Леонид БУРЯК: «Я впервые попробовал спиртное, когда уже был двукратным чемпионом Союза»

Познакомились мы с Леонидом Буряком в 1984-м, когда я работал в редакции спортивной литературы издательства ЦК ЛКСМУ «Молодь». Тогда как раз начали серию «Знаменосцы спорта», где выходили книги о спортсменах и их рассказы. В подборке увидели свет воспоминания Анатолия Бондарчука, Валерия Борзова, Игоря Турчина, Сергея Фесенко, Сергея Бершова, других выдающихся украинских спортсменов и тренеров. Изюминкой серии были издания о футболе. Первыми вышли воспоминания Олега Блохина «Гол, который я не забил» в соавторстве с известным журналистом Игорем Заседой, которые стали книжным бестселлером, выдержавшим впоследствии в различных вариациях несколько переизданий. Однако не менее резонансными были и «Горячие точки поля» Леонида Буряка, вышедшие из печати уже в начале 1985-го. Мне как редактору было интересно работать с ним. В отличие от многих коллег, Леонид требовательно, даже по-особому трепетно, относился к подготовке издания. Касалось это и текстового, и иллюстративного материала. Леонид настоял на своем видении обложки, где на фото он был в запале борьбы, полон эмоций. «Футбол — это и есть эмоции», — пояснил он. Буряк внимательно относился ко всем правкам, к стилю изложения текста.

Леонида Буряка выделяла особая футбольная осанка, изысканность в игре. Такой он, собственно, и вне футбольного поля — подтянутый, элегантный и, я бы сказал, бомондный. Но и доступный и вежливый в отношениях, независимо от того, кто перед ним — болельщик или футбольный начальник.

«ЛОБАНОВСКИЙ ПРИГЛАШАЛ МЕНЯ В... «ДНЕПР»

— Леонид, это правда, что вас не хотели брать в детскую футбольную команду?

— Не совсем так. В Одессе я был достаточно активным уже с детства. Тренировался в клубе завода «Продмаш», выступал за сборную города, был кандидатом в сборную Украины. В детских командах играл в нападении, много забивал. Для своего возраста, делал достаточно уникальные вещи. Скажем, мог пройти, жонглируя мячом, три-пять километров. Однако были и проблемы. В отличие от сверстников, я был низковатым и худым, а в юношеском возрасте это много значит. А где, впрочем, мне было набрать тот вес? У меня рано умер отец, мать много работала, чтобы содержать двоих детей, так какое там благосостояние, какое полноценное питание? Правда, много ел рыбы (а иногда только ее), ведь ничего другого часто просто не было.

Мечтал быстрее повзрослеть, скорее набраться сил. Даже метрику переделал, чтобы выступать за старших. Сделал это, как умел, — в году рождения уничтожил последнюю цифру «3», а вместо нее написал «2». Причем вытер черные чернила, а написал синими! Конечно, когда пришел с таким документом к тренеру, тот сразу увидел подделку. Рассмеявшись, отчитал: «Так никогда не делай! Но поскольку ты действительно хочешь играть, то возьмем тебя». Так я и начал тренироваться со старшими ребятами.

Часто вспоминаю то время. Возможно, оно было счастливым. Мы вырастали на улицах, но старались чего-то добиться, доказать, что и мы чего-то стоим в жизни.

— Вы как-то упоминали, что для того, чтобы набрать физические кондиции, в обувь даже подкладывали металлические пластины.

— Фанатично любил футбол и для него был готов на все. Когда сказали, что нужно укрепить ноги, стал бегать кроссы по песку, по ступенькам вверх. Затем впрямь сделал свинцовые стельки в обувь. С ними ходил, играл в футбол. Думаю, это здорово помогло. Позднее практически не имел проблем с голеностопами, коленями или связями ног. Сказались тренировки с отягощением — в положительном смысле — и на силе ударов по мячу. Для игрока моего амплуа это было, несомненно, важным.

— Стали игроком одесского «Черноморца», вас пригласили в юношескую сборную СССР, а затем было киевское «Динамо». Могло и не быть?

— Меня приглашали и в Москву, и в ленинградский «Зенит». Приезжали агенты, разговаривали с мамой, со мной, обещали золотые горы. Но я всем отвечал: если когда-нибудь и уйду из «Черноморца», то только в киевское «Динамо». Я с детства болел за динамовцев, не пропускал ни одной трансляции с их участием, знал (заочно, конечно) каждого игрока команды. А тут как раз пришло время служить в армии. Все понимали, что если задержусь в Одессе, — служить мне придется в ЦСКА. И вскоре был уже в Киеве, где на Подоле квартировал полк 3217 внутренних войск — фактически армейская «штаб-квартира» динамовцев столицы Украины. Здесь я и другие новобранцы и приняли присягу.

— А служили как? С нарядами , кухней, казармой?

— Этого мы не видели. Иногда были на разводах, на каких-то событиях, праздниках. Свое отрабатывали на футбольних полигонах.

— Вы перешли в Киев, когда вам было всего 19, и почти сразу стали игроком основного состава команды. это — уникально, ведь полузащита тогда в «Динамо» был еще та — Мунтян, Веремеев, Трошкин...

— Меня многие (особенно из других команд) предостерегали, что не надо идти в «Динамо», там, мол, сумасшедший состав, затрут, съедят. Впрочем, динамовцы приняли меня по-дружески, поэтому я не испытывал сложностей, так сказать, с игровой акклиматизацией. Но понимал, что должен сам соответствовать уровню команды, для чего нужно много работать. Я и не ленился. За неполные 14 лет, проведенных в «Динамо», за дублирующий состав сыграл не более десяти матчей, и то, когда восстанавливался после травм или болезней.

