Экс-защитник «Днепра» Артем Федецкий вспомнил сезон-2014/15, когда он со своей бывшей командой дошел до финала Лиги Европы.
Артём Федецкий— Артем, что для вас означает этот финал и в целом еврокомпания «Днепра» сезона-2014/15?
— Финал — это то, над чем я работал и мечтал с восьми лет, когда начал заниматься футболом, учился играть. Это результат долгих лет работы. Многие дети занимаются футболом и мечтают об этом, но не всем удается дойти до финала такого турнира.
Это вся моя карьера, в которую я вкладывал почти все свое время, посвящал себя полностью. Да, я был в «Шахтере», когда мы выиграли Кубок УЕФА, но это другое. Когда ты сам непосредственно играешь, когда ты являешься частью коллектива, это совсем другие ощущения. И каждый год, когда журналисты вспоминают финал «Днепра», особенно в мае — это приятные воспоминания. Подобные вещи, они никогда не забываются.
— Жалеете, что не выиграли?
— Наверное, нет. Мы сделали максимум, что могли. Где-то опыт «Севильи», которая уже не раз играла в финале такого престижного турнира, взял свое. Мы сделали свой максимум, отдали все, что могли.
Поэтому жалеть не нужно. Я вспоминаю это с улыбкой — теплые эмоции, теплые воспоминания, которые греют душу.
— Если пройтись в целом по тому сезону, он начинался для «Днепра» тяжело. Сначала ушел Рамос. Какие настроения царили в коллективе?
— Он объяснял, почему ушел. Не было какого-то прощального слова. Просто Коломойский сказал: «Все, „контора закрыта“, денег не будет, платить не будем». А Хуанде Рамос, как по мне — топ-тренер. Один из лучших, с которыми я работал. Он пообещал Коломойскому за пять лет создать команду и дать результат — и он это сделал.
Затем пришел Маркевич, который продолжил дело Рамоса, ничего кардинально не менял. Немножко добавил своих знаний, своего опыта из работы в сборной, в «Металлисте» — и мы дошли до финала. Все понимали, почему ушел Рамос. Были задолженности по зарплате, не выплачивали премиальные, и когда закончился контракт, его просто не продлили. Как это часто бывает в футболе.
— Прошло 10 лет, но, насколько я помню, Рамосу предлагали остаться. Не так ли?
— Точно знаю — нет, без понятия, откуда такая информация. Помню, был такой прощальный ужин с командой, и Рамос сказал, что не может остаться. Он должен быть честным перед командой, футболистами. Говорил: «Не может быть так, чтобы вкладывать душу, время, работу — а все вышеперечисленное перечеркивается одним решением руководства». Его прощание стало закономерным, все к тому шло. Мы также понимали, что финансирования не будет — зарплат, премиальных.
— Откуда брали мотивацию играть?
— Почти у каждого заканчивался контракт вскоре. Мы договорились: кто имеет варианты — может уходить, кто хочет доработать — остается. И мы решили быть честными перед собой и перед футболом. Мы играли за любовь к игре, за эмблему настоящего «Днепра».
Никто, ни легионеры, ни украинцы, не сказал: «Я бесплатно не буду играть». Такого не было. Мы были командой. Поверьте, за всю карьеру я такого коллектива больше нигде не видел. Мы были вместе 24/7. Даже с семьями часто встречались.
«Днепр» тогда — мощная команда. В первую очередь, благодаря коллективу единомышленников, как среди украинцев, так и легионеров. Уважение всем ребятам.
— О чем-то в контексте «Днепра» все же жалеете?
— Единственное, о чем жалею — что сейчас «Днепра» нет. Это очень болит. Коломойский уничтожил историю. Начиная с людей старшего поколения, как Багмут, Кучеревский, многие другие легендарные тренеры и игроки. Ультрас, настоящие фанаты, ценили историю, уважение к клубу и все потеряли.
