Владислав Ващук только что вернулся в Киев с востока и выглядит немного уставшим — не было возможности отоспаться. В течение нашего разговора у него не замолкает телефон — звонят по службе. Когда-то русскоязычный, Владислав сразу извиняется за свой несовершенный украинский, но уверяет: принципиально отныне дает интервью только на государственном.
Шутим, что Владислав Ващук — из тех, кто «лег спать 23 февраля, а проснулся 24 февраля». В его случае именно так и было: известный украинский футболист, который вместе с детьми жил в Гостомеле, две недели пробыл в российской оккупации, чудом смог уехать и уцелеть. Его добровольное желание стать в ряды украинской армии имело свои мотивы, хотя многих и удивило: бывший защитник сборной Украины, киевского «Динамо», московского «Спартака», «Черноморца», «Львова» и «Волыни», заслуженный мастер спорта, Ващук в 47 лет стал солдатом и санитаром в медицинской бригаде НГУ «Буревій». Его задача — сопровождать тяжелораненых бойцов в машине скорой помощи и стабилизировать их состояние на пути в больницу.
«Версия, выдвинутая одним из российских говноресурсов, что «увлечение нацистской идеологией привело этого странного персонажа в ряды вооруженных формирований киевского режима» (с), хоть и шокировала своей креативностью, смелостью предположений и выводов — тоже заслуживает внимания, конечно. Пусть так, если так легче воспринимать эту информацию», — так шутливо Владислав комментировал в соцсетях российские пасквили относительно своей мобилизации. Увидев, на что способны россияне, Ващук теперь однозначен в оценках: «Это — варвары, которые хотят нас уничтожить. И они более ста лет пытались это сделать — ликвидировать нас как нацию, наш ген. Но сегодня мы даем им отпор».
За полтора года службы Владислав Ващук совершил более 70 эвакуаций раненых из Донецкой и Харьковской областей. Он уверяет, что чувствует себя уверенно, выполняя эту работу.
«Было как-то, звонит командир и говорит: «Проведешь мастер-класс?». Я ему: «По футболу?» — «По эвакуации! Ты же все знаешь». Провел — все остались довольны!» — рассказывает уже офицер НГУ Ващук.
«Честно говоря, стараюсь уже не вспоминать те дни», — признается Владислав, когда я прошу его воспроизвести в памяти первые недели полномасштабного вторжения и события на Киевщине.
Большая война застала известного футболиста дома — в Гостомеле, где он находился с 19-летним сыном Виталием и 13-летней дочерью Василисой.
«Утром 24 февраля друзья набрали и настаивают: забирай детей и выезжай!» Разбудил сына и дочь, но когда мы выходили из дома, то уже над нами летело не менее 20 вертолетов. Слышны были взрывы — слева, справа! Так мы и вернулись в дом: куда же ехать? Оборудовали подвал и перебрались в него. Еды было на три дня, а потом и она закончилась. Соседи помогали друг другу: еду готовили на костре, потому что газа не было. Мы в те дни ближе познакомились, и что у кого было из продуктов, делили между собой. С соседями ежедневно встречались на улице, чтобы пообщаться, обменяться информацией (потому что свет вырубили на третий день, интернета не было, связь — плохая, источник новостей — «сарафанное радио») — и такие встречи уже стали ежедневным правилом».
Владислав вспоминает, как ему постоянно пытались дозвониться в эти дни знакомые, призывали выезжать с оккупированной территории. Поначалу он напрочь отвергал эту мысль: боялся за детей. Однажды Владислав решился на попытку эвакуации (слышал, вроде бы объявили «зеленый коридор»), но она оказалась неудачной. Три километра пешком вместе с детьми шел к точке эвакуации — туда, как обещали, должны были прибыть автобусы.
«Собралось около тысячи человек, и все ждали, что приедут российские военные, чтобы разминировать мост. Наконец прибыли танк и бронированная машина. Но на наших глазах происходила какая-то странность: российский танк просто поехал по мосту на полной скорости и подорвался. Никто не понимал, что происходит! Россияне бросились собирать своих «трехсотых», загрузили их в машину и уехали. А мы стоим и не понимаем, что делать дальше! Так и разошлись по домам в тот день».
Тем временем еды становилось все меньше, по улицам начали ходить россияне с оружием, обстрелы участились. Владислав вспоминает, как однажды бомбили 15 часов подряд.
Не у всех соседей были подвалы, некоторые дома уже разбили, в доме напротив сосед приютил 18 человек.
«Я постоянно думал, что делать дальше, — вспоминает Ващук, — ради детей пытался шутить, поддерживал их. Нагружал какими-то заданиями, чтобы отвлечь от панических мыслей».
На 14-й день осады Владислав решил прорываться из Гостомеля на собственной машине — услышал от местных о вероятном маршруте.
«Мы просто выстроились в колонну и поехали, на свой страх и риск. К нам присоединялись машины с других улиц — в них ехало много детей, пожилых людей, беременные женщины. Двигались со скоростью 20 км/ч. Видели на дороге много осколков, человеческих трупов… Просил детей, чтобы они не смотрели, закрывали глаза. Снайперы по дороге тоже были. Но я для себя решил: даже если пробью колеса, все равно буду ехать вперед. Прошли четыре блокпоста и наконец выехали на Житомирскую трассу, а там — на Белогородку, где нас уже встретил брат».
Первые дни после побега из оккупации Владислав приходил в себя: наконец-то можно было принимать душ, ложиться спать не одетым. А потом сосед вышел на связь и рассказал, что в дом Ващуков в Гостомеле зашли россияне, загнали во двор два бронетранспортера.
Уже потом, после деоккупации Киевщины, Ващук поедет в Гостомель и увидит, во что превратили оккупанты его дом.
«Мой дом просто изнасиловали — такое было мое первое впечатление, когда я увидел его. Нужно было взять какие-то вещи, но я ничего не мог найти. На столе валялась куча пустых бутылок, рядом с ними россияне поставили мое фото с детьми — так как будто они с нами бухали. Долго я это все отмывал».
Из ценных для Владислава вещей незваные гости забрали его награды и кубки. Но главное — уцелел сам дом.
После пережитого главной эмоцией Владислава долго была злость.
«Я думал: что я могу делать, чем помочь, как приблизить нашу победу? Все мои друзья, сестра волонтерили. Поэтому и я решил приобщить к этому движению.
Как-то набрал меня друг, военный, и говорит: нам очень нужен тепловизор. А параллельно меня приглашают на благотворительный матч в Ужгороде. Рассказываю там о своем друге на фронте, о его потребности. И после того матча мне вручают два тепловизора. Это был такой эмоциональный подъем! С тех пор все и началось: собрали еще на машину для подразделения, на другие тепловизоры…»
Впоследствии к Ващуку обратился его друг полковник Всеволод Стеблюк, командир медицинской роты бригады Нацгвардии, с просьбой организовать благотворительный матч Гвардии наступления с легендами футбола.
«Тот матч прошел замечательно — ребята такие довольные остались! Мы еще им купили форму, потому что они ничего не имели. После игры ребята поехали на Бахмут. Впоследствии Всеволод меня спрашивает: «А ты к нам не хочешь? В медроту "Буревій» — «Ты что? — говорю я. — Где медицина, а где я?» — «Научим. Все будет хорошо».
Владислав шутит, что все, что он тогда знал об оказании первой медицинской помощи — это полученный опыт на футбольном поле: «Когда жалуешься врачу на боль, а он отвечает: «Сейчас перестанет!». Или что-то в духе: «Когда я прыгаю, мне болит нога!» — «Ну так не прыгайте!»
О своем решении присоединиться к Силам обороны Владислав подумал одну ночь и решился — пошел в ТЦК.
Его пост в соцсети с фотографией за 19 мая 2023 года, где футболист в форме с автоматом принимает присягу, стал вирусным.
«Да, это было мое личное решение, — объяснял Владислав, — Да, близкие и родные до сих пор в шоке. И да, я знаю, что некоторые меня никогда не поймут. Но я действительно верю в нашу Победу. Я видел "русский мир» собственными глазами и буду делать все, чтобы такого в моей стране больше никто не увидел и не почувствовал. И когда придет время, то я смогу точно ответить, что я делал во время войны. Национальная гвардия Украины. Бригада наступления «Буревій». Солдат Владислав Ващук. Служу Украинскому народу!»
Во время обучения Владислав осваивал тактическую медицину, оружие и стрельбу.
«Я охотно это все делал — никто меня не заставлял. Для меня было принципиально стать полезным, а не просто наблюдать за работой других», — уверяет Ващук.
О своей службе он рассказывает аналогиями из футбола: «Некоторое время меня удивляли люди, которые зная, что я защитник, все равно спрашивали, почему я так мало голов за сборную забил. Сейчас меня удивляют те, кто спрашивает, сколько убитых орков на моем счету и какой счет моего подразделения. Видимо, считают, что медицинское подразделение — это что-то вроде штурмовиков, но круче, потому что нам еще РСЗО с реактивными ранцами на каждого по две штуки выдают».
На первой эвакуации Ващук просто наблюдал за действиями коллег, а уже потом начал участвовать.
«Первый вопрос от командира был, боюсь ли я крови? Ответил честно, что нет. Но я не знал, с чем придется сталкиваться на практике. Все эвакуации раненых происходят уже тогда, когда кровь остановлена, первая медицинская помощь оказана. Но трудно видеть ребят без конечностей, с многочисленными ожогами, когда человек теряет сознание, не может дышать и у меня на руках он синеет, а мы должны оказать ему помощь, спасти — вот это было сложно».
Владислав во время первых эвакуаций не мог отпустить эмоции из-за увиденных страданий раненых бойцов.
«Первое время было тяжело. Я даже спросил: "Командир, как вам удается такими сдержанными все время быть?». Потому что я приезжал домой мокрый, долго сидел, все обдумывал, переживал.
Закрадывалась мысль: блин, куда я попал? Уже двадцать эвакуаций, а меня все не отпускает. А потом я вспомнил, что нам говорил Валерий Лобановский, когда мы готовились к играм, а их было много: «Если победа — 15 минут радуемся победе, если поражение — 15 минут переживаем поражение. Дальше — все, другая игра».
То есть я сделал свою свою работу, сел в машину — и все, я уже отключаюсь. Я понял, что должен придерживаться этой стратегии, иначе сойду с ума.
Потом я видел похожие истории с другими людьми в нашей команде: приходят новички, две-три эвакуации и спрашивают: «Владислав, а можно мы проведаем раненого? Я переживаю за него, не могу спать». Я говорю: «Конечно, можешь проведать. Но что будешь делать после тридцатой, сороковой эвакуации? Всех будешь проведывать? Так мы скоро тебя будем спасать». Надо учиться переключаться — я сам это прошел».
Помог, конечно, и футбол. Владислав и сейчас продолжает организовывать благотворительные матчи, сам играет — это тоже помогает переключать мозг.
В службе эвакуационной группы бывают разные случаи. Только что прооперированные раненые, без сознания — их забирают из эвакуационных поездов, прифронтовых больниц, чтобы перевезти в тыловые специализированные учреждения. Это требует определенных умений в работе с лежачими: как правильно переложить, перевернуть, поддержать, поднять. При этом необходимо следить за монитором, датчиками, различными трубками, присоединенными к телам раненых. Все это умело выполняет Владислав.
«Меня хотели научить и большему, но я сказал: этого достаточно — вы уже хотите, чтобы я уже и оперировал», — шутит бывший футболист.
Но всегда может что-то пойти не по плану — это же война.
«Третья эвакуация у меня была на вертолете, я вообще не понимал, как это будет происходить, — вспоминает Владислав, — Я — с носилками, моей задачей было следить, чтобы все трубочки, датчики были на месте. А там тяжелый, на ИВЛ. Я сильно переживал.
В другой раз парень в дороге, пока мы его везли, перестал дышать. Мы его спасли.
Когда он снова начал дышать, это была серьезная победа».
Бригада Ващука специализировалась на тяжелых пациентах, но, к счастью, всех пациентов довозили, никого не потеряли.
Конечно, нацгвардейцы узнают известного футболиста. Владислав описывает несколько таких ситуаций: «Вместе с врачом перекладываем на носилки раненого, его голова лежит у меня на руках. И врач говорит: «Эх, взял бы у вас автограф, но ситуация не та!» — «Не та, это точно», — соглашаюсь я, держа обеими руками раненого.
Было такое, когда парень с многочисленными ожогами, которого мы везли, узнал меня в поезде и попросил сделать совместное фото. Там это запрещено, но для него сделали исключение.
Был еще один раненый — я помогал ему передвигаться. Идем к машине, он опирается на меня и говорит: «А вы знаете, что у меня позывной «Марадона»?». Посмеялись оба.
Или же боевое задание на Купянском направлении. Мы приняли тогда за вечер в нашем медпункте около 90 бойцов. Уставшие, измученные — они из окружения выходили, и мы их ждали. Кто-то из ребят посмотрел на меня и говорит: «Что-то у вас знакомое лицо…» Я шучу и говорю, что актер. Тут кто-то добавляет: «Да это же Ващук! А что вы здесь делаете?» — спрашивают удивленно — «То, что и вы — помогаю, приближаю победу», — ответил им.
Через несколько минут, немного отойдя, ребята с удовольствием общались со мной, что-то расспрашивали, вспомнили, что голодные — видно было, что их эмоциональное состояние выровнялось. Командир мне говорит потом: «Ты уже как и психолог работаешь».
Владислав Ващук и в армии продолжает заниматься волонтерством, помогает собратьям. И продвигается по службе. В мае получил первое офицерское звание: теперь Влад — младший лейтенант НГУ, офицер реабилитации медицинского центра Нацгвардии.
В его будущих планах — развивать направление восстановления раненых, которые возвращаются с поля боя.
«Я пошел служить для того, чтобы выиграть эту войну, — говорит Владислав Ващук, — для того, чтобы мои дети в этом не участвовали.
Нам нужны еще люди, которые хотят учиться, хотят быть полезными. Я тоже не медик, и многое делаю из того, что не должен был бы знать. Но научился. Потому что все мы должны принять тот факт, что такой, как раньше, наша страна уже никогда не будет. Значит, и мы должны меняться, адаптироваться к новым реалиям».
Марина Ткачук
учетная запись этого пользователя была удалена
учетная запись этого пользователя была удалена