— А дебют помните?

— Это произошло в домашнем матче с ереванским «Араратом». Когда меня выпустили на замену, «Динамо» проигрывало — 1:0. Мне удалось сравнять счет, а затем мы забили еще два мяча и победили — 3:1. После игры болельщики (а тогда их на матчи динамовцев приходило по 70-80 тысяч) шли по улицам и скандировали: «Бу-ряк! Бу-ряк!». А моя мама как раз лежала после операции на ногах в Октябрьской больнице — недалеко от (на то время) Республиканского стадиона. Пришел к ней, а она, как полотно: «Сынок, что случилось? Что ты сделал, что люди скандируют нашу фамилию?» — Да ничего особенного, — говорю. — Гол забил». Но, признаюсь, было очень приятно, ведь мама долго не воспринимала всерьез моего увлечения футболом.

После того матча я закрепился в основном составе. Приходилось тяжело, ведь, кроме «Динамо», меня привлекали также к молодежной, олимпийской, первой сборным СРСР. На протяжении нескольких лет подряд играл за сезон по 75-80 матчей. Мой режим сводился фактически к тому, чтобы играть, спать, есть, снова играть и так далее. Начали возникать проблемы со здоровьем, какие-то сердечные отклонения появились. Были периоды, когда Лобановский просто прятал от меня мяч, чтобы дать отдохнуть.

— Это правда, что вы хотели даже убежать назад в Одессу?

— Бегства были в начале моего пребывания в Киеве. Нужно понять, что я еще никогда так надолго не оставлял Одессу и привык к другим, так сказать, домашним, условиям. А тут поселили в общежитии, где человек десять проживало, фактически оставили на произвол судьбы, без внимания и опеки. Через некоторое время думаю: а зачем все это, чего страдаю и мать мучаю — она ​​же в Одессе без моей поддержки? Сел вечером на поезд — и домой. Так дважды убегал. И оба раза меня возвращали.В первый  — уговорили как-то. А во-второй — за мной уже милиция пришла. Сам председатель одесского облсовета «Динамо» пожаловал. Говорит: «Что же ты себе позволяешь? Заставляешь меня, взрослого человека, разыскивать тебя! Ты — военнообязанный! Ты не домой приехал — ты дезертировал!» Все уладилось, когда в ситуацию вмешался Александр Александрович Севидов. Он вызвал к себе администратора команды и дал ему за невнимательность выволочку: «Вы почему поступаете с Буряком, как с мальчишкой — он же игрок основного состава?» Мне сразу сняли отдельный номер в гостинице, затем постепенно жизнь, как говорится, наладилась.

— В «Динамо» приглашал Александр Севидов. А вскоре команду возглавил уже тандем тренеров — Валерий Лобановский и Олег Базилевич. Это сказалось на ваш позициях в команде?

— Лобановский хотел и раньше видеть меня в своей команде, когда тренировал еще днепропетровский «Днепр». Как-то после матча с днепрянами в Одессе (мы тогда сыграли вничью 2:2, а я забил гол), мне сказали, что со мной хочет пообщаться Лобановский. Разговаривали мы в номере отеля, где остановился «Днепр». Валерий Васильевич предложил перейти в Днепропетровск. Я ответил то же, что и другим: если когда-нибудь и уйду из «Черноморца», то только в киевское «Динамо». Там мы и встретились с Лобановским через каких-то год-полтора. Он вызвал к себе и говорит: «Наверное, все-таки суждено нам поработать вместе. Ты — способный, талантливый футболист. Однако талант — талантом, но для того, чтобы достичь чего-то, нужно работать и работать. Иди и работай.» Я и пошел. Так и началось наша производительное, творческое сотрудничество (улыбается).

— В «Динамо» вы достигли наивысших успехов в клубной карьере. Стали заслуженным мастером спорта. Кстати, одним из самых молодых, в 21 год. К ранним и успешным не всегда относятся благосклонно...

— Когда я пришел в команду, в «Динамо» было 13-14 футболистов почти одного, высокого, уровня, которые и составляли основу. Я сразу попал в их круг, поэтому какого-то предубеждения не испытывал. Конечно, кто-то с кем-то дружил или дружил больше. Я, скажем, с Блохиным, Трошкин — с Матвиенко, Мунтян — с Рудаковым и Пузачем... Но все стремились к одному — выигрывать турниры, медали, зарабатывать. Определенный барьер существовал в отношениях между игроками основного состава и дублерами. Например, обедает основа — никто из дубля зайти в столовую не имеет права, моются основные игроки — то же. Такая вот «дедовщина». Когда пришел Лобановский, он ее поламал.

«ПЕРЕД МАТЧЕМ С ПОЛЯКАМИ КОМАНДУ ПРОСИЛИ ДЕЙСТВОВАТЬ ОСТОРОЖНО»

— Вы принимали участие в матчах двух отборочных турниров чемпионатов мира. Первый раз — на мундиале-78. Тогда соперниками сборной СССР были команды Венгрии и Греции. Вы сыграли во всех четырех поединках, а в последнем — с венграми — даже гол забили. Однако в Аргентину сборная СССР не попала, ее обошли те же венгры. Чем запомнился тот турнир?

