Мыслю, следовательно, играю.
Незлые они были ребята, те, что играли со мной в «Брешии», в «альеви», но перед ними вырисовалась серьезнейшая проблема, с которой им пришлось бороться (вечно проигрывая): о чем мечтали, того и боялись, и эти тяжеленные мечты на них давили-давили и расплющили. Для них я был страшным Букой, который пришел украсть у них будущее: я протягивал им руку, чтобы идти вместе, а они отмахивались, так что в итоге остались позади, а потом и вовсе сошли с дистанции, не добежав до профессии – футболист.
Лучше месить грязь в погоне за тем, кто быстрее, даже если придешь вторым, чем нажать на тормоз, да так и увязнуть. Черт, они этого так и не поняли.Хотя, конечно, я знаю, о чем они думали аккурат тогда, когда вязли в зыбучих песках, где их грыз, не давая выбраться, червячок зависти. Прямо слышу, как они вместе, хором выкрикивают свою мечту, которая как раз в тот миг и загибалась: «Хотим играть в «Барселоне», хотим играть в «Реале»! Почему знаю – потому что они мне говорили. Потому что и я им говорил. Стать футболистом – это только самое начало того, о чем мальчишка безмолвно упрашивает небеса, того, что он по секрету рассказывает учительнице в начальной школе, когда пишет сочинение на тему; ну а после – имя команды, где хотелось бы оказаться. От Испании в наших разговорах было никуда не деться, мы были подданными этой абсолютной монархии: когда нас кормили полдником, в наших разговорах создавалось все – мечты, идеи, план побега. Претворить фруктовый сок в сангрию и в cerveza: это чудо мне дважды почти удалось. И как раз летом 2006-го, после триумфального шествия по полям Германии, после победного чемпионата мира, я был пьян без вина. Катался на велосипеде по улочкам Форте-дей-Марми, выезжал на набережную, меня останавливали, хлопали меж лопаток, тифози приветствовали меня, я – их, и каждому я был готов согласно кивать.
– Добрый день, Андреа.
– Buenos días.
– Какой чудный вечер, Андреа!
– Buenas tardes.
– Добрых снов, Андреа.
– Buenas noches.
– Привет, Андреа.
– Hola.
– Мы возвращаемся в Милан, до скорой встречи, Андреа.
– Adiós.
– Выпьем в той кафешке попозже?
– Hasta ahora.
Все думали, что после финала против Франции и после пенальти у меня спеклись мозги, но они не знали одного. Для понимания всем не хватало ключевой детали: в тот момент я больше не был игроком «Милана», я был игроком мадридского «Реала». Умом, сердцем, душой, а главное – уже готовым пятилетним контрактом с зарплатой за гранью добра и зла.
Казалось, в «Милане» кто-то слегка заигрался, – во всяком случае, так вещали. В первую очередь все говорили о чемпионстве Италии, во вторую о «Кальчополи»: сегодня читаем, что нас спускают в серию В, завтра – что с нас снимают пятнадцать очков, послезавтра на полном серьезе обсуждается, что премии игроки должны вернуть, а все скудетто нужно отобрать. В какой-то момент я было начал подозревать, что Джона Леннона убил вовсе не Марк Дэвид Чепмен, а кто-то из руководства «Милана». Невиданный бардак, полная неразбериха, что будет с клубом, не знал никто, а я уж тем более. В одном я был уверен: в серию В я бы не пошел никогда. И, не пойдя, предателем себя не чувствовал бы: всегда хочется смотреть вперед и вверх, играть за пристойные цели, и уж чего мне точно не хотелось, так это расплачиваться за чью-то чужую предполагаемую вину. Разбил – плати, черепки твои, последствия тоже.
Звонил Фабио Капелло, тренер «Реала». А потом Франко Бальдини, спортивный директор. Названивали все, я отвечал на звонки и связывался с агентом: «Туллио, узнай, чего хотят в «Милане». А между тем подходило время возвращаться в «Миланелло», поскольку стало известно, что команде нужно пройти отборочный раунд, чтобы попасть в Лигу чемпионов, ну а в соперники досталась белградская «Црвена Звезда». Оттолкнуться от скамейки и попробовать запрыгнуть на небоскреб. А на нашу долю после триумфа со сборной досталось всего десять дней каникул, и нас снова ждали тренировки, но тут меня остановил Тинти:
– Ты возвращаться-то погоди, еще раз пообщайся с «Реалом», а если тебе совсем уж надоел Форте-дей-Марми, задержись у себя в Брешии. И телефон не отключай, скоро будет звонок.
Сказано – сделано. Предсказание сбылось, Нострадамус в сравнении – младенец.
– Привет, Андреа, это Фабио Капелло.
То есть один из самых победоносных тренеров за всю историю футбола.
– Добрый день, мистер, как дела?
– Отлично, а ты сам еще лучше. Давай к нам. Будешь играть в полузащите с Эмерсоном, мы его только что прикупили у «Ювентуса».
Не вот чтобы ему потребовалось меня долго уговаривать. Меньше минуты, по-моему. Хотя бы потому, что я уже видел контракт. Но в первую очередь его видел и внимательно изучил мой агент, который между тем вылетел, как из пушки, в Мадрид. Мы, я и Тинти, смахивали на влюбленную парочку, на двоих подростков с мобильниками и подключенной услугой «Я и ты». Линии раскалились докрасна.
– Андреа, все в порядке.
