В начале весны он объявил, что завершает играть. Ему 37 и можно говорить, что украинский футбол покидает эпоха. Чуть позже мы встретились с Денисом Бойко, чтобы вспомнить, как это все было: как испортил праздник Александру Ярославскому; как приходил в себя от гола в Тирасполе и столкновения с Олегом Гусевым; как шокировал «Наполи» и стал лучшим голкипером Лиги Европы; о том, как убивали «Днепр» Хуанде Рамоса; о перепалках с фанатами «Днепра» и «Динамо»; о том, чем зацепил Валерий Коломойский; кто мутил воду в «Полесье»; к какому тренеру пошел бы хоть сейчас. Вспомнить есть о чем. И есть о чем рассказать. Так что читайте — нынешний гость Sport.ua и «Старой школы» Денис Бойко.
Денис Бойко
— Денис, хотя времени с того момента, когда вы окончательно определились, что завершаете играть, прошло немного, скажите: уже адаптировались к нефутбольной жизни?
— Завершил карьеру, но не сказал бы, что к нефутбольной жизни должен адаптироваться. Для меня это вообще не проблема. Я вел всестороннюю жизнь и когда играл в футбол. Это скорее стереотип, который засел у людей в голове. Поэтому когда приходит время заканчивать играть, кому-то это принятие дается тяжело. Однако это не проблема для людей самодостаточных, которые имеют понимание и идеи, какой должна быть жизнь после окончания профессиональной карьеры. Тогда и решение прекратить выступления дается нетрудно.
Не скрою, я тоже хочу оставаться в футболе. Однако не жить только им. У меня сейчас много задумок, передо мной открываются новые возможности, появляются новые знакомства. Поэтому именно в этот момент хочется уделить максимум времени внефутбольному развитию. Но за игрой слежу, общаюсь со многими футбольными людьми, поэтому не исключаю, что в будущем буду работать в футболе.
— Вы уже себя нашли в той жизни, которую имеете сейчас?
— Я нашел себя как личность. Все, что у меня появляется сейчас и появлялось во время футбольной карьеры сильно не удивляет. Просто профессиональные занятия футболом заставляли уделять максимум времени тренировкам, восстановлению и матчам. Бизнес и саморазвитие были на втором плане. Сейчас все изменилось. Могу развиваться в любой области.
— Вы довольны тем, как прошла ваша футбольная карьера? Ведь, наверное, правду говорят, что нескольким поколениям голкиперов не повезло родиться в одну эпоху с Шовковским.
— Я начинал в «Динамо» в то время, когда Александр играл. Был в «Динамо-3», «Динамо-2», прошел все ступени клубной структуры и в довольно молодом возрасте попал в первую команду. Да, у меня были амбиции и хотелось играть сразу, но в основном выступал за дубль или за «Динамо-2». Затем пришло осознание, что пока есть Шовковский, мне, другим голкиперам, которые тренировались рядом и которые были до нас, будет трудно выйти из-за спины Александра.
Я свой шанс получил, когда команду возглавил один из тренеров из страны-оккупантки, фамилии которого упоминать не хочу. Так случилось, что он дал мне шанс быть при живом Шовковском номером один в «Динамо». В принципе, я этим шансом в полной мере не воспользовался. И когда понял это, решил не засиживаться и ждать, когда в меня поверят снова, а идти в аренду — одну, вторую, третью, пока не нашел себя в «Днепре». Это мой жизненный путь, который я прошел так, как мог. Идеальных карьер не бывает. Я своей карьерой доволен процентов на 90. Жаловаться не буду.
— Вы упомянули тренера, который первым доверил вам в «Динамо». Однако первым во взрослой карьере вам доверил другой тренер — сначала в ЦСКА в первой лиге, затем в «Оболони» и «Кривбассе».
— Да, Юрий Вильевич — это особый человек. Его доверие сначала в ЦСКА, а затем в «Оболони», в составе которой дебютировал в высшей лиге, дало толчок моей карьере, в частности помогло вернуться в «Динамо». Да и потом, когда в составе киевлян не закрепился, был «Кривбасс», куда перешел с удовольствием, б знал, что на меня точно рассчитывают. Максимов в меня как в молодого игрока поверил. И даже сейчас, когда карьера позади, когда мне 37, Юрий Вильевич набрал и предложил помочь в «Ворскле». Тогда имел повреждение Павел Исенко, ему была нужна замена. «Есть желание приехать и сыграть за „Ворсклу“?», — поинтересовался без всякой конкретики Максимов. «К вам — когда угодно и в любое время», — ответил.
— Почему не поехали?
— Потому что не я и не Максимов эти вопросы решали. В «Ворскле» есть управленцы, за которыми очевидно окончательное слово. Но сам факт. Я Максимова вообще не спрашивал о деньгах, был готов отыграть эти три-четыре месяца на любых условиях, в знак благодарности к этому человеку, к тому, что он для меня сделал.