— Несправедливым отношением к нам, киевлянам, которые выступали в сборной. Динамовцев хотели сделать виновными в неудаче, в том, что сборная СССР пропустила вперед венгров. Даже звания заслуженных мастеров, которые мы честно заслужили футбольном поле, угрожали снять. Неприятно было. А результат отбора — спортивный, ведь никто вспорти не застрахован от поражений.

— Иначе сложился отборочный турнир первенства мира 1982-го года. Сборная СССР досрочно завоевала путевку на мундиаль. Решающая победа была одержана в Тбилиси над сборной Уэльса 3:0. До сих пор перед глазами второй гол, который забил Блохин после вашей передачи — через все поле, точно в ноги партнеру...

— Меня часто спрашивают болельщики: как выходили такие передачи? Всегда искренне отвечаю, что не знаю. Такое трудно объяснить только рациональным расчетом. Конечно, такие действия, взаимодействие отрабатываются на многочасовых тренировках, на практике. Но всегда есть и элемент озарения, интуиции. Так не только у меня, но и, убежден, у других — Конькова, Мунтяна, Веремеева, Блохина... Очень важно и то, как ты чувствуешь партнера, насколько хорошо знаешь (даже на уровне подсознания), как он действует, что будет делать в тот или иной момент.

— У вас с Блохиным и было такое — особенное — ощущение, понимание друг друга? Ведь очень много мячей он забил именно с ваших передач...

— Вот вы утверждаете так, а Блохин говорит, что для него все партнеры были одинаковыми.

Мы с Олегом прошли долгий путь — и в «Динамо», и в сборных, собственно, и в жизни. Была дружба, были и недоразумения, на что есть свои причины. Но для меня всегда было и является несомненным: Олег Блохин — выдающийся, гениальный футболист. Это — бесспорно.

— Матч с «Металлистом» 16 мая 1982-го, пожалуй, является одним из самых черных в вашей спортивной биографии?

— За неделю до того мы выиграли Кубок СССР и были в приподнятом настроении. Ничего плохого не предвещал сначала и поединок с «Металлистом» — игра как игра. Однако харьковчане, как говорится, уперлись и решили дать нам настоящий бой. В середине первого тайма, когда я владел мячом, в пылу борьбы у меня «въехал» Берников. Я почувствовал острую боль в левой ноге, аж в глазах потемнело. Однако, поднявшись, до перерыва как-то доходил. А в раздевалке Лобановский устроил нам разнос. Что мы, мол, избегаем борьбы, бережем ноги для сборной Бескова (у них тогда с Константином Ивановичем сложные отношения были).

Я заковылял в туалет, снял гетры, смотрю, а нога у меня стала как довбня, распухла вся. Показал врачу. Тот Лобановскому: «Требуется замена — Буряк не может играть». Я слышал, как тренер ответил: «Мы потом с симулянтами еще разберемся!» Из душевой я выйти не смог — просто выполз. Выводят меня под руки, сажают в «скорую», появляется Жанна, моя жена. Она никогда на матчи не ходила, а тут увидела по телевизору, как меня повели, и примчалась. «Что с тобой?» — спрашивает. «Ничего, — говорю. — Просто удар сильный». Я действительно надеялся, что все обойдется.

Поехали в ближайший травмпункт, а там: «Нужен рентген». Мы на Подол, к Виталию Николаевичу Левенцу — знаменитому специалисту-травматологу. Сделали снимок, Левенец посмотрел его и говорит: «Перелом клиновидной кости в трех местах». — «А насколько это серьезно? Смогу восстановиться к чемпионату мира?» — «Да какой чемпионат, сынок? — отвечает врач. — Загипсуем, а через месяц-полтора посмотрим».

Гипс сняли раньше, появилась надежда, что на чемпионат всеже поеду. Верили в меня и тренеры. Понемногу стал тренироваться, плавал в бассейне, много ходил, «таскал железо»... В конце концов, меня включили в заявку на чемпионат. Однако уже накануне мундиаля на одной из тренировок снова повредил ногу — на этом первенство для меня, как игрока, завершилась.

— В своей книге вы написали, что наблюдать за поединками чемпионата мира-1982 было даже тяжелее, чем самому играть.

— Я был с командой, жил теми же эмоциями, что и партнеры. А там всего было. Каждый матч — свои страсти. Перед матчем, скажем, с поляками наставляли играть осторожно, после него — напали за то, что не атаковали... я ничем не мог помочь ребятам ...

— После мундиаля выступления сборной признали неудачными.

— Критика началась еще в Испании. Первым острую публичную оценку выступлениям сборной дал спортивный комментатор Николай Озеров. А потом подхватили и другие. Руководство фактически отвернулось от команды. Мы вынуждены были самостоятельно заниматься вопросом возвращения домой — вылетели рейсовым самолетом только через пару дней.

— Приходилось слышать такое мнение: если бы в Испании играл Буряк, все могло бы быть по-другому...

— Я, конечно, не мессия, но многие наигранные связи, комбинации сборной СССР действительно держались и на мне. Как, кстати, и на Кипиани, который также выпал из игры. Возможно, это где-то и могло сработать. Однако тогда у нас все равно очень сильная команда была, и то место, которое мы заняли, не было потолком. Не утверждаю, что могли стать чемпионами, но медали сборной СССР были по силам. И это не только мое мнение, так нас оценивали соперники, пресса. Лично мне было обидно, что так и не удалось сыграть в матчах чемпионата, к которому столько готовился и на который возлагал большие надежды.

«МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В МОНРЕАЛЕ ПРАЗДНОВАЛИ С ВЫСОЦКИМ»

— Накануне сезона 1985-го года вы покинули «Динамо». Из-за конфликта с Лобановским? Ходили даже слухи, что ветераны команды — вы с Блохиным — хотели отстранить его от должности. В результате вы ушли, Блохин остался. Как было на самом деле?

— Кто такие мы с Блохиным, а кто такой Лобановский? Да и потом — как я мог выступить против человека, благодаря которому достиг всего и в футболе, и в жизни! Но были люди, которые из-за определенных причин подогревали конфликт в команде. Тогда в «Динамо» как раз происходила смена поколений, что сказалось и на результатах. Конечно, руководство давило на Лобановского, он — на нас, и прежде всего на ветеранов, из которых фактически мы с Блохиным и остались. Атмосфера в коллективе действительно была напряженной.

Однажды я отказался выходить на поле. Мы играли на Кубок СССР с московским «Динамо», я был в запасе. За минут 15 до окончания игры, когда все шло к тому, что придется пробивать серии 11-метровых, Лобановский решил выпустить меня на замену. Понимая, что могу не забить (я еще полностью не восстановился после травмы), я сказал, что не готов. Это не понравилось тренеру. А потом «доброжелатели» нашептали Лобановскому, что таким образом я, пожалуй, хотел подвести Лобановского, потому что хочу, чтобы его сняли. Чушь, конечно, полная, но в какой-то момент тренер поверил в домыслы. Когда конфликт дошел до предела, я разговаривал с Лобановским в его кабинете. Я пришел к нему: «Как же так, Валерий Васильевич? Ведь мы 14 лет вместе, столько всего прошли, сколько выиграли, а вы негодяям поверили?» Лобановский тогда говорит : Давай забудем об эмоциях — давай пожмем друг другу руки и обнимемся. Иди и получай форму — поедем на сборы в Руйт». Но что-то в наших отношениях уже надломилось, я решил, что ухожу из «Динамо».

— И ушли с обидой?

— Обида была. Не только на тех, кто оговаривал меня перед Лобановским. К сожалению, черная кошка пробежала тогда и между мной и Блохиным. Олег в той трудной для меня ситуации занял выжидательную, нейтральную позицию, будто ничего не происходило, не произошло. Это было очень неприятно. А остался бы я, мог бы еще не одну победу одержать, вдруг Кубок Кубков выиграл бы ...

— Вы перешли в московское «Торпедо» и в первом же матче за новый клуб против «Динамо» в Киеве помогли москвичам одержать победу 2:1. Гол, если не ошибаюсь, забили, затем штрафной пробили, после которого партнеры добили. Отвели душу?

— Пытался просто честно выполнять свою работу.  А болельщики, которые еще недавно едва ли не носили меня на руках, с трибун освистали, обзывали предателем, снежки бросали...

— Кстати, когда-то что-то подобное случилось и с Валерием Лобановским, когда он также из-за недоразумений с тренером покинул Киев и перешел в «Черноморец». Тогда также в первом же матче он помог одесситам победить динамовцев, еще и гол забил.

— Не стал бы здесь проводить параллели — каждая ситуация индивидуальна. Но соглашусь: когда человек чем-то психологически мотивирован, он иногда может даже превзойти себя. А я, как и прежде Лобановский, все-таки был, наверное, мотивированный.

— Вы как-то рассказывали, что хотели играть и за «Спартак». Но учли просьбу Щербицкого не делать этого. Это так?

— Я действительно собирался выступать за спартаковцев, куда меня настойчиво приглашал Константин Иванович Бесков. Побывал в команде, сыграл контрольный поединок, мне даже уже и квартиру на улице Горького показали, где буду жить. Но потом состоялся разговор с очень уважаемым человеком — секретарем украинского ЦК Погребняком. Яков Петрович сказал, что будет не совсем правильно, если капитан «Динамо» перейдет в команду наиболее принципиального соперника из Москвы. Я согласился, что это, пожалуй, будет неправильно...

— Вы много забивали — даже являетесь членом клуба снайперов имени Григория Федотова. Могли забить и больше. Но часто наступая, возможно, и на горло своей бомбардирской песне, подыгрывали другим. Не жаль было делиться?

— Никогда не вел подсчетов забитых мячей. О том, что близок к Клубу Федотова, узнал от других, когда уже имел за 90 забитих мячей. А 100-голевую отметку пересек уже, выступая за «Металлист», с которым, кстати, в 1988-м выиграл и свой последний, шестой, Кубок СРСР. Конечно, «авторских» попаданий могло быть и больше, если бы, скажем, не отдавал «своих» пенальти тому же Блохину, был бы «жадным» в выгодных для взятия ворот моментах. Никогда не жалел о том, что забивал не я — от собственных пасов иногда удовольствие не меньше.

— Болельщики помнят вас диспетчером, который держал в руках все нити игры «Динамо». Однако в команде были и другие блестящие организаторы командных действий. Как распределяли между собой обязанности?

— Прекрасно, когда в команде есть несколько игроков средней линии, которые могут взять инициативу на себя, решить судьбу игры — ударом по воротам или пасом. То, что в «Динамо» было несколько таких исполнителей, не ослабляло, а усиливало команду. Мы всегда находили между собой общий футбольный язык, неточности на поле не возникали.

— Вы были одним из самых популярных футболистов бывшего Союза. Наверное, это сказывалось и на круге вашего общения?

