ответ на вопрос, почему «Александрия» уже второй сезон подряд выступает хуже, чем в прошлые годы?
— Много игроков опытных ушло, усилились молодыми исполнителями. Команда меняется и перестраивается. Петрович пришел в команду с тренерским штабом и требует совсем другой футбол. Мы стараемся это понимать и работаем каждый день и стараемся прогрессировать, чтобы все было хорошо.
— Встреча с отцом в Кубке Украины — самый эмоциональный футбольный момент в прошлом году?
— Да, тем более, что получился такой матч с серией послематчевых пенальти. Приятные были эмоции. Это была настоящая кубковая игра да еще и против отца.
— Юрий Николаевич признался, что мысленно сказал о тебе «собака». А что ты подумал о нем, когда Полесье все же прошло дальше?
— Молодцы (улыбается). Сказал: «Давайте в финал, все равно, кто там будет. Берите Кубок».
— Возвращаясь к Википедии. Там указано, что ты владеешь французским, английским и немецким языками. Это соответствует действительности?
— Я вообще не понял, откуда это там взялось. Я просто учился в школе с уклоном на французский язык, однако его там практически не учил. Я и английский знаю на очень низком уровне. Конечно, надо уже начинать его учить, потому что это полезный навык.
— В 2017 году СМИ сообщали, что ты подписал контракт с клубом второй немецкой Бундеслиги «Эрцгебирге Ауэ». Что это за история?
— Да, тогда были переговоры с ними. Ждали ответа, но я не решился туда переходить и на этом все закончилось. Как-то внутренне чувствовал, что не хочу туда и не вижу себя в той команде.
— А есть ли еще желание попробовать себя за рубежом?
— Если будут предложения, то почему бы и нет? Сейчас я имею контракт с «Александрией» и все мои мысли только о ней. Как будет дальше — будет видно.
— Ты был одним из ведущих игроков разных по возрасту юношеских сборных Украины. Мое самое яркое впечатление — это тот фантастический гол в ворота сборной России.
— Эмоции после того гола были положительные. Сейчас тем более, когда пересматриваю тот гол. Кайфую. Хотя мы в том финале и проиграли, но на следующий год мы приехали и 4:0 их обыграли. Поэтому я вдвое больше доволен, когда попадаю на видео с тех матчей.
Как решился на удар? Да просто на тренировках постоянно бил. Мне с детства было безразлично, с какой дистанции пробивать. Тем более, что тогда я чувствовал уверенность. С большим удовольствием и мотивацией приезжал в сборную. Такие решения принимаются, когда ты имеешь уверенность и находишься в хороших кондициях.
Реакцию нашего тренерского штаба, думаю, все видели. Там было все понятно, все были в шоке, не понимали как оттуда можно забить. Реакция россиян? Вроде ничего не говорили, но в том финале они ужасно себя вели. Могли сказать пару ласковых слов, за которые можно зацепиться и, как говорится, по лицу получить. Не по-футбольному, какие-то гнилые они.
— Кто из игроков молодежных и юношеских сборных выделялся больше всего? Ты успел поиграть с Малиновским, Караваевым, Юрченко, Буяльским и Будковским...
— Тогда все были на высоком уровне: Малиновский, Буяла... Караваев вообще был незаменимым: бегал по всей правой бровке, там здоровья очень много. Будковский с его габаритами и ростом имеет хорошую технику, прекрасно играет корпусом — таких нападающих мало. Было заметно, что они могут вырасти в классных футболистов. В итоге так и получилось.
— Ты попадал в резервный список национальной сборной Украины, однако так и не дебютировал. Можно сказать, что это до сих пор остается твоей мечтой?
— Конечно, ведь до сих пор не дебютировал. Это моя и мечта, и цель. Чтобы туда попасть, надо стабильно играть, демонстрировать достойную статистику. Неважно — попадешь ты туда в 18, 30, или в 36 лет. Всегда есть шанс туда пробиться.
— Тем более, что сейчас там Ребров — знакомый.
— Ну, да. (Улыбается).
— В январе тебе исполнился 31 год. Есть ли у тебя какое-то увлечение кроме футбола? Задумывался о том, что будешь делать после футбольной карьеры?
— Да какого-то такого увлечения не имею. Иногда думаю о том, что будет после игровой карьеры. Однако еще шесть-семь лет я хочу играть на высоком уровне. Все для этого делаю: слежу за собой, занимаюсь индивидуально. Что касается тренерства, то пока себя там не вижу, но все может быть. Сейчас все мысли только о футболе.
— За следующие шесть-семь лет хотел бы еще поиграть под руководством отца?
— Почему бы и нет? Конечно, уже есть опыт работы с ним, но тогда я был совсем юным. Сейчас, если бы с ним работал, то получил бы совсем другие впечатления. Было бы интересно с папой поработать.
— Закончим наше интервью блицем. Кто лучший тренер, с которым ты работал (конечно, кроме отца)?
— Я от всех получил определенный опыт. Все были квалифицированные специалисты. Спасибо каждому из них.
— Самый сильный игрок, с которым ты играл в одной команде?
— Ярмоленко.
— Самый сильный игрок против которого ты играл?
— Ух ты... Срна.
— Самый талантливый игрок академии «Динамо», который себя не реализовал?
— В то время был центральный защитник Братков. Он, конечно, мог на еще более высоком уровне играть.
— Каким достижением в собственной карьере ты гордишься больше всего?
— Наверное, это Кубок Украины в 2013 году, когда мы в Полтаве обыграли «Шахтер». Также горжусь тем, что в 17 лет попал в основной состав «Динамо».
— На сколько процентов ты реализовал свой потенциал?
— Думаю, что 60−65%
— Что бы изменил в собственной футбольной карьере, если бы была такая возможность?
— Еще бы больше работал бы над собой. Больше посвящал бы себе времени, работал бы в зале. Сейчас мы видим, что многие игроки разных чемпионатов следят за питанием, сном, занимаются со своими тренерами.
— Напоследок выбери: поиграть в АПЛ или дебютировать за национальную сборную Украины?
— За сборную. Без раздумий. Хотя если будешь играть в АПЛ, то и в сборную попадешь. (Улыбается).
Владислав Лютостанский