— Максимов вам позволил вам раскрыться. А матч, после которого о вас, кажется, впервые заговорили как о топ-вратаре, состоялся 5 декабря 2009-го в Харькове, когда «Оболонь» испортила «Металлисту» двойной праздник — 50-летний юбилей Ярославского и день открытия стадиона. Тогда вам вроде бы была отведена роль ритуальной жертвы, судейство тоже было против гостей
— Для себя лично я бы этот матч выделять не стал. Для меня тогда, в первые месяцы дебюта в высшей лиге каждый матч был особенный и интересный. Для меня и команды в целом, ведь «Оболонь» тогда только вернулась в элиту. Мы тогда и «Днепр» 1:0 победили, и очень крепкий в то время донецкий «Металлург». Нервы мы попортили многим командам. И «Металлисту» в частности.
Да, конечно, тот «Металлист» с большим количеством классных легионеров, с заоблачными зарплатами и чемпионскими амбициями было победить очень приятно. От нас тогда действительно никто не ожидал никаких чудес. И о судействе вы точно отметили. Тогда же VAR не было, арбитры делали, что хотели. Пенальти в наши ворота в том матче тоже был придуман (Денис удар Жажи Коэльо отбил − авт.). Однако, видимо, не того профессионального уровня арбитра на тот матч поставили, чтобы решить судьбу встречи.
— Для Мирона Маркевича это было, бесспорно, очень обидное поражение. Позже, во время совместной работы в «Днепре» Мирон Богданович не вспоминал вам тот матч?
— Нет, ни разу. С моей стороны это было бы неэтично, а в богатой на события карьере Маркевича был не один тяжелый матч. Вряд ли он стал бы выделять какой-то один.
— В вашей карьере из негативных матчей всегда будут выделять прежде всего один — в Тирасполе. Вы уже говорили, что тогда, в 2010-м не смогли воспользоваться шансом заиграть в «Динамо». И игра с «Шерифом», кажется, была в этом аспекте определяющей...
— Одной из определяющих. Однако это жизнь. Все люди допускают ошибки. В том матче моя ошибка была одной из решающих. Да, неприятно, но нужно идти дальше. Нельзя допустить, чтобы одна ошибка перечеркнула карьеру или жизнь. Это было бы проявление бесхарактерности. Я проявил стойкость, характер, поэтому и позже оставил след в футболе. Важно из ошибок правильно выходить, делать правильные выводы и двигаться дальше. Без ошибок не было бы прогресса. Не знаю ни одного голкипера, который бы за карьеру не допустил ни одной серьезной ошибки. Да и в принципе не знаю таких, кто бы прошел всю карьеру на одном уровне, без срывов.
— Лорис Кариус после киевского финала Лиги чемпионов-2018 так подняться и не сумел.
— Это — психология. Мне удалось выдержать удар, хотя было и непросто. Также учтите, что я ошибся в матче группового турнира Лиги Европы, а Кариус — в финале Лиги чемпионов. Масштабы не соизмеримы. В любом случае психологическое давление после таких ошибок огромное. Кариусу не позавидуешь, но вижу, что он постепенно из этой ямы вылезает, сейчас уже играет за «Шальке». В таких ситуациях решающую роль играют индивидуальные черты характера. Кто устойчивее, у кого крепче нервы, тот и выдерживает. Не каждый способен принять ситуацию, забыть о ней и жить дальше. Также, думаю, свою роль играет окружение. Не знаю, как насчет психолога, но правильные слова тренеров могут помочь. Самостоятельно с таким давлением справиться непросто.
— Вот собственно, что в «Динамо» вы играли даже после той ошибки в матче против «Шерифа», уже и когда команду на правах временно исполняющего обязанности возглавлял Олег Лужный. Перестали вы играть уже при другом русском военном тренере...
— К тому времени уже восстановился после травмы Шовковский. Я хотел играть постоянно и понимал, что авторитет Александра с одной стороны моя не очень уверенная игра с другой не оставляют много шансов. Право на место в составе должен был доказывать не только на тренировках, но и в игре. А в игре я на 100% первым номером не выглядел. При таких условиях мне пришлось бы смириться, что буду играть меньше. А этого я не хотел. Хотя мог бы, ведь имел выгодный контракт в «Динамо».
Недостатком многих футболистов как раз то и есть, что в молодом возрасте они получают хорошо оплачиваемые контракты и теряют амбиции. Они фактически отсиживают срок контрактных обязательств вместо того, чтобы искать другие варианты, ехать в другой город, где будет возможность больше играть. Меня это не устраивало. Я хотел иметь игровую практику, приобретать имя. Потому что понимал, что сначала человек работает на имя, а потом — имя на человека. Поэтому и соглашался на аренду в «Оболонь», затем — в «Кривбасс».
— Пожалуй, не станете отрицать, что пиковыми для вашей карьеры были 2013−2015 годы, которые вы провели в «Днепре». Слышал мнение, что поспособствовало вашему расцвету сотрудничество с тренером вратарей днепрян Валерием Городовым, который сумел раскрыть в вас те черты, которые не удавалось раскрыть другим тренерам...