— Мы не вели богемного образа жизни, о чем часто пишут, когда рассказывают о нынешних футболистах. Летом даже на пляж не ходили — ноги все избитые, стыдно было. После 23-х нужно отдыхать — режим. О каких-то гулянках, пьянках и речи быть не могло! Что мы могли себе позволить? Посидеть вечером, послушать музыку, иногда выпить бокал пива или бокал шампанского — не больше! Зная — утром тренировка, нужно быть в форме. Я вообще впервые спиртное попробовал, когда уже двукратным чемпионом Союза был. Это позже, когда повыигравали что-то, могли позволить себе больше, но, опять же, без шумных ресторанных застолий.

Футболисты сборной дружили с хоккеистами. Часто жили на одних и тех же спортивных базах, тренировались вместе. Они болели за нас, мы — за них. Дружили с Харламовым, Петровым, Лутченко, Мальцевым, Макаровым, Крутовым, Фетисовым... Встречались с ними и в тесной, домашней обстановке. В кругу знакомых было много артистов — Калягин, Борисов, Хмельницкий, актеры БДТ...

— Это правда, что вы были хорошо знакомы с Владимиром Высоцким, и он даже одну песню вам посвятил?

— Так случилось, что мой день рождения — 10 июля — пришелся именно на время Олимпиады в Монреале. Поскольку свои выступления мы уже завершили, собрались отпраздновать. Были там и Высоцкий с Мариной Влади. Все произносили тосты, а Высоцкий решил поздравить песней. Запись с того дня рождения — в моем архиве.

— Тренером вы начинали в Америке. Как стали, точнее — как занесло за океан?

— Еще игроком присматривался к тренерской работе, к тому, как работают Лобановский, Бесков, Ахалкаци, другие наставники. Они были разными, по-разному видели и футбол. Это обогащало и мои представления об игре. Я входил в тренерский совет «Динамо», что также было немалой школой. Не только для меня — из-под руки Лобановского вышло позже много достойных тренеров. Мой интерес поддерживали. Помню, тот же Константин Бесков говорил: «Леонид, у тебя все получится, ибо есть задатки тренера, не останавливайся».В конце концов , так и произошло — тренером я стал.

А в США попал довольно случайно. Как раз, как говорится, доигрывал в Финляндии. Там познакомился с украинцами из Чикаго. Они и сделали протекцию в Америке. Пригласили тренером команды Эвансвиллського университета, который входит в пятерку лучших вузов Америки. Тогда там спортивный департамент возглавлял немецкий специалист Фред Шмольц, который хорошо знал европейский футбол, в том числе и динамовцев Киева, поэтому работать с ним было легко и интересно. Но мне не нравилась Америка, ее жизнь. Поэтому решил вернуться.

— После возвращения домой работали в тернопольской «Ниве» и одесском «Черноморце», с которым дважды завоевали серебряные награды чемпионата страны, вас признавали лучшим тренером Украины. Достигли желаемого?

— В Тернополь пришел, когда «Нива» была не в лучшем состоянии — финишировали тогда в конце турнирной таблицы. А уже на следующий год поднялись на 7-е место... В Тернополе фактически произошло мое становление как тренера, здесь, думаю, сделал все ошибки, связанные с тренерской неопытностью. А наибольшие успехи пришли в родном городе — Одессе. Годы в «Черноморце» были, наверное, лучшими в моей тренерской биографии. Создали команду, которая доказала, что может побеждать и достигать вершин, в различные сборные Украины одновременно входило 6-7 наших игроков.

«НАМ НЕ НУЖНО БЫЛО ДОГОВАРИВАТЬСЯ — МЫ И ТАК БЫЛИ СИЛЬНЕЕ»

— Поэтому и вас позвали в сборную Украины. В премьерном для украинских футболистов отборочном цикле на чемпионат мира вы были вторым тренером команды Йожефа Сабо.

— Уточню. Нас приглашали с равными правами — так хотел Григорий Михайлович Суркис. По этому поводу у нас с Йожефом Йожефовичем не возникало никаких недоразумений. Но это не было, так сказать, правильным — кто-то должен быть первым. Я, кстати, тоже так считал. Тогда в федерации решили, что первым будет Сабо — как старший по возрасту и представитель столичного «Динамо». Это не вызвало какого-то внутреннего дискомфорта — наши отношения с Йожефом Йожефовичем остались паритетно деловыми и дружественными.

— Дебют сборной был довольно удачным. Уже в первом поединке украинцы на выезде победили североирландцев — 1:0. Помните впечатления от дебюта?

— Тогда каждая победа была особенной, потому что все они были, в каком-то смысле, первыми. Конечно, радовались успеху. Ведь сборную тогда приходилось собирать буквально по крупицам. Были проблемы с центральными защитниками, средней линией... Достойно выглядело нападение, где играли Шевченко с Ребровым. Сейчас ситуация в сборной наоборот: есть защита — нет нападения (разговор с Леонидом Буряком происходил летом 2012 года. — авт.).

— После победы в матче Сабо заявил, что Украине вполне по силам выиграть отбор на мундиаль. Не поспешили с выводами?

— Нужно всегда делать поправку на то, что и когда говорят тренеры. Потому что сразу после игры дать объективную оценку матчу, его результата очень и очень сложно. Есть победа — есть и определенная эйфория, которая мешает оценить реальное положение вещей, спрогнозировать на завтра, когда победы может и не быть.

