В седьмом классе Куба попал под суд. Играли в кубики на перемене. Ставка – жвачка и двадцать грошей. Куба выиграл, но приз не получил, затеял драку. Мама побитого ринулась в полицию, директор школы ее поддержал, но судья разозлился – отвлекли из-за детей! – и наказал Кубу только штрафом: оплатила бабушка. В тринадцать Куба закурил, но не знал, как правильно затягиваться. Когда узнал – бросил, хватило одного раза. А драки – как их бросить? Его задели, он в бой. Шли компанией с дискотеки, на узкой дороге столкнулись с кем-то плечами, пятое-десятое – и шестнадцатилетний Куба уже колотит двадцативосьмилетнего мужика.
Он-то поколотил, а его друг Радек получил по голове дорожным знаком, валявшимся рядом. Перелом основания черепа, две недели больницы, нарушение речи и зрения. Они и сегодня дружат. Радек часто мотался по работе во Францию, но в канун дня рождения дочери опоздал на последний автобус до Польши. В кармане – пять евро, в руке – полный чемодан вина. Позвонил Кубе: спасай. От Дортмунда до Парижа – пятьсот километров. Куба послал туда брата, сам не мог – завтра игра, и купил Радеку билет до Катовице. Тот успел к дочери.
На излете девяностых Куба устроился в «Гурник», серьезный клуб высшей лиги – помог дядя, Ежи Бжечек, капитан польской сборной, добывшей серебро на Олимпиаде-92. Куба жил в интернате и учился на каменщика. Вернее – должен был учиться. «Я не хочу возить телеги, хочу играть», – объяснял он бабушке, откуда столько прогулов. В интернате продержался три месяца. Старшие воровали у него деньги, будили ночью – посылали за бутылкой, раскидывали всюду шприцы. Куба вернулся в город Ченстохова и в шестнадцать заиграл в четвертой лиге.
Все близкие были против возвращения, особенно брат: «Как ты мог бросить «Гурник» ради четвертой лиги?» Давид Блашчиковски был талантливым защитником, но в двенадцать порвал крестообразные связки, местный доктор не разобрался, стал лечить мазями, Давид опять вышел на поле и колено распухло так, что напугало и своих, и чужих. Пролечившись год, он бросил футбол и не мог простить брату бегство из интерната польского топ-клуба (во второй половине восьмидесятых «Гурник» четыре раза подряд стал чемпионом).
Давид старше на три года, но всегда проигрывал Кубе – в футболе, шахматах, картах. Однажды отец затащил их на крутую горку, поставил на лыжи и велел катиться вниз. Кубе – раз плюнуть, а Давид затрясся. Съехал только после толчка отца и побежал домой менять штаны. А потом, когда отец уже был далеко, смотрели дома у тети чемпионат мира по хоккею. Но смотреть скучно, охота играть. Клюшек не нашли – только бильярдные кии. Вместо шайбы – рулон туалетной бумаги. Толкались, махали палками и выбили окно. Давид испугался, а Куба побежал к соседу – до возвращения тети вставили новое стекло. Еще были догонялки: убегая, Давид захлопнул перед братом дверь – с тех пор у Кубы деформирован большой палец левой ноги.
У Кубы много шрамов от детства.
Когда достраивали новый дом, на улицу выгрузили песок. Куба прыгнул в него с балкона, плохо приземлился, рассек лоб и спрятался за сараем: ждал, пока кровь перестанет течь, боялся показаться родителям. Теперь – шрам над глазом. В восемь лет упал на разбитую бутылку, порезал ногу над коленом, а завтра – первая тренировка в футбольной школе. Ничего, забинтовали и поехал. А в четырнадцать Куба убежал из дома – не хотел уже ни играть, ни жить. Забрел черт-те куда, подобрал осколок стекла: кровь, паника, районная больница – и шрам на правой руке.
После бегства из «Гурника» и дебюта в четвертой лиге Куба махнул в Австрию. Дядя устроил просмотр в «Тироле», где сам играл. Куба вышел на тренировку и захромал. Перед поездкой травмировал колено, думал – заживет, но обманул только себя. Потом еще куча кастингов: «Белхатуву» не понравился, «Леху» подошел, но там пожалели пары сотен злотых. Тогда дядя Ежи позвонил давнему знакомому, спортивному директору краковской «Вислы» Гжегошу Мильчарскому: «Его уже вызывали в юниорскую сборную – посмотрите». Посмотрели – годится, но, как и в «Лехе», застопорились на зарплате. «Ежи, у меня ощущение, что мы говорим о контракте какой-то звезды», – сказал президент «Вислы» дяде Кубы. – «Но ему же еще платить с этих денег налоги, за квартиру, за еду». – «Ладно, он получит бонус, если сыграет больше половины матчей». – «И еще нужен бонус за пять игр в сборной». – «Что, какая еще сборная?» – удивился президент.
