Иван ГЕЦКО: «Нагнуть меня было нереально»

На стыке 80-х и 90-х, когда карьера нашего сегодняшнего героя шла вверх, время было суровое. Путь к вершине не был устлан розами, и за успех приходилось буквально драться. Так что история становления одного из самых успешных нападающих Украины позапрошлого десятилетия, автора первого мяча в истории национальной сборной Ивана Гецко, не сомневаемся, будет поучительна.

Иван Гецко

— Иван, прежде чем окунуться в воспо­минания, не могу не спросить о дне сегод­няшнем. Чему радуетесь и чем живете сейчас?

— Хотя уж лет шесть ни в одной команде я не работаю, жизни без футбола для себя не представляю. Играю за ко­манду ветеранов «Динамо» (Одесса), которая выступает в разных турнирах — чемпио­нате города и области. Ездим в том числе на матчи в другие регионы Украины. Есть у ме­ня в Одессе и свой небольшой бизнес, не связанный с игрой номер один.

— В одесском «Динамо» наверняка составляете ата­кующую связку с Игорем Белановым, который так­же выступает за эту коман­ду. Кто из вас забивает больше?

— В этом сезоне — я. Ка­жется, с 20-ю мячами возглав­ляю таблицу бомбардиров чемпионата области. Правда, в двух последних матчах я не участвовал — дернул заднюю мышцу и пришлось немного пропустить. Кто знает, может, за это время кто-то из голеадоров меня уже и догнал (улыбается).

— В 2007-м у вас был опыт работы в тренер­ском штабе «Черномор­ца», однако долго на этом месте вы не продержа­лись. Почему?

— Такой уж я человек — не всем угодный. Никогда не скрывал, что характер у меня прямой, а это не всем нравит­ся. Привык всегда говорить человеку правду, какой бы горькой она ни являлась. Лю­блю работать с людьми, с ко­торыми у меня доверитель­ные отношения. А когда мне говорят одно, а за спиной — совершенно другое, стараюсь как можно быстрее прекра­щать отношения с такими личностями.

Если кто-то нуждается в моих знаниях, я с удоволь­ствием помогаю. Сейчас, например, я стараюсь под­держивать молодых способ­ных футболистов, пытаюсь трудоустроить их в команды высшего и первого дивизио­нов. Но это для меня, скорее, хобби. Большой финансовой выгоды от этой деятель­ности нет.

— Вы родились в семье футболиста, унаследовав гены отца, который в свое время неплохо играл в чем­пионате Украины. Хотя по спортивным достижениям, конечно же, его превзошли. А ваши сыновья пошли той же дорогой?

— Старший — Рома — пы­тался заявить о себе на профес­сиональном уровне, и получа­лось у него довольно неплохо. Выступал за команду первой лиги «Днестр» (Овидиополь), пробовался также в «дубле» харьковского «Металлиста». Перспективы роста были не­плохие, но их перечеркнула травма крестообразных свя­зок. Операция прошла не со­всем успешно, и с большим футболом пришлось завязать. Подавал надежды и младший сын — Ярослав. Но в дальней­шем и он, и Рома выбрали для себя другой путь, и, наверное, это правильно. Футбольный век короток, и надо как-то устраиваться в жизни...

— Вы сами выросли в не­большом закарпатском селе Ильница. Увлечение футбо­лом пошло оттуда?

— Да, во-первых, рядом был отец, которому невольно подражал. Во-вторых, сама об­становка способствовала, что­бы с футболом я связал себя на всю жизнь. В Ильнице были свои тренеры, свои кумиры... Один из них — Витя Пасулько, которого представлять, ду­маю, не надо. Будущий полузащитник «Черноморца», «Спар­така» и сборной СССР рос со мной в одном селе, только он на семь лет старше меня, и я у него многому научился в пла­не мастерства. Тренировки и матчи, которые были у нас, ни­когда не забуду. Представьте себе ватагу пацанов — человек 30, и на всех есть всего один мяч... И вот на протяжении трех-четырех часов, до насту­пления темноты, между нами шли непримиримые баталии. Условия, казалось бы, дикие, но именно в такой обстановке рождались настоящие само­родки. Двое из нашего села по­пали в сборную СССР. Знаете, я иногда думаю о том, что если бы дворовый футбол, который был в том виде, всеобщее увлечение детворы мячом сохра­нились бы до нашего времени, то украинская сборная давно стала бы чемпионом мира...