— А завтра — были португальцы. Накануне второго матча украинская сборная едва не рассыпалась. Из-за травм выпали из состава Леоненко, Калитвинцев, Парфенов, Лучкевич, вдруг отказался выступать за команду Орбу — один из лучших в Белфасте. Но, несмотря на сложности, вы снова победили — 2:1. Получается, что был прав Сабо?

— Даже ничья в матче с португальцами была бы для нас тогда успехом. Но настраивали команду, конечно, на победу. Да и ребята, почувствовав вкус успеха, были мотивированы, горели желанием должным образом показать себя в родных стенах. Мы повели в счете уже в начале игры и долго удерживали преимущество, но под конец матча сказалась усталость, поэтому соперники сравняли счет. Они решили на кураже дожать нас, но встретили контратаку — гол забил Максимов. После этого мы возглавили турнирную таблицу.

— В 1996-м году вы еще успели проиграть тем же португальцам выезде.

— Португалия это Португалия. Тем более в Порту! У них тогда защитник центральный забил — Фернандо Коуту. Однако могли и не проиграть — действовали мы в целом слаженно. Но выпал один, второй игрок, вот и пропустили. Это наша проблема — короткая скамейка запасных. Ведь в чем преимущество сильных команд, тех же Испании, Германии, Франции? У них на каждый матч есть по 18-20 равнозначных футболистов — есть из кого выбирать.

— Основные события отбора происходили уже после перерыва — в следующем году. В марте впервые встретились с албанцами в... Испании. Почему не в Тиране?

— Так решила ФИФА. В Албании сложилась непростая внутриполитическая ситуация, разгорался гражданский конфликт. Первыми перенести свой матч предложили немцы, должны были играть с албанцами после нас, поэтому с подобным предложением выступила и украинская федерация. ФИФА выбрала местом встречи Гранаду. Как говорили, подальше от экстремистов. Но несмотря на то, что добираться на матч было гораздо дальше, были и преимущества — лучшие поле и погодные условия.

— Победа над слабым соперником была довольно скромной — 1:0. Чего не хватило?

— Я бы не сказал, что албанцы были слабыми — у них была довольно квалифицированная команда. И кто знает, выиграли бы мы, если бы играли не в Испании, поэтому результатом мы были довольны.

— В апреле вы снова, теперь дома, одолели североирландцев и довольно уверенно возглавили турнирную таблицу. Но впереди была встреча в Бремене с потенциальными фаворитами турнира — немцами. Вот где было, видимо, настоящее испытание?

— Играли против элитной команды, действующих чемпионов Европы. Конечно, ребята волновались. Но противостояли соперникам достойно — хозяева забили нам лишь во второй половине игры. Тренер немцев Берти Фогтс после игры сказал, что его подопечные провели не лучший свой матч. Думаю, это свидетельствует и о другом — неплохую игру продемонстрировала наша команда.

— Как писали газеты, украинцы после матча выглядели довольно спокойно и уверенно. И пообещали дать бой немцам в Киеве 7 июня...

— Мы дали его. Наша сборная владела инициативой фактически весь матч. Акцент сделали на атаку, могли забить — в одном из моментов Ребров попал в штангу, были и другие возможности. Против самых опасных из соперников действовали персонально и не дали им развернуться. Словом, с оценкой «ничья с привкусом победы», которую дали журналисты нашей игре против немцев, вполне согласен.

— Впрочем, турнирная ситуация сложилась таким образом, что первое место гарантировали себе немцы, а вот судьба второго, которое давало право на участие в стыковых матчах за право поездки на чемпионат, решалась в последнем матче. Сборная Украины опережала португальцев на очко, поэтому, чтобы гарантированно сохранить преимущество, нужно было выигрывать в Ереване у армян. В прессе появились сообщения, что португальцы пообещали им за неуступчивость в матче несколько миллионов долларов. Расскажите об атмосфере вокруг той игры.

— В подобных ситуациях всегда возникают какие-то домыслы и сплетни. Не знаю о португальцах, возможно, они что-то и обещали нашим соперникам (стимулировать борьбу, впрочем, не запрещено). Скажу о другом. Играть против команд бывшего СССР не просто, а иногда и тяжелее, чем против других. Здесь, кроме турнирного, добавляется и психологический фактор предыдущего противостояния. Ведь в советское время встречи представителей национальных республик часто были больше спорта. Это еще и было неким «социалистическим соревнованием», соперничеством местных партийных элит. А еще — национальных футбольных школ, каждая из которых имела свои особенности и ярких исполнителей. У грузин это были, скажем, Нодия, Кипиани, Дараселия, в азербайджанцев — Банишевский, Маркаров, Шевченко, Крамаренко, Али-заде, у армян — Андреасян, Иштоян, у узбеков — Ан, Федоров... Многих игроков можно перечислять.

— Однако цена поединка действительно была высокой. Вы выиграли — 2:0. И теперь стали писать, что украинцы договорились с армянами...

— Написать можно все, что угодно. Нам не было нужды договариваться, мы были сильнее.

— Соперниками украинской сборной в ​​плей-офф стали хорваты. Первый матч в Загребе вы проиграли — 0:2. В том матче не принял участие Андрей Шевченко. В чем была причина?

— Андрей не играл из-за повреждения. Он тренировался с командой, выражал желание выйти на поле, но мы не стали рисковать. А проиграли из-за ошибок. В первом случае не совсем уверенно сыграл Шовковский, а затем защитники прозевали выход к нашим воротам Влаовича.