Вокруг смеялись: деревенщину из четвертой лиги по блату втянули в лучший клуб страны. В «Висле» обитало семь игроков сборной, но Куба добился места среди них и на первую зарплату купил машину: черный Golf III. Тетя Гося пригнала из Германии на продажу. С испорченной выхлопной трубой машину никто не брал, а Куба не побрезговал. После тренировок он ждал, пока все разъедутся, и заводил свою тарахтелку: грохот, дым, но потом-то едет.
Короче, стартовал лихо, но нагрянул тренер Энгель – он не любил дядю Кубы, а самому Кубе заявил: «Ты пока слабоват для основы». Так бы и кис в запасе, но перед игрой Лиги чемпионов с «Панатинаикосом» вылетел основной правый защитник, Энгель поставил туда хавбека Блашчиковского, и тот выступил отлично. В первом тайме Кубе наступили на ногу, в перерыве вкололи обезболивающее, он доиграл, а потом узнал – сломана плюсневая кость. Куба пропустил три месяца, не добрал игр для бонуса, но весной отдал пять голевых пасов в восьми матчах и вспыхнул в сборной. «Зенит» предлагал полтора миллиона евро, «Висла» хотела три – это устроило «Боруссию», Куба переехал туда в 2007-м, а через год болельщики признали его лучшим игроком сезона.
Попав в Дортмунд, Куба не знал по-немецки и пары слов, а через пять лет психолог «Боруссии» сказал в интервью: «Куба особенный. Когда он начинает говорить, все замолкают и слушают». Защитник «Боруссии» Хуммельс добавил: «Меня не любят фанаты «Баварии». Гросскройца – «Шальке». А Кубу любят все».
Когда «Боруссию» тренировал Томас Долль, кто-то из игроков пошутил в столовой: если живешь рядом с поляком – надо прятать бумажник. Куба вскипел и полез в драку. С тех пор над ним не шутили. Шутил он. На вопрос – как работается с новым тренером Клоппом – Куба ответил, что тот разговаривает с иностранцами на английском и французском, только не на польском. «Это как-то неуважительно ко мне», – произнес он с серьезным лицом. За пару лет Куба добился такого уважения и влияния в «Боруссии», что руководство стало слушаться его советов – например, подписать Пишчека и Левандовского. Летом 2011-го Куба предложил Пишчеку: «Давай с нами в отпуск на Сардинию». – «С удовольствием». – «Ага, будет весело. Поиграем в карты на отжимания».
Каждый день отпуска Пишчек отжимался по двести раз и к возобновлению тренировок стал похож на бойца MMA.
Весной 2009-го Клопп заменил Кубу в середине второго тайма игры с «Айнтрахтом», но дядя Ежи разозлил еще сильнее. «Будь я тренером, заменил бы тебя в перерыве», – сказал он по телефону. – «Почему?!» – «Ты играл ужасно». – «Мне так не кажется». – «Просто поверь – ты выступил слабо. Но хватит об этом, готовься к следующей игре». Ежи положил трубку и сказал жене: «Вот увидишь – через неделю он забьет». Девятого мая «Карлсруэ» получил от Кубы уже в середины первого тайма: до этого тот не забивал больше восьми месяцев.
Блашчиковски забил за «Боруссию» тридцать два мяча, но в команде еще любят вспоминать, как он выбежал на пустые ворота во Фрайбурге и бабахнул выше. Защитник Суботич попытался сосредоточиться на игре, чтоб не рассмеяться, но встретился взглядом с Пишчеком, тоже крепившемся изо всех сил, и захохотал.
Для книги о Кубе польская журналистка Малгожата Домагалик встретилась с Юргеном Клоппом и услышала: «Он напоминает мне моего сына – они и родились в один месяц. Наверное, поэтому у меня особое отношение к нему. Правда, его дочь начинает плакать, когда видит меня». В первом чемпионском сезоне Клоппа Куба проигрывал конкуренцию Гетце, до Евро-2012 оставалось меньше года, и дядя Ежи встретился с директором «Боруссии» Цорком, чтобы обсудить аренду в другой клуб. «Мы не хотим его отпускать». – «Но почему он мало играет?» – «У него мало голов для атакующего игрока».
Ежи позвонил Кубе: «Слушай меня внимательно: завтра против «Марселя» ты точно выйдешь в стартовом составе. Ты должен забить и первым делом побежать к Клоппу». – «Вот еще. Он был несправедлив ко мне». – «Говорю тебе как тренер. Ты должен дать ему сигнал, что бьешься за него. Ты должен это сделать». В середине первого тайма Левандовски скинул, Куба пробил и через пару секунд висел на плечах Клоппа. Гетце травмировался, Куба заиграл в стартовом составе и через полтора месяца забил два мяча в Гамбурге, получив высшую оценку от Kicker. «Кажется, он сделал дубль впервые за четыреста лет», – сказал Клопп. Финал Лиги чемпионов-2013 закрыл сезон, в котором Куба забил четырнадцать мячей и отдал пятнадцать голевых пасов.
Два года назад Куба порвал крестообразные связки на третьей минуте игры с «Аугсбургом», выбыл на полгода, но уже через пару недель Клопп попросил его заглядывать на тренировки – без шуток Кубы всем стало скучно.
В сборной тоже мешали травмы. Из-за спины не поехал на ЧМ-2006, из-за бедра – на Евро-2008, причем тогда-то почти вылечился, смог бы сыграть в третьем туре, но тренер Бенхаккер решил, что так не годится, и не включил Кубу в заявку. Через четыре года, на домашнем Евро, Блашчиковски был капитаном, забил отличный гол Малафееву и оставалось только обыграть чехов. После матча с ними Куба сказал: «Игроки были расстроены, потому что до последнего момента не знали, получат ли их родственники билеты на игру». Ах, вот о чем они думали! Не о матче, не о победе – о билетах: Кубе прилепили кличку Билетелли, а всего-то и делов, что президент польской федерации Лято пообещал ему как капитану: игроки смогут купить билеты для родственников – и пропал. Канун игры, родственники съехались во Вроцлав, стали дергать игроков, те – Кубу, а он не мог найти Лято, жившего в той же гостинице. И так до часу ночи – поиски, нервы, звонки. Только в десять утра в гостиницу, где жила сборная, привезли билеты, которые не смогли распродать. Вечером Польша проиграла 0:1.
Через год Куба долетел с «Боруссией» до финала ЛЧ, забив в плей-офф чудной гол «Шахтеру» (пробежал с мячом от своей штрафной до чужой, вывел на удар Гюндогана, а потом добил мяч в ворота), но через полгода получил самую жуткую травму в карьере и на тренировки приходил только по просьбе Клоппа – поддерживать командный дух. Клопп изумлялся настроению Кубы – во время лечения тот держался бодрее двадцати здоровых игроков: «Пожалуйста, оставайся таким и когда выздоровеешь». Блашчиковски пообещал Клоппу, что вернется на поле быстрее, чем положено, съездил в Польшу к знакомому восьмидесятилетнему врачу, которому доверял, как родному, и правда – летом начал тренироваться со всеми, но в сентябре почувствовал боль и пропустил еще три месяца. В декабрьской игре с «Андерлехтом» шестьдесят пять тысяч встали, чтобы пропеть его имя и похлопать: Куба вышел на замену после 318 дней без футбола. За несколько часов до той игры Куба узнал, что он больше не капитан сборной.
Летом выяснилось: Куба не нужен и новому тренеру «Боруссии» Тухелю. Но он и после разрыва крестов не расклеился, а тут-то чего. Влился в «Фиорентину». В сентябре – первый гол, после скидки Весино. Ноябрь, декабрь – травма. Потом январь, Палермо, пас Валеро, выход один на один – и второй гол. Его не гнали из Германии, мог бы даже дом не менять – звали в соседний Гельзенкирхен, обещали больше, чем «Фиорентина». «Меня очень хотел приобрести «Шальке», но я даже не рассматривал это предложение, так как очень уважаю болельщиков «Боруссии». Твердо верю, что в футболе и жизни есть немало того, что важнее денег».
Конечно, немало. У друзей – ролики, велосипеды, скутеры, а у него – игрушечная машинка на Рождество, и то не на каждое. Мама – продавец в овощном магазине, папа – физрук в школе. До шести лет Куба почти каждую ночь прибегал в родительскую постель, чтоб чувствовать себя в безопасности. Если мама вставала, он сразу просыпался: «Куда ты?» На свадьбе дяди Ежи мама танцевала с каким-то парнем. Отцу это не понравилось: он двинул парню так, что тот не мог дышать. Стали строить новый дом, денег не хватало, помогла бабушка Фелиция (она работала портнихой, а по выходным продавала цветы на рынке). В тридцати метрах от дома – бар, папа зачастил туда, потом пьяным шел на игры Давида и Кубы, те краснели от стыда. Его выгнали из школы, деньги кончились, он запил дома, мама стала мотаться в Германию – подзаработать, на это время мальчики переезжали к бабушке. Как-то раз вернулись домой и застали в подвале грабителя. Отца не было – третий день пил на рынке. Его вернули домой, сварили обед, потом пришла бабушка и увидела, как он швыряет тарелку в стену.
Куба был его любимым сыном: «Смотри, он младше, но может отжаться пятьдесят раз, а ты слабак», – говорил он Давиду. Он извинялся, обещал завязать, они садились за стол как нормальная семья, а потом – Сочельник, Рождество, Новый год, и он опять гонял маму по чердаку с колотушкой для мяса. Когда он напивался, они прятались ночью за диваном у батареи.
Аня увлекла детей головоломками, а то один футбол на уме. 11 августа 1996 года Куба разгадывал в гостиной новый ребус, мама пылесосила, на кухне пекся шоколадный пирог. Вдруг Куба спросил: «Мама, что мне делать, если тебя не будет?» Следующей ночью они спали за диваном (Давид был у дяди в Германии). Аня каждое утро ходила в церковь, но 13 августа заглянула к матери, поцеловала ее в лоб и пошла мимо церкви на рынок, за молоком для Кубы.
Она вернулась домой и увидела за кустом сирени Зигмунта.
Куба играл в кубики в своей комнате.
– А-а-а-а-а!!!
Куба выбежал на улицу, где увидел лежащую маму и уходящего папу. Он схватил маму за руку и ощутил три ее последних вздоха. Нож проник на двадцать сантиметров и рассек аорту. Если б отец не вытащил нож, она могла выжить.
Гроб стоял дома три дня. Все это время Куба не спал, поэтому на похоронах был спокоен – ему было десять лет и он вообще ничего не соображал. Из-за стресса на два года остановился в росте – 1,52 сантиметра. Дрался в школе – его водили к психологу, убегал из дома – выше ладони появился шрам. «Твоя мама мечтала, чтоб ты стал футболистом. Помнишь?» – говорил дядя. Бабушка купила Кубе новые бутсы, он пообещал вернуть деньги в двойном размере. Фелиции за восемьдесят, она до сих пор встает в четыре утра и ходит на рынок продавать цветы. Заиграв в «Боруссии», Куба привез ей деньги для отпуска на Майорке. «Я лучше приеду в Германию и поживу пару недель с тобой – для меня это лучший отдых».
Блашчиковски и Пишчек с женами
Куба прочел книгу Иоанна Павла II и задумался – должен ли он простить Зигмунта. В 2010-м тот вышел из тюрьмы и позвонил Давиду: надо было решить с домом, он хотел переоформить его на сыновей. Потом Куба приехал на турнир по мини-футболу, где участвовал его брат, и увидел Зигмунта. «Ты понимаешь, что ты сделал?» – «Ты опять об этом?» – «Что значит – опять? Мы никогда об этом не говорили!» – «Все было не так, как ты думаешь», – сказал Зигмунт и сменил тему.
У него был цирроз печени, он попал в отделение интенсивной терапии. Куба и Давид решили, что должны помочь с лечением. «Но только, если ты бросишь пить». – «Я бросил». Он вышел из больницы и поселился со своей матерью в Клобуцке, в десяти км от дома, где когда-то жил с Аней, Давидом и Кубой. Знакомые рассказали, что опять видели его пьяным. Давид позвонил ему раз, второй, пятый.
Перед похоронами Зигмунта Давид и Куба пришли к священнику. «Вы простили отца?» – «Еще нет». – «Бог просит вас, чтобы вы простили».
Через три недели Куба забил Малафееву на Евро, через год сыграл на «Уэмбли» в финале Лиги чемпионов. А недавно вернулся в сборную и месяц назад забил победный мяч сербам. В одно касание, с лета, метров с пятнадцати – очень красиво.
Автор Денис Романцов
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Загрузка комментариев