— Вы всегда отлича­лись фактурным телосло­жением?

— Сколько себя помню — начиная, наверное, с детского сада. Всегда был выше своих одногодок и так же выделял­ся, думаю, по характеру. Ста­рался везде быть на главных ролях, летел на лихом коне (улыбается).

— С самого начала много забивали? Я, например, знаю историю, согласно которой в вашу бытность нападаю­щим львовского «СКА-Карпаты» наставник этого коллектива, великий тренер Иштван Секеч перед матча­ми проводил установку примерно такого плана: «Ребята, все, что вам надо — это по­пасть мячом в голову Гецко. Мяч рикошетом попадет в ворота»...

— Мне сейчас сложно вспомнить такие нюансы, тем более что во Львове я тогда играл не так долго. Однако осо­бого удовольствия от будней в армейской команде не испы­тывал. Хотя мне во Львове и квартиру предлагали, и звание прапорщика было уже не за го­рами. Проблема в том, что, по­лучив прапорщика, я подпи­сался бы на долгосрочную службу и если бы и ушел впо­следствии в другую команду, то это мог быть или СКА (Ростов), или, в крайнем случае, другой армейский клуб. В любом слу­чае, выбор был бы не велик. Если бы попросился на граж­данку — в тот же «Черноморец», зарубили бы на корню.

О похождениях в СКА мож­но книгу писать. Чего только стоят одни перелеты! Львов­ские армейцы выступали в первой лиге, а это по тем вре­менам очень высокий уровень. Матчи, разумеется, проходили по всему Союзу. И вот, из Льво­ва приходилось преодолевать по три-четыре тысячи киломе­тров, чтобы долететь до услов­ного Барнаула. Как команду Вооруженных сил нас отправляли не обычным рейсовым самолетом, а только военным, где вместо салона с пассажирскими сиденьями — деревян­ные лавочки по обеим сторонам, а вместо туалета — два ведра под стенкой... Добавлю, у военной техники есть свои направления. Маршрут само­лета был расчерчен не напря­мую, а определялся исключи­тельно военными коридора­ми. По этим коридорам мы могли кружить очень долго, перелеты занимали до 12 ча­сов. И в каких условиях!

Выход нашелся неожидан­но. У меня в то время жена как раз родила второго ребенка, а я сидел в лазарете с травмой. Служить оставалось еще пол­года... И вот команда отправ­ляется в длительный выезд. Добрые люди мне и посовето­вали: тикай отсюда, рождение второго ребенка снимает с те­бя всю ответственность перед армией. Втихаря, никому не сказав ни слова, я оформляю бумаги и по приезде команды с выезда увольняюсь из Воору­женных сил. С военным биле­том на руках убежал с базы «Карпат» и вернулся в родное «Закарпатье». В ту пору скан­дал по поводу моих похожде­ний был колоссальный!..

— Ваш непростой ха­рактер часто мешал вам в жизни?

— Такое было, и не раз. Лю­ди, добившиеся чего-то в спор­те, в основном — сильные не­преклонные личности, и когда интересы двух таких людей сталкиваются, конфликта из­бежать не удается. Так было у меня в «Алании» с Газзаевым. Я ему открыто начал выражать свое мнение по некоторым во­просам формирования коман­ды — считал, имел на это пра­во, поскольку был лучшим игро­ком коллектива. Местным, конечно, это не понравилось. Мне стали затыкать рот. В ущерб своей футбольной ка­рьере я уехал из Владикавказа, разорвав контракт.