– Я волнуюсь, Туллио.
Я прямо видел себя – весь такой в белой майке, незапятнанной и в то же время вызывающей, агрессивной своей непривычной глазу белизной. И часто представлял себе «Сантьяго Бернабеу», храм футбола, стадион, приводящий в трепет соперников, этих презренных лакеев на королевском ужине.
– А теперь что нам делать, Туллио?
– Обедать – встретимся через пару дней.
– В «Чисту», на пласа Анхель Карбахо?
– Нет, Андреа, в «Миланелло».
– В каком «Миланелло»? Ты совсем того?
– Да, в «Миланелло», Галлиани еще не дал отмашку.
Властелин ручек.
Так и вышло. Закуски, первое, второе и напоследок знаменитый десерт-мороженое, меню, которое я и так знал назубок. Встретились мы там, где обычно ест команда: в равном удалении от кухни и от Каминного зала (там Берлускони, случалось, бренчал на пианино и травил наиразнообразнейшие байки), на полпути между самой бедной и самой богатой частью спортивного центра, между символом новоявленной скромности и символом вызывающей мощи, между местом, где в поте лица своего зарабатывают сравнительно небольшие деньги, и местом, где деньги гребут лопатой, потея в меру. Вот и я так же бултыхался между «Миланом» и «Реалом», образно выражаясь.
Сначала заговорил Туллио:
– Андреа уходит в «Реал».
И тут я:
– Ага...
А потом Галлиани, буравя меня взглядом:
– Нет, дорогуша, никуда ты не пойдешь.
И достал из-под стола чемоданчик, чем вызвал у меня улыбку: я подумал, что даже Билл Клинтон не сумел лучше спрятать Монику Левински под столом в Овальном кабинете (иногда мне напрочь взрывают мозг такие дикие ассоциации). А из чемоданчика выпорхнул контракт, и Синьор Ручка добавил:
– Никуда ты не пойдешь, потому что вот здесь нужна твоя подпись. Контракт на пять лет, суммы нет, мы ее не вписали, впишешь сам.
Туллио практически выхватил листок у меня из рук:
– Так, это мне.
И он взял время: контракт он унес домой, и пока он читал его и перечитывал, я отбыл в Коверчано, меня вызвали в сборную. И на несколько дней я отключился, считая все уже делом решенным: думал на испанском, видел сны на испанском, в мечтах носился где-то между Пласа Майор и Пуэрта-дель-Соль. А потом пришел в сознание мой агент:
– Подписывай контракт с «Миланом», тебя сейчас не отпускают.
– Нет…
– Да.
– Ну хорошо.
Люди, должно быть, думают, что на иные решения нужны часы раздумий, целые дни, а то и месяцы, нужны физические и умственные силы, но редко когда так бывает, потому что обычно инстинкт ведет тебя в одну сторону, а пункты уже существующего контракта тянут в другую. И тогда сказать «нет» делается совсем не сложно, скрепя сердце. А потом еще нести журналистам всякую ересь – каждый раз, как только задается «правильный» вопрос, – потому что если тебя спрашивают, правда ли, что ты практически подписал контракт с Реалом, ты вынужден прятаться за жеванными-пережеванными, слышанными-переслышанными фразами, разыгрывать тоскливый сценарий, сочиненный какой-нибудь пресс-службой без души и таланта. «Нет, это неправда, мне хорошо в «Милане». Да идите вы в пень (в оригинале: "Ma vaffanculo". – прим. ред.).
Жалко, что так вышло, в «Реал» я бежал бы бегом. Туда, где больше шарма, больше перспектив, больше привлекательности, больше всего, чем у «Милана», а коленки у соперников трясутся по умолчанию. Ну, правда, в конце сезона мы выиграли Лигу чемпионов, все-таки утешение. Могло быть и хуже.
Капелло и Бальдини вовсе не лучились счастьем, когда Туллио объявил, что я разбираю чемоданы. У Бальдини, впрочем, пирломания осталась, и всякий раз, как мы с ним пересекаемся, он с улыбкой приближается – и с места в карьер: «Так я и не забрал тебя в какой-нибудь свой клуб, но рано или поздно…». Заполучить меня он пытался и в свою «Рому», аккурат перед тем, как я ушел в «Ювентус», но ни ситуация, ни обстоятельства не внушали мне доверия (сам он – внушал, руководитель он классный, со своим стилем). Особенно смущали новые собственники. «У нас будет великая «Рома», – повторял мне Бальдини, но имена американцев, купивших клуб, ничего мне не говорили. И меня взяло сомнение. Будь у «Ромы» на тот момент сложившееся клубное руководство, будь оно настоящим, а не фантомным, на деле, а не на словах, я бы, может, и пошел. Чудесный город, особенные болельщики, дивные погоды, только вот одна деталь – будущего президента, Томаса Ди Бенедетто, там еще никто в глаза не видел. А предполагаемый совет директоров, Паллотта – Д’Аморе – Руане, больше всего напоминал мне какое-нибудь трио на фестивале в Сан-Ремо. «Паллотта – Д’Аморе – Руане, дирижирует маэстро Винс Темпера», – так посреди моря цветов в театре «Аристон» ведущий вполне мог бы объявить очередной номер. Название композиции: «Спасибо (все же), «Рома».
И спасибо Испании, siempre. Потому что не только «Реал» меня обхаживал, но и «Барселона». Другая половинка мечты.
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Загрузка комментариев
