Глава 19. Разочаровывающие результаты
В 2010 году чемпионат мира впервые в истории проводился в Африке – в ЮАР, и сборная Кот-д’Ивуара с воодушевлением его ждала. Вдобавок, для меня очень успешно сложился клубный сезон 2009/10 – лучший в карьере сезон в «Челси», по итогам которого мы впервые сделали дубль, а меня во второй раз признали игроком года в Африке и второй раз вручили Золотую бутсу как лучшему бомбардиру Премьер-лиги.
Я даже засветился на обложке июньского Vanity Fair, который посвятил чемпионату мира специальное приложение. Мне сказали, что из африканцев на передовицу американского Vanity Fair попадал только Нельсон Мандела и я попал в весьма уважаемую компанию. Так что сказать, что я предвкушал грядущий кубок мира, значит не сказать ничего. Я хотел, чтобы это событие стало для меня особенным.В начале июня команда отправилась в Швейцарию, чтобы потренироваться в высокогорье и перед стартом турнира сгонять несколько товарищеских игр. Всё шло прекрасно. Затем в одном из матчей, против Японии, спустя несколько минут после того, как мне удаётся забить быстрый гол, я пытаюсь обработать мяч, двигаясь на полной скорости, и краем глаза замечаю центрального защитника (перед этим мой удар стал результативным благодаря рикошету от него), летящего мне навстречу в предвещающее неприятности единоборство. То, что называют «впечататься в кого-нибудь». У меня было мимолётное мгновение, в течение которого я инстинктивно выбросил вверх правую руку, пытаясь защитить грудную клетку. Легко отделался. Если бы он воткнулся мне в грудь, я даже боюсь представить, как сильно бы пострадал. Это было реально грубо.
Прямо сразу после столкновения я понял, что серьёзно травмирован, потому что предплечье было в агонии. В раздевалке от боли и разочарования я даже заплакал. За 11 дней до первого матча я был абсолютно уверен, что с давней мечтой сыграть на африканском чемпионате мира точно покончено.
Новость о моей травме распространялась со скоростью света. Сразу после матча множество людей выходили на связь в попытке чем-нибудь помочь. Самюэль Это’О, мой камерунский друг, тоже нападающий, вызвонил хорошего знакомого врача, чтобы выяснить, что он мог сделать в этой ситуации.
На следующее утро я был на осмотре на лучшего хирурга в Бёрне, неподалёку от места, где мы расположились. Он изучил снимки (у меня был перелом в районе локтя) и сказал, что да, он может вставить в кость пластину, но перед возвращением на поле придётся подождать два или три месяца.
– Постойте, – в неверии качал я головой, – дайте я вам кое-что объясню. Видите вот эту дату, вот тут, через десять дней? – спрашиваю, указывая на календарь на его столе. – Это чемпионат мира, и это день матча, в котором я обязан принять участие. Я обязан! Это возможно?
Врач глубоко вздохнул.
– Что ж, – медленно ответил он, – я никогда не делал этого раньше.
– Я об этом и не говорю. Речь о том, могу ли я быть готовым, это возможно хотя бы на пятьдесят процентов?
– Ты можешь играть, да, но со специальной защитой. Но если тебя ударят, то всё кончено. Ты не сможешь играть восемь месяцев, девять или даже больше.
– ОК, приступайте!
В тот же день он сделал операцию. Рядом с костью вставил восьмидюймовую металлическую пластину, закрепил её восемью длинными металлическими болтами, после чего на меня надели защитную повязку из углеродного волокна. В моей руке стало довольно много металла (к сожалению, в аэропортах из-за меня всё равно никогда не срабатывала тревога), и я носил его целых пять лет – лишь летом 2015-го его наконец-то вынули. Металл, впрочем, я сохранил в качестве сувенира – забавное напоминание о не слишком забавном случае.
Через день или два в отеле зазвонил мой телефон.
– Сынок, – зазвучал на другом конце знакомый голос – сам Нельсон Мандела! – Это наш чемпионат мира, – сказал он в типичном для южноафриканцев медленном темпе. – Даже если ты не сыграешь, всё равно обязан приехать! Мы тут ждём тебя.
– Я приеду, я приеду, уже собираюсь! – немедленно ответил я.
На самом деле мы с Нельсоном Манделой виделись год назад на Кубке Конфедераций. Я был в его доме, встречался с его семьей и разговаривал с ним. В нём наряду с мудростью и спокойствием чувствовалась безмерная доброта. Я определённо чувствовал, что нахожусь в присутствии уникального человека, осознавая, что это редкая привилегия – иметь возможность провести некоторое время с ним. С тех пор я по-прежнему общаюсь с одной из его дочерей – Зинзди. У неё остался мой номер, так что именно она набирала меня, прежде чем передать телефон отцу. Меня этот звонок, раздавшийся в фойе швейцарской гостиницы, застал врасплох.