Или можно вспомнить Из­раиль — на третий год выступлений за «Маккаби» (Хайфа) руководители клуба меня начали обманывать, не давая возможности уе­хать в более сильный чемпио­нат. И хотя многие юридиче­ские нюансы свидетельство­вали не в мою пользу, я обра­тился в ФИФА и в конце кон­цов отстоял свои интересы в судебном порядке и добился своего, получив статус сво­бодного агента.

— После конфликтных расставаний умели сохра­нять нормальные отноше­ния с бывшими наставни­ками?

— Конечно, после любого конфликта жизнь не заканчи­вается. Я менял города, клу­бы... Но Земля круглая. Никогда не знаешь, где окажешься завтра. Нужно уметь сохра­нять со всеми человеческие отношения.

— На протяжении карье­ры вы играли под руковод­ством многих очень извест­ных тренеров. Что ни имя, то личность — Виктор Про­копенко, Иштван Секеч, Анатолий Бышовец, Вале­рий Овчинников, Валерий Газзаев, Вячеслав Грозный, Мирон Маркевич, Михаил Фоменко и многие другие. А кто оказал самое большое влияние на вас?

— До конца жизни буду благодарен Виктору Евгенье­вичу Прокопенко, который нашел во мне то, что не нашли другие. В принципе, это он определил мою дальнейшую судьбу, поверил в меня. В отличие от подавляющего большинства ребят в тогдашнем «Черноморце», я был са­моучкой, выходцем из сель­ского футбола. Многие этапы футбольного образования прошли мимо меня. Когда столько всего приходится наверстывать, поневоле чув­ствуешь неуверенность. Про­копенко ясно дал понять: «В твоей игре много недостат­ков, работы предстоит мно­го. Но если будешь пахать, тебя впереди ждет хорошее футбольное будущее». И я трудился над недостатками, до одурения отрабатывал удары после тренировок, оставаясь на поле на час, а то и на два — так что приходи­лось Виктору Евгеньевичу выходить и чуть ли не силой сгонять меня с газона...

В связи с Прокопенко хоро­шо помню такую историю. В одном из последних чемпио­натов СССР «Черноморец» принимал дома, если мне не изменяет память, ереванский «Арарат» и проигрывал после первого тайма, причем абсо­лютно по делу. Тогда у нас в команде шла смена поколе­ний. Половина — молодежь: я, Цымбаларь, Никифоров, Кошелюк; половина — ветераны: Гришко, Ищак, Спицын, Кон­дратьев... И вот в перерыве Виктор Евгеньевич зашел в раздевалку, окинул всех взгля­дом и говорит: «Не понимаю, что происходит. Вы тут сами разберитесь (и выразительно смотрит на „стариков“). После игры поговорим».

Как только дверь за ним за­крылась, наши «дедушки» под­рываются и устраивают млад­шим такой «разбор полетов», что мама не горюй! По-взрослому, с рукоприклад­ством! На второй тайм мы выходили кто — с подбитым гла­зом, кто с — разбитой губой, но поединок тот в итоге все-таки выиграли. После второго тайма Прокопенко снова за­шел в раздевалку и как ни в чем ни бывало сказал: «Спасибо, ребята, теперь я вижу: коллектив у нас есть!»

— Вам тоже тогда в пере­рыве досталось?

— Нет. Я мог ответить страшно и авторитетов не при­знавал. Тяжелый был в прямом и переносном смысле. Нагнуть меня было нереально.

Сейчас в профессиональном футболе ситуация, подобная той, которая произошла в раз­девалке моряков, конечно же, невозможна в принципе. Хотя для микроклимата в коллекти­ве такие взбучки иногда быва­ют полезны. Покойный Вале­рий Васильевич Лобановский как-то сказал: «Мне не нужно, чтобы игроки за пределами футбольного поля ходили вме­сте — они могут друг с другом даже не здороваться. Но на поле должны быть единым целым».