— Каждый из тренеров, с которыми мне приходилось сотрудничать, внес свой огромный вклад в мою карьеру. Когда долго работаешь с тем или иным специалистом, то все равно развиваешься. Особенно учитывая, что у каждого свои особенности тренировочного процесса. Если же говорить непосредственно о Городове, то с его помощью я очень сильно раскрылся в контексте игры на выходах и на умении читать игру. До того я в этих компонентах немного отставал.
До «Днепра» мои игра на линии и реакция были значительно лучше, чем действия на выходах. Городов, пожалуй, первым из тренеров раскрыл меня в этом направлении. С моими ростом и скоростью я был способен добираться почти до любого мяча в пределах штрафной площадки. Городов мне это объяснил и дал понимание, как в себе эти черты развить. И, конечно, помог тот тренировочный процесс, который для вратарей был выстроен в «Днепре» при Городове. Упражнения, которые он нам давал, были заточены именно под игру на выходах, на чтение игры и подстраховку. Не только во вратарской, но и по всей штрафной площадке.
Но еще раз повторюсь, отмечая вклад Городова, я не принижаю вклада в свое мастерство тех тренеров, с которыми работал до и после него. Каждый в меня вложил частичку себя, свою душу и каждому я благодарен. До конца карьеры я не прекращал учиться, развиваться и становился лучше.
— На ваш взгляд, при Хуанде Рамосе «Днепр» должен был быть чемпионом?
— Бесспорно. В чемпионате-2013/14 мы шли на первом месте не только по результату, но и по уровню игры. Мы тогда действительно были чемпионской командой. Все началось за пять туров до финиша в Одессе, когда мы забили «Черноморцу» чистый мяч, но рефери в отсутствие VAR вернул момент с вбрасыванием аута и взятие ворот отменил.
Мы уступили 0:1, а в следующих матчах эта история продолжилась. Сейчас могу никого не бояться и говорить откровенно: нас тогда убили судьи. За несколько недель у нас фактически отобрали все очковое преимущество над «Шахтером». В то время «Днепр» был единственной командой, которая не работала с судьями. Коломойский дал четко понять, что в случае, если узнает, что кто-то из руководства, персонала, тренеров или игроков будет замечен в попытках сотрудничать с судьями, отречется от команды и у нас тогда будут большие проблемы. Поэтому в течение этого сезона мы были единственной командой, которая не заносила судьям. Все остальные заносили и это не секрет. Этот фактор очевидно и стал решающим.
— Но проигрывать 1:4 дома «Карпатам», команде, которая тогда была аутсайдером, в то время, когда шансы на чемпионство еще не были потеряны, согласитесь, некрасиво. Или «Днепр» тогда уже был сломлен психологически?
— Давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Вот мы вспоминали матч «Металлиста» и «Оболони» в 2009-м. Мы тогда тоже по всем раскладам не должны были выигрывать. «Карпаты» сыграли хорошо. Это раз. Да и одно дело, когда выходишь играть 11 на 11 и совсем другое — когда, кроме соперника, против тебя еще и судьи, когда любая спорная ситуация трактуется не в твою пользу. В нашей штрафной площадке контакт — это пенальти, в чужой — никто ничего не видит. Да, мы профессионалы, мы боролись до конца, но тяжело, когда на тебя давят со всех сторон.
Учтите также, что тогда было много команд, которые могли весь сезон ничего не показывать, болтаться где-то в середине таблицы, а потом на матч с «Днепром», «Динамо», «Шахтером» или «Металлистом» собирались, как на последний бой. Не секрет, что «Динамо» и «Шахтер» в те годы стимулировали те же «Карпаты», когда было нужно, чтобы львовяне отобрали очки у оппонентов. И стимулировались не только команды, но и судьи таких матчей. Если бы мы стали тогда чемпионами, то порвали бы тогда не только соперников с потраченными на стимулирование соперников и судей средствами, но и самих судей, которые не смогли нас дожать. Но чуда не произошло. Мы оставались профессионалами и боролись в каждом матче, несмотря на судейство, но на концовку нас немного не хватило.
— Тот «Днепр» однако в глазах многих украинцев тогда остался моральным чемпионом. Тогда перед матчами на «Днепр-Арене» звучала песня «Воины света». И тот имидж закрепился и за командой.
— Тот «Днепр» был семьей. У нас был чрезвычайный коллектив, чрезвычайная команда. Никогда не устану это повторять, что те отношения, которые были внутри коллектива между футболистами, те отношения болельщиками — это было что-то необыкновенное. Хотя начиналось все для меня не так перспективно. Мои выступления за «Днепр» начались с конфликта с фанатами.
— Да, с баннера «Бойко и Политыло, вам здесь не рады» на первом матче.
— Вот, собственно. Политыло что-то спел еще в Одессе, у него была своя история. А на меня обида была по итогам матча, в котором «Кривбасс» обыграл днепрян 2:0. На протяжении всего матча фанаты «Днепра» пели не очень приятные вещи — с матами и оскорблениями в адрес родителей. Я до завершения матча оставался профессионалом и не реагировал. Однако когда встреча закончилась и мы победили, я не сдерживал эмоций. Нет, «факов» в адрес фанатской трибуны не было. Были эмоциональные жесты, связанные с победой. Фанаты их запомнили. Поэтому когда я пришел, основания написать этот баннер были.
— То недоразумение удалось решить?
— Да. После матча Андрей Русол организовал для нас с Сергеем Политыло встречу с лидерами фанатской трибуны, пять или семь человек. У нас тогда состоялся серьезный мужской разговор. Нам с Сергеем высказали претензии. Я молчать не стал и за себя ответил, сказал все, что думаю. Да, кому-то могут не нравиться мои татуировки, мой образ жизни или мои родители. Об этом можно сказать, но надо быть готовым получить ответ.
Считаю, что это был крутой и смелый разговор. С обеих сторон. Я тогда сказал, что приехал в Днепр, чтобы сделать все от меня зависящее, чтобы команда побеждала и буду отдаваться во всех матчах максимально. Мы пожали друг другу руки. Мне показалось, что для ультрас было неожиданностью, что футболист не просто слушал, склонив голову, а не побоялся и ответил. Хотя там были такие ребята, что можно было немножко обосраться. Думаю, я тогда показал, что был откровенным и честным. А дальнейшая практика показала, что этой команде и этому городу я отдал себя полностью.
— Вчера (разговор состоялся 31 марта) в соцсетях несколько раз попадались воспоминания 11-летней давности о матче «Днепра» и «Динамо», точнее, о вашем столкновении с Олегом Гусевым и спасении Олега Джабой Канкавой. Скажите, как на вас повлияла эта история? Не потеряли ли вы тогда уверенности, присущей решительности в игре на выходах?
— Когда играешь в футбол, может произойти все, что угодно. Моя совесть чиста, я ничего намеренно не делал. Кто-то это понимает, но хватало и тех, кто вылил на меня огромные объемы хейта. Было много разговоров, которые психологически на меня сильно давили. Грязь и угрозы лились на меня тонами. Люди не стеснялись писать, что меня надо убить, чтобы оглядывался на улицах, чтобы к машине не ходил, потому что ее сожгут, а мне перебьют ноги и отобьют голову. Семью тоже советовали хоронить. Было непросто.
Однако самое сложное было в перерыве того матча, в раздевалке. Столкновение произошло в конце первого тайма. Я сел и начал осознавать, что произошло. Потом пересматривал этот момент. С видео видно, что я зацепил Олега по касательной. Однако и я, и Гусев неслись на такой скорости, что этого касания было достаточно. Это было словно ДТП на футбольном поле. Во время игры я даже ничего не почувствовал — побежал дальше, начал вводить мяч в игру. И вот сижу я на скамейке в раздевалке, понимаю, что человек мог погибнуть. У меня был шок. Ко мне подошел Хуанде Рамос, начал кричать. С его стороны это было психологическое действие. Он понимал, что впереди второй тайм, что играем с «Динамо» и в таком состоянии я команде не помощник. «Я тебя меняю!» — говорит тренер.
Я был в прострации, сидел, держался за голову, ни о чем другом, кроме того эпизода, не думал. Я об этом до сих пор никому не говорил. Потом подошли некоторые ребята из команды. Со словами: «Соберись, ты нам нужен». После этого подошел к Рамосу и сказал, что готов играть. Он видел, что я опустошен, два раза хлопнул ладонью по щекам, сказал: «Соберись! Очень важно, чтобы ты вошел в игру с первых минут второго тайма и помог нам выиграть этот матч».
В итоге мы победили 2:0. Мне было действительно тяжело психологически, момент со столкновением постоянно был перед глазами. Но ребята и Хуанде Рамос действительно помогли. А после того уже было спокойнее. Комплексов, на которые вы намекали, не появилось. Играл так же, как и до того. Единственным минусом был страшный хейт. Который усилился, когда через один матч, когда мы играли в Ужгороде с «Говерлой», вспыхнул с новой силой. Тогда столкнулся с Кристианом Оросом, румына тоже заменили.
— Тогда говорили, мол, видите, он постоянно так играет.
— Мне уже было все равно, я на это не обращал внимания. Я боролся за мяч и никого бить не собирался. Если кому-то не нравится — не лезьте в штрафную площадку. Я голкипер и защищаю ворота. Многих тогда спрашивал: «Что мне в той ситуации с Гусевым было делать? Отступиться и дать поразить ворота?» Это футбол, контактный вид спорта. Конечно, если бы можно было предвидеть наперед, сыграл бы как-то осторожнее. Попробовал бы сыграть. Однако назад ничего не отмотаешь.
После игры, когда Олега привезли в раздевалку «Динамо», я хотел извиниться, сказать, что я не нарочно, спросить, как он. Меня не пускали, посылали на хрен. Лишь Михаил Михайлов, очень ему за это благодарен, сказал: «Успокойтесь. Пусть зайдет». Я зашел, мы пожали друг другу руки. Мне действительно было не по себе. Футбол футболом, а человеческая жизнь одна. Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, могу сказать, что справился тогда психологически лишь потому, что всегда был морально устойчивым.
— О сезоне-2014/15 в исполнении «Днепра», когда-то, возможно, снимут фильм. Ограниченное количество игроков с новым тренером во главе практически весь сезон работают без зарплаты и доходят до финала Лиги Европы. В условиях современного футбола выглядит просто нереально. Тем не менее это было.
— 10 или 11 месяцев у нас не было ни бонусов, ни заработной платы. Мы играли за честь клуба и за себя. Кроме того, в нашем составе было много сборников — Украины и не только. Мы оставались профессионалами, несмотря на обстоятельства. В сообщении, в котором сообщил, что завершаю карьеру, я недаром написал, что у нас в «Днепре» была семья. Руслан Петрович (Ротань — Прим. Авт.) как капитан и лидер команды был на постоянной связи с президентом. Ему часто бывало неудобно после того, как передавал нам слова Игоря Валерьевича, что на неделе точно будут деньги, а в итоге ничего не было. Такое повторялось неоднократно.
Мы жили в домиках на базе, почти каждый день собирались после тренировок, не разъезжались по домам, а пили вместе пиво, пели песни, просто общались. Кто-то играл в карты. У нас была семейная атмосфера. Неудобно было только Русику и мы его понимали. Он очень честный и справедливый человек, пытался нас сплачивать, постоянно за нас говорил, набирал президента на громкоговоритель, тот обещал, что все будет. Однако дальше слов дело не шло. Так получалось, что мы Ротаня тоже поддерживали. Чтобы он не думал, будто мы к нему имеем претензии.
— Иностранцы понимали все так же, как украинцы?
— Абсолютно. Так же ежедневно сидели на базе вместе с украинскими игроками. Никто не ворчал, не бунтовал.
— Кроме Эжидио?
— К Эжидио вопросов нет. Он был новым человеком, приехал в новый коллектив среди чемпионата, на что-то рассчитывал. Наконец, сыграл несколько матчей и когда не получил два или три месяца зарплаты, собрал вещи и уехал. Он еще не успел проникнуться духом нашего «Днепра». Другие иностранцы — Дуглас, Матеус, Калинич, Стринич — воспринимали ситуацию так, как мы. Мы тщательно следили за тем, чтобы никто не начинал ныть в раздевалке, «где наши деньги». Таких сразу пресекали, выговаривали им все в лицо, не ходили по закоулкам и не собирали банд. В том «Днепре» все было открыто и это, пожалуй, один из ключевых факторов, почему мы зашли в Лиге Европы так далеко.
— Вы что действительно верили, что можете выиграть Лигу Европы?
— Когда прошли в 1/16-й «Олимпиакос», поняли, что надо бороться. Согласитесь, что о финалах еврокубков, а тем более о победах в них мечтает каждый футболист. Много вы знаете команд из Украины, которые играли в финалах еврокубков? Как часто они туда попадали?
— Примерно раз в десятилетие, начиная от «Динамо» в 1975-м и заканчивая «Днепром» в 2015-м.
— Вот. Мы мечтали создать что-то историческое. С каждым матчем мечта становилась ближе и мы к ней почти дошли. Дорогу в Варшаву — Road to Warszawa — мы преодолели полностью. А финалы, как говорил один тренер, не играются, а выигрываются. Мы проиграли. И это единственный минус того пути. До этого мы играли как могли, играли как получалось, но в финале «Севилья» нас переиграла. Можно, конечно, дискутировать, могли ли мы выиграть. И повели 1:0, и первый тайм завершился 2:2, но, видимо, опыта удержания добытого преимущества не хватило. Не хватило опыта игры в таких матчах. «Севилья» в этом контексте выглядит привлекательнее, ее футболисты более адаптированы к таким поединкам. Проигрывать такие матчи обидно, но сейчас, отматывая те события назад, могу сказать, что горжусь каждым, кто причастен к тому сезону.
— Два матча с «Наполи» в полуфинале, когда вы не дали ни разу забить Гонсало Игуаину — пожалуй, Эверест вашей карьеры.
— Несколько раз пересматривал те матчи. В Неаполе мне несколько раз повезло. В целом правильно занимал позицию, правильно сокращал угол обстрела, несколько раз отбивал мячи и на подборе были наши игроки. Да, эти два матча — одни из лучших в карьере. В Киеве тоже совершил на мокром газоне несколько хороших сейвов. Однако это заслуга не только моя, а всей команды. Начнем с того, что в Неаполе надо было забить и Женя Селезнев это сделал. Да, с двухметрового офсайда, но тогда VAR не было и слава Богу. Также важно, что мы тогда при счете 0:1 и максимальном давлении со стороны соперников не стушевались.
А в Киеве, при поддержке более 70-ти тысяч зрителей было немного легче. В дождливую погоду, на таком стадионе при такой публике мы не могли проиграть. Тогда еще мяч на выезде имел вес и теоретически мы проходили бы даже если бы игра завершилась 0:0. Мы с самого начала были готовы играть на контратаках и, в принципе, сзади свое дело сделали. А потом еще и выбежали в контру и снова Селя забил с передачи Жени Коноплянки. Мы заслужили тот выход в финал.