— Несмотря на победу, хорваты потребовали большего. После матча у игрока сборной Украины Сергея Нагорняка обнаружили допинг, и его дисквалифицировали. Поэтому соперники потребовали присудить техническое поражение со счетом 0:3. А 0:2 или 0:3 это в таком поединке, как говорят в Одессе, две большие разницы... Это нервировало, сказывалось на подготовке к повторному матчу?

— Не думаю, что пожелания (назовем это так) хорватов могли быть выполнены, ведь они и так победили. А выигрывать нам нужно было при любых обстоятельствах.

— На этот раз Шевченко играл и был лидером атак сборной. Уже в дебюте матча он открыл счет, и почти сразу Косовский на добивании послал второй мяч в сетку ворот гостей. Тот гол не засчитали. По мнению многих, несправедливо. На ваш взгляд, было взятие ворот?

— Гол Виталия был чистым — чище не бывает!

— Имея неоспоримое преимущество, сборная Украины пропустила, и матч завершился вничью — 1:1. что означало — во Францию ​​едут хорваты. Вскоре на посту главного тренера Сабо заменил Лобановский. это и стало оценке выступлений сборной?

— Возможно, и так. Однако еще до того стали говорить, что возглавить национальную команду должен Лобановский, который вернулся в Украину. Так что проигрыш хорватам был, предполагаю, еще и своеобразным поводом для ротации тренеров.

— Хорваты в финальной части чемпионата мира преподнесли сенсацию, получив бронзовые награды. Как думаете, могла быть на их месте сборная Украины?

— Трудно сказать, какое бы мы заняли место. Но наша команда не была хуже хорватский. В расцвете были Шевченко, Ребров, Шовковский, Ващук, Гусин, другие игроки. Знаете, могли бы и «выстрелить»...

«ГЛАВНОЕ В ТАНКЕ — НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ ИЗЛИШНЕ»

— Вы остались в сборной помощником Лобановского. Что-то изменилось в подготовке к следующему отбору чемпионата мира?

— Уже одно имя Лобановского значило много. Оно магически влияло на ребят, которые старались при Васильевиче с особым рвением. И Федерация футбола Украины начала несколько по-другому относиться к потребностям сборной, я бы сказал, внимательнее. А что касается подготовки, то ситуация в команде и раньше была вполне управляемой.

— Много шума в свое время наделала заявление о готовности выступать за сборную Украины группы аргентинских футболистов украинского происхождения, среди которых были и довольно известные игроки Диего Климович, Патрисио Кампес... Однако ни Лобановский, ни впоследствии вы не увидели целесообразности привлекать их в сборную. Почему?

— Неужели вы считаете, что они действительно были готовы поменять свои, иногда европейские, паспорта на наш, украинский! Из любых соображений — футбольных также. Мы до сих пор остаемся не совсем понятными для иностранцев, в наши команды очень неохотно едут играть, а если и едут, то футболисты далеко не первого ряда. А тогда это был скорее повод попиариться, журналистам — тоже. Это не было серьезным.

— В отличие от предварительного отбора, старт этого стал для украинской сборной холодным душем. В первом же матче, да еще и дома, сборная уступила полякам — 1:3.

— Не скажу, что наша сборная плохо играла. А проиграли из-за ошибки. Где-то неудачно и Слава Кернозенко, наш второй вратарь, сыграл. Однако и поляки безумные голы забивали. Два мяча у них провел Олисадебе — натурализованный нигериец.

— Такое поражение — повод для серьезных разговоров...

— Думаю, если бы сборную возглавлял не Лобановский, могли бы быть и оргвыводы, команду просто бы разорвали.

— А как сам Валерий Васильевич отреагировал на игру подопечных?

— Он не стал делать из поражения трагедии, перевел все в шутку. После матча зашел в раздевалку, а там все сидят мрачные, глаза опустили, ждут разноса. А Валерий Васильевич говорит: «С такими ошибками выиграть у поляков, конечно, было не реально. А так, без ошибок, молодцы!» Всех отпустило, рассмеялись. А что было делать? После боя кулаками поздно махать. Но и поражение ребят подхлеснуло. В следующем матче мы одержали волевую в победу в Ереване, когда проигрывали 0:2, а затем в Осло победили и норвежцев — 1:0.

— Три мяча в этих двух поединках (и оба победные) забил Шевченко. Он уже тогда стал настоящим лидером команды?

— Это были, возможно, лучшие футбольные годы Андрея: играл вдохновенно, соперникам было трудно с ним справиться. Шевченко мог самостоятельно решить судьбу любого матча. Именно поэтому он играл в «Милане», именно поэтому и стал лучшим футболистом Европы.

— Ничейная эпидемия преследовала сборную Украины весь следующий год. Наконец, именно «миролюбивое» настроение лишило украинцев шансов на первое место. Отдельная же история — противостояние со сборной Беларуси, которая была основным конкурентом за второе место в отборе. Первый матч — в Киеве — 0:0. Второй матч на выезде — победа — 2:0. Но было еще одно обстоятельство — соперничество двух тренеров, «заклятых друзей» Лобановского и Малофеева. Это сказывалось на действиях команды?

— Лобановский и Малофеев никогда не были друзьями. Они по-разному видели футбол, но и противопоставляли их друг другу, думаю, часто сознательно. Это, безусловно, придавало эмоций. Кроме того, имел поединок и политическую составляющую. На матче присутствовал президент Беларуси Александр Лукашенко, который, говорили, лично покровительствовал Малофееву. Однако, откровенно говоря, белорусы провалили ту игру. Малофеев реагировал на поражение очень эмоционально. Раздевалки двух команд были через стенку, и мы слышали, как он распекал подопечных.

— После поражения от украинцев Малофеев обозвал двух футболистов своей команды, киевских динамовцев Белькевича и Хацкевича, чуть ли не предателями...

— Ребята были несомненными лидерами белорусской команды, которые, возможно, и не совсем удачно сыграли в том, конкретном, матче... Но сыграли так они не потому, что не хотели лучше, а потому, что мы им не дали этого сделать. Мы очень хорошо знали ребят, то, как они действуют, их сильные и слабые стороны. Поэтому Белькевича фактически «отрезали» от мяча, Хацкевича загнали чуть ли не к центральным защитникам — они просто не смогли сыграть в свою игру. Наша сборная была наголову сильнее белорусов.

— Соперником украинцев в ​​плей-офф стали немцы. Не испытывали обреченности?

— Согласившись на то, что будущий соперник сильнее тебя, примирившись с этим, обязательно проиграешь. Поэтому одна из задач тренеров — подбодрить игроков, вселить в них веру в победу. Здесь, как у танкистив. Почему как у них? Как говорил один из тренеров: «Знаете, что для танкистов главное? Не обкакатися от страха еще в танке! Ведь тогда — вылезай и беги!» Конечно, немцы были сильнее физически и индивидуально. Конечно, с ними всегда тяжело играть — кому приходилось, тот согласится со мной. Но мы знали, как командно противодействовать им.

— Первый матч в Киеве был, как отметили впоследствии специалисты, видимо, лучшим в отборочном цикле. Однако завершился он ничьей...

— Это и был наш лучший, возможно, матч в отборе. Ребятам немного не хватило исполнительского мастерства в завершении атак, а немцев 1:1 в гостях устраивало.

— В ответном матче соперники своего не отдали, поэтому сборная Украины вновь осталась без мундиаля. Горечь осталась?

— Когда все закончится, анализируешь и часто коришь себя — там где-то оступились, там очко недобрали, там вообще потеряли. Однако был и прогресс. Сборная Украины прогрессировала, футболисты росли, набирались опыта и могли противостоять сильным командам. Жаль, что жребий вывел нас именно на немцев — они действительно были сильнее.

— В 2001-м вы сменили на посту главного тренера сборной Украины Валерия Лобановского. Не страшно было становиться к рулю после мэтра и своего бывшего наставника?

— После Лобановского всегда сложно делать или проповедовать что-то свое. Но и у нас сборная имела свой почерк, свое лицо. Были и неплохие матчи.

— Кстати, а как вообще складывались личные отношения с Лобановским? Вы, надо полагать, общий язык, в конце концов нашли?

— Никогда не скрывал обид на Валерия Васильевича. Более того, когда стал тренером, приобретя свой опыт, во многом лучше понял его действия и поступки, его мудрость как наставника. Ведь недоразумения возникали не только между игроком Буряком и тренером Лобановским. Были конфликты и с другими — с Коньковым, Мунтяном, Рудаковым, Блохиным... Часто такие конфликты, возможно, и привносились, искусственно создавались. Кому-то, видно, было не по душе, что «Динамо» постоянно выигрывает, что игроки и тренеры все время в фаворе. Лобановский пытался нивелировать, гасить эти внешние вмешательства. Конечно, как считал возможным и как мог.

Лобановский видел будущее футбола, и во многом опередил развитие игры. Это касается и организации игры, и подготовки футболистов и команд, и требований к функциональности, универсализму игроков.

Лобановский был и остается для меня непререкаемым авторитетом. И как специалист, и как человек. То, что я умею и делаю как тренер — процентов на 90 заслуга и наработки Валерия Васильевича. С ностальгией вспоминаю времена, когда работали вместе. И мне сейчас его очень не хватает. Уверен, что если бы был жив Валерий Лобановский, многих негативных вещей в нынешнем украинском футболе не было бы. Думаю, другой была бы и сборная Украины.

— Выступления украинской команды на первенстве континента, которое состоялась в Украине и Польше, оценили достаточно высоко...

— После Евро-2012 все начали положительно оценивать сборную Украины. Президент поздравил, ордена-медали пораздавали, пресса подхватила. Я не считаю, что мы достигли чего-то особенного. Даже сборная Швеции, которую достаточно случайно обыграли, была сбалансированной и объективно сильнее нашей. Фактически мы играли за счет средней линии. Потому что Девич — не форвард, Милевский — не форвард, Шевченко — также, другим — даже шанса не дали. Говорю так, потому что Шевченко на Евро и Шевченко перед тем — это разные футболисты, не на пользу июньскому Андрею. Сборная фактически не имела нападения. Есть достаточно сильные защитники, молодые, способные игроки средней линии, а умелых форвардов — нет! И это большая проблема, которую нужно решать.

Проблема тренера сборной еще и в том, что он не может влиять на состояние, подготовку футболистов в клубах. Как показывает опыт, наша команда становится боеспособной, когда период подготовки непосредственно на сборах является более продолжительным. Отсюда и требования к самим футболистам, к их самосовершенствованию. Не хочу никого обижать, но в основном нынешние игроки, в отличие от предшественников, менее профессионально подготовленные, менее требовательны к себе. Особенно это заметно на фоне зарубежных коллег. Собственно, то, как мы представлены в Европе и мире, подтверждает мои слова — богатые клубы не стоят в очереди за нашими «звездами».

Юрий БОНДАР