С целью пригласить приехать позвонил и Зепп Блаттер, и в этом есть определённая ирония, учитывая, что произошло с ним самим и с ФИФА спустя некоторое время. «Чемпионат мира в Африке без тебя не чемпионат мира» – любезно сказал он. Конечно, классно, что он потрудился мне позвонить, но меня в гораздо большей степени тронул звонок от Нельсона Манделы – никогда в своей жизни этого не забуду.
Всю следующую неделю я молился, чтобы рука зажила настолько, чтобы мог сыграть. Боль оставалась, даже когда мы прибыли в ЮАР, но я был настроен терпеть и вышел на первую тренировку, за которой наблюдали наши многочисленные болельщики, с защитной повязкой.
Спустя неделю наконец-то начал снова чувствовать руку – до этого она словно бы была онемелой. Чтобы проверить ощущения, попробовал пару раз отжаться.
– Стоп! Ты чего, свихнулся?! – кричали тренеры.
– Нет, я в порядке, всё хорошо, – отвечаю им, делая ещё несколько отжиманий, чтобы знать наверняка. Именно тогда я понял, что буду готов к первому матчу. Я мог играть, на меня можно было положиться. Не развлекаться же с командой я сюда приехал!
В первой игре мы встречались с Португалией, и я вышел на 66-й минуте. К сожалению, не был на сто процентов уверен в том, какую нагрузку способна выдержать рука, и в концовке матча упустил важный шанс забить. Когда мяч шёл ко мне, я практически падал и в это мгновение вдруг подумал, что, ударив по мячу, приземлюсь на руку. Мозг сосредоточился в первую очередь на этом вместо мяча, и я промазал. Игра закончилось нулевой ничьей, что всё равно было хорошим результатом для нас.
Второй поединок – против Бразилии. Я вышел в старте – знак того, что рука восстанавливается достаточно быстро, а тренер верит, что я могу провести на поле все 90 минут. То была далеко не лучшая наша игра, и на исходе часа мы уступали 3:0. Впрочем, одна позитивная нотка была: я отметился голом и стал первым африканцем в истории, забивавшим Бразилии. Важный момент для меня, хотя на исход встречи это никак не повлияло.
В последнем матче мы разгромили КНДР – 3:0, а мой отличный друг и партнёр по «Челси» Саломон Калу забил наш третий мяч. Саломон начал выступать за сборную в 2007-ом и играл важную роль в успехах нашей команды, забил больше 20 голов за те годы, что мы играли вместе. Несмотря на победу, мы опять вылетели с турнира после групповой стадии – разочаровывающий итог, который, впрочем, не стал неожиданностью. Обойти Португалию и Бразилию всегда невероятно сложно, и я не думаю, что моя травма кардинально на что-то повлияла.
Лично для меня главным позитивом того чемпионата стала возможность сыграть в данном турнире на своём континенте – это воспоминание навсегда останется особенным. Африка принимала финальный этап впервые в истории, и я гордился, зная, что вся планета следит за ним и видит, чего можно достичь на этом потрясающем континенте. Плюс стать первым африканцем, поразившим ворота самой легендарной футбольной команды в мире, – это, должен вам признаться, невероятно круто.
Кубок Африки 2012 – турнир, который я вспоминаю с большой грустью. В том году мы всё смогли обуздать своё эго и действительно стать командой. Мы реально чувствовали, что команда достигла зрелости и единства, вышла на свой пик. Мы не боялись играть, не боялись пропускать в свои ворота, мы собирались давить и давить, играя в хороший, позитивный футбол. С этим был связан тот факт, что страна была единой как никогда. Кто знает, возможно, из-за этого мы и перегорели.
Как бы то ни было, мы прошли в финал, проводившийся в самом большом городе Габона – Либревиле, где нам предстояло сыграть с Замбией. Их французский тренер Эрве Ренар установил в команде жёсткую дисциплину, создал отличную атмосферу, но я чувствовал, что это наш лучший шанс победить в турнире за всё то время, что я выступаю за сборную.
В финале ни одна из команд не смогла забить. Во втором тайме мы заработали пенальти, и тот момент вполне мог стать решающим. Как капитан я решился пробить и каким-то образом ударил над перекладиной. До сих пор не мог этого объяснить, я ведь никогда не исполнял пенальти таким вот образом. Что произошло? Да кто бы знал. В итоге счёт так и не был открыт даже в дополнительное время.
Время очередной серии пенальти. Погода стояла ужасная, лило как из ведра. И, как подобает сериям пенальти, колоссальное напряжение. Мы били первыми. Не проблема – ведём 1:0. Замбия сравнивает. Один за другим игроки обеих команд подходили к точке и отправляли мяч в сетку. Все пенальти пробивались хорошо, вратари даже не были близки к тому, чтобы парировать какой-то из них. На этот раз я решил быть пятым, поскольку зачастую это решающий момент серии, и теперь я хотел забить. Пошло дальше – 5:5, 6:6, 7:7. С каждым пробитым одиннадцатиметровым нервы у всех присутствующих словно измельчались на всё более мелкие кусочки.
Наш следующий бьющий – многоопытный Коло Туре. Он взял очень длинный разбег. Возможно, именно это позволило вратарю по его движению догадаться, куда последует удар. Пробил… и вратарь вытащил. Теперь всё давление легло на замбийцев. Рэйнфорд Калаба должен был пробивать следующим – и он отправил мяч в полёт над перекладиной. Гигантское облегчение с нашей стороны. Теперь очередь Жервиньо. Он разбежался – и сделал то же самое. Мяч после его удара пошёл высоко и в сторону. Мы все в шоке, едва можем смотреть на то, как их центральный защитник Стофиру Сунзу устанавливает мяч на «точку», готовится к удару, который может стать победным, разгоняется и вколачивает мяч в сетку – 8:7 в пользу Замбии, а мы снова в роли проигравших в финале.
Поражение больно ударило по нам. Мы проиграли, несмотря на то что не пропустили за весь турнир, включая финал, ни одного мяча. Мы были лучшей командой по игре в атаке, и я закончил чемпионат, разделив первую строчку списка бомбардиров. Как это вообще возможно, продолжал я спрашивать себя, что эта команда, наконец-то ставшая дружной, с её-то духом, с подбором исполнителей такого качества – как мы опять остались с пустыми руками?! Мы сделали для победы всё, были невероятно едины, и всё это ни к чему не привело. Все мои партнёры были в слезах, и я рыдал вместе с ними.
Единственное, чем могу объяснить такой итог, включая мой нереализованный пенальти, – такому суждено было случиться. Мы могли играть ещё битые десять часов, и всё равно на трофее было бы выгравировано их имя. Замбия одержала победу на территории Габона, недалеко от тех места, где девятнадцатью годами ранее произошла авиакатастрофа, в которой погибли 18 членов их сборной и тренер. Пожалуй, некоторым событиям просто предначертано произойти.
Я вернулся домой в Англию с разбитыми чувствами. Пока летел, пришли кое-какие тяжёлые вести о нашей семье, из-за чего я вёл себя ещё более эмоционально. В тот вечер, когда жена была в Кот-д’Ивуаре, а дети мирно спали в своих кроватях, я разговаривал с другом по телефону, обсуждая навалившееся в последние дни. Внезапно почувствовал, как меня охватило странное чувство, когда эмоции просто бьют через край. «Извини, мне надо идти» – залпом сказал ему. Я просто знал, что должен как можно скорее положить трубку. Сразу после того, почти без предупреждения, я начал плакать. Слёзы текли и текли, их невозможно было остановить. Все накопившиеся эмоции вышли наружу: те, что касались финала, семьи, жизни в целом. Я бы никогда и не подумал, что вообще можно плакать вот так, потому что у меня ни на что в жизни не случалось подобной реакции. Пожалуй, это было кульминацией сложного периода в моей жизни, и то, что тогда происходило в «Челси», отнюдь не способствовало улучшению ситуации.
В следующем месяце у меня постоянно менялось настроение. В один день всё нормально, в другой хожу загруженный и встревоженный. Я не из тех футболистов, что могут полностью игнорировать внешнюю жизнь, поэтому на моей игре это, безусловно, отражалось. К счастью, через месяц в «Челси» сменился главный тренер. После этого я воспрянул и завершил сезон просто феноменально. Тем не менее, тот финал Кубка Африки останется в памяти как момент, о котором я не могу вспомнить без сожаления.
Кубок мира 2014 был для меня последним шансом сыграть за национальную сборную. Поскольку он проходил в Бразилии – в сердце футбола, стране, где спорт сравним с религией и где я всегда надеялся сыграть, – я думал, что после него настанет правильный момент для завершения международной карьеры.
Предварительно, как только финишировал сезон в Англии, я отправился в Катар, чтобы должным образом подготовиться физически. Я работал настолько усердно, что сбросил около 3 килограмм, половину из которых составлял жир. С учётом того, что я явно не нуждался в похудении и особо не имел лишнего веса, это означало, что к моменту отъезда в Бразилию я стал поджарым и чувствовал, что пребываю на пике своих кондиций.
По приезду мы обнаружили огромное количество поклонников со стороны бразильцев, ибо встретили нас невероятно тепло. Пусть мне так и не удалось сыграть на «Маракане» и тем самым реализовать одно из главных желаний в жизни, я был очень рад возможности играть в стране, где так любят футбол.
Мы гордились тем, что стали первой африканской сборной в истории, сумевшей трижды подряд квалифицироваться в финальный этап. Было бы ещё круче, покорись нам выход из группы. За нас по-прежнему играли Яя и Коло Туре, Жервинью, плюс на подходе был ряд отличных молодых игроков, так что мы смотрели в будущее с надеждой, тем более что в группе с нами оказались Япония, Колумбия и Греция.
К сожалению, наш тренер, кажется, особо в меня, своего капитана, не верил, и в первой игре, против Японии, не включил в старт. Естественно, я этому не обрадовался, к тому же он сообщил об этом лишь за несколько часов до начала матча. Коммуникация между тренером и его командой всегда была для меня важна, и я до сих пор не понимаю, почему он просто не мог предупредить заранее. Я вошёл в игру со скамейки, когда мы проигрывали 0:1, и полностью изменил расклад сил. В итоге мы выиграли со счётом 2:1, и это, разумеется, был лучший ответ, который я мог дать.
Во второй игре случилось то же самое, я вновь остался в запасе, на этот раз до 60-й минуты, и мы уступили Колумбии – 1:2. Радоваться было нечему.
Всё теперь зависело от заключительного матча против Греции. Чтобы обеспечить выход из группы, нам требовалась ничья. На этот раз меня включили в состав. Греция перед перерывом открывает счёт, но на 74-й минуте после контратаки нам удаётся сравнять. Мы в пятнадцати минутах от выхода в плей-офф. Именно в эти минуты меня меняют, и – я не знаю почему – у меня появляется стойкое ощущение, что они сейчас забьют. У меня было нечто похожее в полуфинале Лиги чемпионов 2009 против «Барселоны».
Время шло, на часах появилась 90-я минута. Я бывал в подобных ситуациях не единожды. Началось компенсированное время. Я чувствовал это нутром, просто знал. И действительно - на 93-й минуте, практически последней минуте игры, судья ставит в наши ворота пенальти, будучи уверенным, что Самараса в штрафной ударили сзади по ногам. Неоднозначное решение, я до сих пор с ним не согласен.
Нужно было наблюдать за этим со скамейки, будучи не в силах что-либо сделать. Я едва мог контролировать свои эмоции. В итоге упал на колени у боковой линии и стал молиться – единственное, что я мог. Я молился, я надеялся. Увы, в тот день мои мольбы остались без ответа, ибо Самарас реализовал пенальти, обеспечив Греции победу и в первое в их истории попадание в плей-офф чемпионата мира, заодно разрушив наши надежды на аналогичное достижение.
Больше всего тогда разочаровало, что меня с самого начала словно задвинули в сторону, хотя я по-прежнему был капитаном команды. Я считаю, что тренер, француз Сабри Лямуши, чувствовал, что моё присутствие – это для него слишком, он с этим не в состоянии справиться. Может, думал, что я замахиваюсь на его авторитет, и вообще не желал, чтобы я там был. Президент федерации ни слова не сказал ему по поводу того, как со мной обращались, так что спустя месяц после турнира, несмотря на то что тренер к тому моменту уже ушёл в отставку, я также объявил об уходе из сборной. Мне было 36, я только что воссоединился с «Челси», и в футбольном плане у меня всё было хорошо. Я решил, что для меня, для моего будущего здоровья и моей семьи будет лучше, если я сконцентрируюсь на клубном футболе. Я знал, что мои ивуарийские поклонники отнесутся с пониманием, поэтому ни капли не сожалел, что принял данное решение.
Всего через шесть месяцев, в феврале 2015-го, «слоны» наконец-то завоевали Кубок Африки. Я точно испытал уйму смешанных эмоций в тот вечер, когда они победили. Финал между Кот-д’Ивуаром и Ганой перетёк в очередную серию пенальти, которая на сей раз завершилась со счётом 9:8 в нашу пользу. Наблюдать за этим спокойно было невозможно. Я смотрел матч дома с друзьями и семьёй, и сразу после победного пенальти начал безумно прыгать и орать, так как был искренне рад и чувствовал облегчение оттого, что мои партнёры таки дождались выигрыша этого трофея. Но я тоже человек, и нужно признаться, что немного расстроился, потому что не получил возможности разделить радость от завоевания кубка с ними. Я бы с радостью оказался там, празднуя успех с командой, частью которой до сих пор себя ощущал, несмотря на то что покинул её полгода назад.
Впрочем, для меня эта победа была не про собственный успех или его отсутствие. Она – про страну. Теперь, когда в Кот-д’Ивуаре воцарилась стабильность, мы могли надеяться, что победа сборной поспособствует поддержанию мира и единства на нашей земле; покажет людям, что если они могут поддерживать одну команду, составленную из разных игроков, то им по силам отложить все разногласия в сторону и продолжать трудиться для достижения нашей общей цели – национального единства.
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Загрузка комментариев