— После финала была вечеринка и слова президента клуба Коломойского о том, что «Днепра» не должно было в этом матче быть, которые точно сильно задели Маркевича. А вас?
— Конечно, и очень сильно. Мы услышали, что-то вроде, как вы сюда вообще дошли. Не знаю, сарказм это был, такой специфический юмор или действительно серьезные слова, но мы услышали то, что услышали. Думаю, футболистам, которым весь год не платят заработной платы и которые доходят до финала еврокубка, можно было бы просто сказать «спасибо». Этого было бы достаточно. Однако это жизнь, это спорт, это, может, даже политика.
— Вот собственно, что Коломойский тогда увлекся политикой и футбол, кажется, воспринимал, как нечто второстепенное.
— Не хочу углубляться в его политические и бизнес дела. Коломойский много лет очень сильно финансировал «Днепр» и это факт. А какие причины побудили его поступить так, как он поступил, то уже вопрос не к нам. Мы были наемными работниками, которые добросовестно выполнили свою работу.
— Коломойский вам что-то задолжал?
— Мне лично — нет. Когда у меня был трансфер в «Бешикташ», «Днепр» все контрактные обязательства передо мной закрыл. У меня был трансфер размером в 3,5 млн евро. Имел с руководством клуба разговор. Сказал, чтобы вернули честно заработанное. Мне даже были не нужны бонусы, которые накопились в течение того года, когда нам перестали платить. Это было мое единственное условие и зарплату мне вернули в полном объеме. Вместе с тем, я понимал, что нахожусь в такой форме и на таком уровне, что даже если меня не отпустят и придется еще год отработать по контракту, потом спокойно перейду куда-то свободным агентом. Но, к счастью, долгих споров на эту тему не было.
— Почему у вас не получилось в «Бешикташе»? Особенно с учетом, что команду возглавлял Шенол Гюнеш, бывший вратарь. Он, по словам Виктора Гришко, когда-то игравшего у Шенола в «Трабзонспоре», с нашими футболистами находил взаимопонимание
— Меня он вообще не понимал. Ему на меня было безразлично. Мой трансфер в «Бешикташ» состоялся по инициативе президента стамбульского клуба. Он лично присутствовал на обоих матчах «Днепра» и «Наполи», после чего вышел на меня с предметным разговором. Президент мне создал все условия, в том числе финансовые, чтобы я захотел перейти и договорился с «Днепром». У меня, правда, было условие: перед тем, как принимать решение, переговорить с главным тренером «Бешикташа». Однако команда тогда играла в Трабзоне. В Турции в то время выпало много снега, команда два или три дня не могла выехать в Стамбул. Шенол Гюнеш сказал, что он готовит команду к игре и у него нет времени разговаривать с новыми футболистами. Это, мол, не ко времени. Наряду с тем, на меня давили, чтобы подписывал контракт. Вот я и решился подписать, не поговорив с тренером.
Голкипер Толга Зенгин тогда был капитаном «Бешикташа». Они с Шенолом Гюнешем из одного города и являются хорошими товарищами. Хотя это не причина. Самая большая причина в том, что я не справился с психологическим давлением. Я приехал в Турцию в статусе финалиста и лучшего вратаря сезона в Лиге Европы, лучшего вратаря года в Украине, игрока национальной сборной. Думал, когда человека с таким послужным списком покупают за 3,5 миллиона, то обязательно приду и буду играть. Однако я сидел в запасе. Команда шла на первом месте и тренер решил ничего не менять. К сожалению, психологически я к такому повороту событий готов не был. Людей, которые помогли бы справиться с этим давлением, рядом тоже не было. Я не мог понять, почему нахожусь в такой форме и не играю.
Поэтому когда получал шансы в Кубке Турции, ими не воспользовался. Допустил ошибки, потому что не был готов морально. Вдобавок еще и в дебютном матче в чемпионате мне рассекли голову, наложили 13 швов. После того поехал в сборную, когда вернулся, сыграл еще два матча — один мы натужненько выиграли, другой проиграли. Да, мы выиграли чемпионат, но мои амбиции были поражены. Поэтому, несмотря на огромный контракт, сразу после завершения чемпионата сказал своему агенту, что хочу уйти в аренду.
— Пытались поговорить с Шенолом Гюнешем?
— Несколько раз. Он смотрел с непониманием, зачем я к нему пришел. Дал мне понять, что это его решение и на этом точка. Не надо с ним больше разговаривать.
— Наконец, в аренду вы пошли не просто куда угодно, а в «Малагу» к Хуанде Рамосу. Но и там не играли...
— Рамос мне сразу сказал, что сначала играть не буду, потому что у них есть Карлос Камени. Мол, мне нужна адаптация и место в составе надо бороться через тренировочный процесс. Кроме того, должен был выучить язык. С этим справился быстро — разговаривал на испанском через два месяца. Тогда и сыграл за «Малагу» первые матчи. Но это не понравилось болельщикам, которые имеют большое влияние на руководство клуба и команду в целом. Они начали спрашивать, почему человек, который приехал в аренду, играет, а легенда клуба Камени сидит в запасе. С этим замечанием не могли не считаться. Вдобавок еще и Хуанде Рамос ушел из команды по семейным обстоятельствам. При новом тренере я снова не играл.
— С каким настроением возвращались из аренды?
— Мне ничего не оставалось, как работать. Прошел с «Бешикташем» предсезонный сбор. Кроме Зенгина, в команду также уже взяли испанца Фабри. Я понимал, что на меня не рассчитывают. И при этом имел еще три с половиной года контракта.
— Как вышли из этой ситуации?
— Позвонил агент и сказал, что есть предложение от «Динамо». Конечно, согласился, но при условии, если клубы найдут взаимопонимание в финансовых вопросах. О своих условиях с Игорем Суркисом договорился напрямую, в телефонном режиме. Понимание мы нашли очень быстро. В принципе, в «Динамо» у меня так было всегда.
— В команду вы вернулись, когда ее возглавил Александр Хацкевич, тренерскую каденцию которого в «Динамо» оценивают неоднозначно
— Думаю, мы были способны на большее. Наверное. Хотели точно. По подбору игроков и качеству тренировочной работы эта команда точно была способна на большее.
— Вам лично Хацкевич доверял полностью.
— Да. У нас и вне футбольного поля хорошие отношения. Я со своей стороны, получая игровое время, делал все зависящее, чтобы отблагодарить тренера за доверие. И за то, что снова пригласил в «Динамо». Лично для меня два сезона под руководством Хацкевича были хорошим периодом.
— Как команда восприняла приход Мирчи Луческу?
— Положительно. Мы понимали, что нужны какие-то изменения. Однако пока не начали работать, не до конца понимали, какими будут требования, как будет выстроен тренировочный процесс. В итоге Луческу понадобилось немного времени, чтобы достучаться до футболистов. Потом начал замечать, наблюдая со стороны, как многие футболисты получали от работы огромное удовольствие, впитывали информацию, как губка. Луческу провел с командой огромную работу, добавил много чего нового, раскрыл многих футболистов с другой стороны. Считаю, что время, проведенное Луческу в «Динамо», принесло много пользы и клубу в целом, и многим футболистам индивидуально.
Считаю, что люди должны уважать то, что Луческу сделал для «Динамо». Что бы там ни говорили, но Мирча проявил себя профессионалом высочайшей пробы, отработал свой контракт полноценно. Может, лишь на завершающем этапе тренер был немного истощен. У него тогда были проблемы со здоровьем, плюс вмешались некоторые семейные обстоятельства. Но в этом случае надо учитывать еще и возраст.
— Претензии к Луческу как правило находятся не в профессиональной, а в морально-этической плоскости. Фанаты не воспринимали прихода специалиста, который много лет работал во главе самого принципиального соперника. Собственно, у вас с ультрас на этом фоне был конфликт после кубкового матча против «Агробизнеса» в Тернополе...
— У меня с фанатами «Динамо» никогда не было конфликтов. Я тогда апеллировал прежде всего из-за неуважения к человеку и его возраста. Поставил фанатам в пример, говорили бы они такие вещи, если бы на месте Луческу был их дедушка или папа. Если что-то не нравится, это можно выразить в корректной форме. У нас с фанатами было много встреч, где общение было нормальным, без матов и выкриков. Какой бы ни была ситуация, на личности переходить не надо. Особенно когда речь о человеке, которому больше 70 лет. Можно понять, когда вывешиваются баннеры против тренера, понимаю, когда люди аргументированно объясняют, почему Луческу не должно быть в «Динамо». При этом в таком почтенном возрасте человека не надо оскорблять или в него плевать. Я с уважением отношусь к ультрас и уважаю их мнение, но в этом случае они поступали неправильно.
— Вы при Луческу играли мало. Почему?
— Только возглавив «Динамо», Луческу вызвал меня и прямо сказал, что я ему нужен как лидер раздевалки, как возрастной футболист, который способен наладить контакт с молодыми футболистами. «Ты будешь играть немного, я выбираю, что основным будет Жора Бущан, но я рассчитываю на твой опыт и твои лидерские качества. Работай, все будет видно через тренировки. Если тебя устраивает такая роль — работаем», — сказал Луческу и я ему за эту прямоту, за то, что он открыто обозначил, чего мне ждать, благодарен. Потому что раньше в тех командах, где я не играл, мне никто ничего не объяснял. Это было в моей карьере впервые. Немногие тренеры в принципе способны заранее обозначить футболисту его роль второго плана. Как по мне, такая честность крайне важна и устраняет многие недоразумения, которые могут возникнуть в будущем.
Собственно, надеюсь, что я тоже отблагодарил профессиональным отношением и добросовестной работой на тренировках Луческу за откровенность. Он доверял мне место в воротах в матче за Суперкубок, играл в других матчах и даже на время вытеснил Жору из основы. Несмотря на все, у нас с Бущаном была здоровая конкуренция. Когда Жора вернулся после травмы, Луческу мне прямо сказал, что основным буду я.
— Финишировала ваша карьера без малого год назад выступлением за житомирское «Полесье». Вам сейчас 37 и в принципе для вратаря это возраст не критический.
— У меня был хороший этап карьеры в Житомире. Возвращаясь к благодарности специалистам, с которыми работал, отмечу тренера вратарей «Полесья» Михаила Федунова, который помог вернуться в игру после разрыва крестообразной связки. Он нашел правильный подход, чтобы я смог восстановиться и в 35−36-летнем возрасте постоянно играть.
В «Полесье» все шло хорошо до того момента, пока не начали включаться люди, которые не очень компетентны в футболе. Они начали вбрасывать президенту в голову информацию, которая не соответствует действительности. Эти люди начали крутить свое кино. Видите, к чему это привело? Артем Шабанов сейчас лидер «Александрии», а «Полесью» он оказался не нужным из-за того, что на него клеветали. Артем мне сам это рассказывал. Зная его как самого позитивного человека, который никогда не будет варить в коллективе каши, я бы никогда не поверил в такие глупости. Но, видно, люди, которые работали тогда в «Полесье», преследовали какие-то свои цели. Финансовые или еще какие-то, не знаю.
— Работали? Уже не работают?
— Уже не работают. В конце концов, можно говорить прямо. Это — Владимир Тесля (бывший спортивный директор «Полесья» − авт.). У него были немало конфликтов и внутри команды, и с футболистами. Не зря президент клуба лично его уволил. Когда Тесля начал лезть в коллектив, все начало разрушаться. Насколько мне известно, Юрия Калитвинцева тоже убрали по инициативе Тесли. Спровоцированные этой личностью распри привели к спаду в результатах. К счастью, президент клуба Буткевич разобрался, что к чему. Посмотрим, как «Полесье» будет играть теперь, но, как по мне, клуб движется в правильном направлении.
Что касается меня, то, конечно, я еще мог играть. Однако считаю, что надо вовремя уйти и не мучить ни себя, ни футбол. Перед тем, как принимать решение о завершении карьеры, задавал себе вопрос: что мне даст то, что продолжу играть. Имя себе, выступая за лучшие клубы Украины, в финале еврокубка, национальную сборную, в зарубежных клубах, я себе заработал. При всем уважении к тем клубам из Украины и из-за рубежа, которые меня приглашали летом 2024-го, они меня не могли заинтересовать ни в спортивном, ни в материальном аспектах. Ну, увеличу я статистику проведенных матчей еще на 20−30 и что с того?
Все надо делать вовремя. В частности — завершать карьеру. Тот год, который я теоретически еще мог провести в футболе, сейчас трачу на самореализацию, раскрытие нефутбольных способностей, на обучение и прогресс. Останься я в футболе, этот путь все равно пришлось бы пройти через год. Зачем тратить время?
Понимаю, что могу играть и до 40. Ежедневно тренируюсь, поддерживаю хорошую форму, но не вижу той мотивации, которая бы заставила продолжить карьеру. Если бы был интересный проект, с молодыми футболистами и серьезными задачами, как это было с «Полесьем», я бы пошел. Согласился бы поиграть, если бы получило продолжение предложение от Максимова. Однако исключительно из-за персоны тренера. Остальное мне не так интересно, как пройти путь, который позволит освоить те направления, которые помогут хорошо зарабатывать в будущем.
— Ваш отец (бывший футболист «Динамо») подтвердит, что их поколение очень боялось уходить из футбола.
— Это были другие времена. Однако все меняется. Да, когда я написал пост о завершении карьеры в Instagram, уже был максимально готов к этому решению, принял его в середине. Однако когда перечитал огромное количество комментариев под этим сообщением, даже пустил скупую мужскую слезу. На душе стало очень приятно. И одновременно стало грустно. Приятно также, что часть людей писали, что я дал им шанс поверить в себя и начать свой футбольный путь. Если это так, если я хотя бы одному человеку своим примером помог самоопределиться и реализоваться, то уже не зря играл в футбол.
— Вы сказали, что довольны своей карьерой процентов на 90. Тех десяти не хватает из-за того, что так и не стали основным голкипером в сборной?
— Гораздо больше мог сыграть в национальной команде, гораздо больше — за рубежом. Может, стоило проявить большую выдержку, не возвращаться в Украину после «Бешикташа» и попробовать себя еще в каких-то клубах. Что касается сборной, то, конечно, у меня были амбиции. Иногда обижало, что меня упорно не ставят. Особенно с учетом, что амбиции были небезосновательны. Я заслуживал сыграть больше. Как минимум на Евро-2016, в заключительном матче с поляками, который с турнирной точки зрения уже ничего не решал. Однако тренеры все же поставили Андрея Пятова. Конечно, мне было неприятно и я обижался. Но в целом жаловаться грех. Считаю, что у меня была прекрасная карьера.
Иван Вербицкий
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Лучший комментарий