То, что сделал Коломойский... Я даже не хочу это комментировать, потому что не сдержу эмоций.
— А вот о Мироне Маркевиче. Что он внес нового после Рамоса?
— Я всю жизнь буду благодарен Мирону Богдановичу. Именно он первым вызвал меня в сборную Украины еще из Карпат. Я при нем дебютировал. Тогда состав был просто невероятный: Шевченко, молодые Коноплянка, Ярмоленко — настоящее «дрим-тим».
Когда он пришел в «Днепр», ему было странно, как команда играет без зарплат. Но когда он увидел атмосферу, познакомился с коллективом, мы поговорили, и он ничего кардинально не менял. Внес тактические моменты, свое видение — это только помогло.
Он добавил не только футбольного опыта, но и человеческого. Это тренер, который любит общаться с футболистами лично. И хотя многие его боялись, особенно молодежь, на самом деле он очень открыт. Любит честные разговоры, смотрит в глаза, всегда готов посоветовать.
— А вот вы говорите, боялись. А за что его могли бояться?
— Часто слышал, что молодые футболисты боялись подойти к нему, что-то спросить — об игровой практике, других нюансах. Я говорил: подойдите. Если есть что-то на душе — надо говорить. Мирон Богданович это ценит.
Он уважает каждого — и игрока сборной, и молодого футболиста, который только начинает путь в большом футболе. Всегда открыт к диалогу, всегда подскажет и посоветует. Просто некоторые боялись сделать первый шаг к тет-а-тет разговору.
— Если говорить лично о вашем перфоменсе в этой еврокампании. С кем один в один было играть труднее всего?
— В карьере я персонально настраивался играть только против Рибери. Тогда, наверное, за несколько недель пересмотрел бесчисленное количество его видеороликов в интернете. Начиная еще с Марселя, когда он только начинал играть в футбол.
— Сразу в голову приходят Инсинье из «Наполи» и Витоло из «Севильи», может они?
— Чтобы прямо трудно? Да вы знаете, когда есть коллектив, когда есть костяк, когда есть, как я еще раз не побоюсь этого слова, стая голодных волков, которые за свой коллектив, за свою стаю перегрызут любого. Поэтому я как-то не задумывался, просто выходил на футбольное поле и делал то, что умею делать.
Где-то что-то получалось, где-то что-то немножко хуже, но старался всегда каждую игру играть на максимуме — за себя и за партнеров. Вот и все.
— То есть всегда был, кто мог подстраховать?
— Когда есть коллектив — то такие моменты становятся в разы проще. Даже если у тебя будет серьезный оппонент, тебя подстрахуют такие собаки в центре, как Ротань или Канкава.
Там Валера Федорчук играл, мы на фланге с Лео Матосом играли, с Валерой Лучкевичем. И с каждым из них, скажем так, было приятно играть.
А когда еще был положительный результат — это вдвойне или тройне круто, потому что это такое состояние эйфории. Футбольной эйфории. Эмоции просто зашкаливали.
— Когда система в «Днепре» «дала сбой» и привычные задержки зарплаты в 3 месяца вышли из-под контроля?
— Рамос рассказывал, что он не будет продлевать контракт, потому что не платится зарплата футболистам. Потом я уже из прессы прочитал, что ему должны 4 миллиона или где-то около. Главное «Мистер» говорил: «Если не будет финансовой стабильности — я не буду продлевать контракт». Поэтому это началось при Рамосе, а при Маркевиче это продолжилось.
— Считается, что проблемы долги начались с помощников Рамоса. А когда первые долги появились у футболистов?
— Тяжело вспомнить. Потому что, когда пришел в «Днепр» из «Карпат», я приехал на базу и сказали, что премиальных в клубе не будет.
То есть зарплата платилась в течение трех лет, а премиальных у нас не было. Только то, что мы могли заработать за выход в Лигу Европы — если не ошибаюсь, они только раз заплатили. Когда деньги пришли от УЕФА на клуб — заплатили какую-то небольшую сумму.
А так премиальных не было — только как стимуляция от третьей стороны, когда «Шахтер» и «Динамо» боролись за чемпионство. То «Динамо» стимулирует — мы играем против «Шахтера». А «Шахтер» стимулирует — мы играем против «Динамо».
— Считали это нормальной практикой?
— Вы понимаете — ничего не изменилось. Когда какая-то дополнительная финансовая мотивация от третьей стороны — то все нормально, что же такого? Выходишь — если вы выиграете, пожалуйста, я вам привезу определенную сумму бонусов за победу или за ничью.
Поэтому я ничего такого не вижу. Если бы нам не давали этих денег — поверьте, отношение команды «Днепр» к этим соперникам бы абсолютно не изменилось.
Мы играли бы без премиальных. За эмблему, за клуб, за наших болельщиков. А когда есть еще какая-то финансовая приятная составляющая — это также прикольно, но это как более дополнительное, второстепенное.
— Знаете ли вы конкретную сумму, сколько вам должен «Днепр»?
— Ну, если посчитать с премиальными, то я думаю где-то плюс-минус миллион, может немножко больше.
— Подавали ли в суд за взысканием долгов?
— Нет. Не подавал. Да, конечно, миллион евро сейчас бы не помешал, было бы не плохо. Но не видел в том особого смысла и как-то, знаете, не все измеряется деньгами.
Замечательный период, эмоции, отношение каждого футболиста и членов тренерского штаба. Это действительно было что-то особенное. А подавать в суд и судиться с Коломойским, не видел в этом никакого смысла.
— Кайфовали от футбола в то время?
— Да, мы получали удовольствие просто от матчей плей-офф. От того, что мы все вместе, как на поле, так и за его пределами. Это такие моменты, которые, дай Бог мне прожить много лет, я буду это постоянно вспоминать, это было что-то особенное.
За всю мою футбольную карьеру в «Днепре» был лучший коллектив. Я играл в «Карпатах», там был хороший коллектив, играл в «Шахтере», там были и бразильцы, и украинцы, но также было неплохо. Но то, что были в «Днепре» не сравнится ни с чем. Нам просто дали все, как говорится, в наши руки, чтобы мы самостоятельно решали, что делать. Вот мы и решили отдаваться и работать на полную.
— Полуфинал против «Наполи» — это же было что-то невероятное, правда?
— Абсолютно. Полный НСК «Олимпийский». К сожалению, не в Днепре, потому что тогда боевые действия уже были очень близко. Но все, кто тогда оставался в «Днепре», приехали в Киев.
— Мы же тогда фанатами приехали из «Днепра» организованно, автобусов десять точно было, если не больше.
— Да. Тогда болела вся страна — и за «Днепр», и за «Металлист», и за «Карпаты». Абсолютно все. Это мне напоминало объединение во время матчей сборной. Мы тогда всей страной болели за «Днепр», потому что те события — боевые действия — толкали людей искать хоть какую-то отдушину. И футбол стал именно ею. Мы играли за страну, за наш город, за наших людей. Хотели дать им положительные эмоции. Это — самое главное.
И, поверьте, это такая мотивация, которую не купишь ни премиями, ни бонусами. Это — наша Украина, наши военные. Мы постоянно с ними на связи. Есть просьбы, есть потребности — и мы должны помогать, даже если самим трудно. Потому что если устанут они — не будет Украины. Поэтому каждый из нас должен держаться, работать и не останавливаться.
А остальное — это уже второстепенное. Как развивать регион, как создавать новые технологии, улучшать экономику — это все важно, но после победы. Потому что мы — одна большая семья. И сами все уладим в своем доме.
— Чего, по вашему мнению, не хватило в финале?
— Если смотреть глобально, то ничего особо не изменилось — ни во время матчей с «Олимпиакосом», ни с «Брюгге», ни с «Аяксом» или тем же «Наполи». Но финал — это уже другой уровень. Другая атмосфера, другая организация. Против «Севильи» мы играли с таким же настроем. Выигрывали, проигрывали, потом сравняли. Забей мы еще — могли бы выиграть. Но забила «Севилья» — и победила она.
Там, возможно, сказался сумасшедший опыт Унаи Эмери. Он не первый финал выигрывал, его статистика это подтверждает. Мы очень хотели победить. Постоянно говорили между собой: играем для наших военных, для Украины. Потому что многие наши ультрас тогда воевали, и некоторые воюют до сих пор. Мы хотели подарить им эмоции. Мы помним их поддержку, баннеры, перформансы. Это действительно было очень мощно.
— То есть дело не в том, что перегорели эмоционально?
— Нет. Просто «Севилья» была опытнее. Более хладнокровной. Если честно, они заслужили победу. А мы сделали максимум из того, что могли.
Хотя, конечно, хотелось большего. Но для этого нужно было гораздо больше факторов. Потому что команда — это единый живой организм. И чтобы достичь больших результатов, все — команда, клуб, академия, структура — должны работать как одно целое. И, конечно, главный инвестор тоже должен быть в процессе. А мы уже играли без инвестора. Просто за эмблему. За болельщиков.
Но мы пытались выжать из себя максимум. Хотели победы. Хотели поднять этот желанный трофей над головой. Подарить радость нашим военным, нашим болельщикам. Тогда же за «Днепр» болела вся Украина. Вся. Я этого никогда не забуду.
— А тот финальный гол, третий от «Севильи», часто вспоминаете?
— Я не могу сказать, что тот момент прямо незабываемый. В футболе все решается за доли секунды. Да, можно было сыграть иначе. Но к тому моменту уже было много ситуаций, которые также можно было сделать лучше. Случилось, как случилось. Это уже история.
Да, конечно, хотелось бы, чтобы о «Днепре» вспоминали как о победителе Лиги Европы. Но мы сделали максимум из возможного. Вероятно, даже больше, чем кто-то ожидал.
Я всегда с радостью вспоминаю тот финал. Помню, как мой сын Адриан сказал: «Папа, мы пойдем за кубком?» Я ответил: «Сынок, я сделаю все возможное. Команда сделает все, чтобы поднять кубок. Но медаль — это точно будет».
— Если бы была возможность вернуться назад — что-то бы изменили?
— Знаете, самоотдача, желание победить, стремление достичь цели — все это точно осталось бы. А вот определенные эпизоды, микромоменты, да, их можно было бы переиграть. Но это футбол.
Для меня участие в финале и тот путь, который мы прошли — это настоящая история. Мы были одним коллективом, настоящим ФК «Днепр». И это был финал, который дарил людям эмоции. Именно ради таких моментов и стоит играть в футбол.
Когда ты начинаешь путь в детстве, мечтаешь о больших матчах — вот это оно. А поймешь все уже после завершения карьеры, когда подведешь итоги. Но для меня «Днепр» — всегда будет в сердце. Потому что нет другой Украины и другого «Днепра».
— И сам матч, финал — он действительно был особенный, один из самых эмоциональных в истории Лиги Европы.
— Слышал, что на нем присутствовал Алекс Фергюсон. Матч — настоящий триллер. Много голов, эмоций, динамика. Не было удалений, но напряжение — сумасшедшее. Если бы еще удаление было, не знаю... Может, я бы и не сдержался — где-то бы кого-то догнал из «Севильи». (Улыбается).
Тот финал был особенный. Жаль, что кубок не взяли, но медаль для меня очень ценна. Честно — она мне даже дороже, чем медаль «Шахтера» за Кубок УЕФА 2009 года. Потому что здесь я был игроком основы, проходил все — от первого до последнего матча. Это была моя история.
— Расскажите о той вечеринке после финала. Кто был из звезд?
— Помню, что была Екатерина Осадчая, «Вопли Видоплясова», возможно Святослав Вакарчук, не уверен.
После матча мы поехали на ужин. Коломойский тоже был. Помню, как Маркевич тогда впервые за все время подошел к нему поговорить — о личном, о команде.
Я тоже решился тогда к Игорю Валерьевичу подойти, сказать, что хотя я не капитан, но хотелось бы обсудить некоторые финансовые вопросы. Потому что команда этого заслуживала.
— Он что-то пообещал?
— Да. Сказал: «Мы дошли до финала — вы получите все. Мы выполним финансовые обязательства клуба перед вами, перед футболистами, все до копейки». Но как раз тогда уже год шли события на Донбассе. Происходило вторжение, и Коломойский начал заниматься теробороной в «Днепре», чтобы в город и область не зашли рашисты.
Я говорю: «Понимаю, что вам сейчас сложно, возможно, хотя бы половину — не надо нам премиальные — хотя бы половину заработной платы заплатите команде». Но Коломойский ответил: «Вы что, вы заслужили все — и премиальные, и зарплату. Вы должны получить все. Я вам все заплачу». Но это, к сожалению, это были только слова.
— А фраза «Вас не должно было здесь быть» — от Коломойского действительно была? Или это только слухи?
— Да, эта фраза была. Он выступал на сцене, когда, говорил вступительное слово, или слова благодарности. Игорь Валерьевич сказал: «Если бы Карабаху засчитали гол Интеру в Баку, мы вообще бы здесь не стояли». Это он говорил на сцене, при всех. А Маркевичу лично Коломойский сказал: «Я не просил вас в финал выходить».
— И сразу после этого Маркевич уехал?
— Да, сразу. Он подошел, сказал это, сел в машину и поехал во Львов. Не ждал завершения мероприятия. Это 100% подтвержденная информация.
— А как вы лично это восприняли? Потому что Вячеслав Фридман, например, говорил, что Коломойский имел в виду, что «Днепра» не должно было быть в финале по независящим от клуба причинам.
— Да никак. Ну как «не должно было быть»? Если бы не должны были быть — мы бы не были в финале. Не засчитали гол — это же не наша проблема. Мы выходим на поле и делаем свое дело. Мы учимся, работаем, готовимся, отдаем все на поле. Это факт: мы в финале. А все эти «должно было быть», «не должно было быть» — это уже теории. Неуместно вообще такие слова говорить. Абсолютно неуместно.
— Когда вы прилетели в «Днепр» после финала, какая была встреча?
— Это было что-то невероятное. Нас встречали в аэропорту болельщики — сумасшедший прием. Поддержка болельщиков, файеры, фотографии, общение, ультрас — все было. Нас встречали как героев.
— Уже десять лет прошло с того финала. Что бы вы хотели сказать болельщикам «Днепра»?
— Только одну фразу: «Нет другой страны, как Украина, и нет другого „Днепра“».
Я со многими болельщиками общаюсь, и они все прекрасно понимают. Для меня «Днепр» — одно. Эмблема — одна. Коллектив — один. И мне очень приятно видеть, что «Днепр» дает жизнь новой академии, с правильной эмблемой, с цветами, формой. Детки выходят, борются, стараются — и это круто.
Я верю, что со временем настоящий «Днепр» с правильным гербом и эмблемой возродится. Болельщики есть. Ультрас есть. Герои, которые воюют, носят наши шевроны — мне уже передавали. И это круто. Верю, что после войны мы соберемся и сделаем все правильно.
А пока — мы боремся. Мы — свободолюбивый народ. У россии нет шансов. Сколько бы эта война не длилась, мы победим. А дальше — в своей стране, в своей семье — мы сами все решим. Все будет хорошо.
Игорь Лысенко
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