— С Лобановским вы встречались один-единственный раз, осенью 1991 года, на так называемой конспиративной квартире? Или были и другие встречи?

— После того памятного разговора часто пересекались, здоровались, но таких подроб­ных бесед больше не было. История же в 1991-м приклю­чилась следующая. За три тура до конца последнего чемпио­ната СССР наш «Черноморец» играл в Киеве с «Динамо». Пря­мо в аэропорту ко мне подходят какие-то люди и садят в машину. Что происходит — не­понятно. Главный тренер на связь не выходит. Все, кому нужно, знали, что я еду на пере­говоры! Все — кроме меня. В общем, повезли меня на ту са­мую засекреченную динамов­скую квартиру. Солидное жи­лье в центре города. Захожу. А там... Лобановский.

Я знал, что он к тому вре­мени в «Динамо» уже не рабо­тал, командой руководил Анатолий Пузач. Лобанов­ский же строил новую коман­ду. В целом, ситуация была запутанная. Валерий Васи­льевич дал понять, что фор­мируется новый клуб под ве­домством новой структуры. Что официально об этом пока никто не заявляет, но все, что происходит, делается по его инициативе. Как я понимаю сейчас, он хотел собрать все лучшее, что есть в украинском футболе. Я решил не торо­питься. Сказал, мол, нужно посоветоваться с женой.

Но вначале рассказал все, как есть, в «Черноморце». Ру­ководители одесситов сказа­ли прямо: «Отпускаем. Но квартиру при этом заберем». Пришел домой, объяснил си­туацию, а жена мне говорит: «Ты что? Я душу вложила в эту квартиру!» Вот и задумался: дети пошли в садик, мы с супругой только встали на но­ги, обжились в новом краси­вом городе. Так что теперь — все взять и бросить? В итоге Лобановскому я передал, что не могу переехать в Киев из-за Чернобыля. После аварии на ЧАЭС всего четыре года прошло...

— Отказавшись от пере­хода в «Динамо», в дальней­шем ни разу не пожалели о своем решении?

— Я оптимист, и считаю, что все, что ни делается, к лучшему. Так должно было произойти...

Случай с волчицей на лесной дороге

«Это случилось зимой 1986 года на Закарпатье, мне было 17 лет, — вспоминает Иван. — В наших краях в ту пору было еще очень много волков, и они делали пакости местным жителям. К примеру, один волк, если наткнется на отару овец, за ночь может переду­шить до 50 голов! Чтобы как-то бороться с ними, в области ввели специальное положе­ние: человеку, убившему вол­ка, полагалась премия-100 рублей плюс 20 баранов.

И вот, возвращаемся как-то с товарищем в родное село. Снега было очень много — автомобили прорубили тоннели в сугробах с обеих сторон до­роги. Вдруг на пути появилась волчица, и я, сидя за рулем, сориентировался: прижал зверя крылом автомобиля к сугробу. Мы оба вышли из ма­шины, будучи уверенными, что волчица мертва, но я на всякий случай захватил две

монтировки. Товарищ при­нялся вытаскивать зверя из-под колеса, как вдруг волчица извернулась, прыгнула на не­го, стала кусать за ноги, пова­лила на землю и стала грызть.

Парень потерял сознание (позднее оказалось, что вдо­бавок к ранам, у него сломана ключица). Я же, будучи в со­стоянии шока, принялся из­бивать волчицу... ногами! Убил ее как раз ктому време­ни, когда появился водитель другого авто. „Дурак, — гово­рит, -зачем ты волка ногами бил, если у тебя в руках две монтировки?“

Товарищу пришлось прой­ти курс уколов в живот против бешенства. Я получил обе­щанный за зверя приз. А в га­зете „Закарпатская правда“ вышла заметка. Мол, Иван Гецко серьезно за ним ается футболом, играет в команде мастеров — и благодаря этому забил волка ногами...»

Юрий ТРОХИМЧУК, газета «КОМАНДА»

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости