На стыке 80-х и 90-х, когда карьера нашего сегодняшнего героя шла вверх, время было суровое. Путь к вершине не был устлан розами, и за успех приходилось буквально драться. Так что история становления одного из самых успешных нападающих Украины позапрошлого десятилетия, автора первого мяча в истории национальной сборной Ивана Гецко, не сомневаемся, будет поучительна.
Иван Гецко
— Иван, прежде чем окунуться в воспоминания, не могу не спросить о дне сегодняшнем. Чему радуетесь и чем живете сейчас?
— Хотя уж лет шесть ни в одной команде я не работаю, жизни без футбола для себя не представляю. Играю за команду ветеранов «Динамо» (Одесса), которая выступает в разных турнирах — чемпионате города и области. Ездим в том числе на матчи в другие регионы Украины. Есть у меня в Одессе и свой небольшой бизнес, не связанный с игрой номер один.
— В одесском «Динамо» наверняка составляете атакующую связку с Игорем Белановым, который также выступает за эту команду. Кто из вас забивает больше?
— В этом сезоне — я. Кажется, с 20-ю мячами возглавляю таблицу бомбардиров чемпионата области. Правда, в двух последних матчах я не участвовал — дернул заднюю мышцу и пришлось немного пропустить. Кто знает, может, за это время кто-то из голеадоров меня уже и догнал (улыбается).
— В 2007-м у вас был опыт работы в тренерском штабе «Черноморца», однако долго на этом месте вы не продержались. Почему?
— Такой уж я человек — не всем угодный. Никогда не скрывал, что характер у меня прямой, а это не всем нравится. Привык всегда говорить человеку правду, какой бы горькой она ни являлась. Люблю работать с людьми, с которыми у меня доверительные отношения. А когда мне говорят одно, а за спиной — совершенно другое, стараюсь как можно быстрее прекращать отношения с такими личностями.
Если кто-то нуждается в моих знаниях, я с удовольствием помогаю. Сейчас, например, я стараюсь поддерживать молодых способных футболистов, пытаюсь трудоустроить их в команды высшего и первого дивизионов. Но это для меня, скорее, хобби. Большой финансовой выгоды от этой деятельности нет.
— Вы родились в семье футболиста, унаследовав гены отца, который в свое время неплохо играл в чемпионате Украины. Хотя по спортивным достижениям, конечно же, его превзошли. А ваши сыновья пошли той же дорогой?
— Старший — Рома — пытался заявить о себе на профессиональном уровне, и получалось у него довольно неплохо. Выступал за команду первой лиги «Днестр» (Овидиополь), пробовался также в «дубле» харьковского «Металлиста». Перспективы роста были неплохие, но их перечеркнула травма крестообразных связок. Операция прошла не совсем успешно, и с большим футболом пришлось завязать. Подавал надежды и младший сын — Ярослав. Но в дальнейшем и он, и Рома выбрали для себя другой путь, и, наверное, это правильно. Футбольный век короток, и надо как-то устраиваться в жизни...
— Вы сами выросли в небольшом закарпатском селе Ильница. Увлечение футболом пошло оттуда?
— Да, во-первых, рядом был отец, которому невольно подражал. Во-вторых, сама обстановка способствовала, чтобы с футболом я связал себя на всю жизнь. В Ильнице были свои тренеры, свои кумиры... Один из них — Витя Пасулько, которого представлять, думаю, не надо. Будущий полузащитник «Черноморца», «Спартака» и сборной СССР рос со мной в одном селе, только он на семь лет старше меня, и я у него многому научился в плане мастерства. Тренировки и матчи, которые были у нас, никогда не забуду. Представьте себе ватагу пацанов — человек 30, и на всех есть всего один мяч... И вот на протяжении трех-четырех часов, до наступления темноты, между нами шли непримиримые баталии. Условия, казалось бы, дикие, но именно в такой обстановке рождались настоящие самородки. Двое из нашего села попали в сборную СССР. Знаете, я иногда думаю о том, что если бы дворовый футбол, который был в том виде, всеобщее увлечение детворы мячом сохранились бы до нашего времени, то украинская сборная давно стала бы чемпионом мира...
— Вы всегда отличались фактурным телосложением?
— Сколько себя помню — начиная, наверное, с детского сада. Всегда был выше своих одногодок и так же выделялся, думаю, по характеру. Старался везде быть на главных ролях, летел на лихом коне (улыбается).
— С самого начала много забивали? Я, например, знаю историю, согласно которой в вашу бытность нападающим львовского «СКА-Карпаты» наставник этого коллектива, великий тренер Иштван Секеч перед матчами проводил установку примерно такого плана: «Ребята, все, что вам надо — это попасть мячом в голову Гецко. Мяч рикошетом попадет в ворота»...
— Мне сейчас сложно вспомнить такие нюансы, тем более что во Львове я тогда играл не так долго. Однако особого удовольствия от будней в армейской команде не испытывал. Хотя мне во Львове и квартиру предлагали, и звание прапорщика было уже не за горами. Проблема в том, что, получив прапорщика, я подписался бы на долгосрочную службу и если бы и ушел впоследствии в другую команду, то это мог быть или СКА (Ростов), или, в крайнем случае, другой армейский клуб. В любом случае, выбор был бы не велик. Если бы попросился на гражданку — в тот же «Черноморец», зарубили бы на корню.
О похождениях в СКА можно книгу писать. Чего только стоят одни перелеты! Львовские армейцы выступали в первой лиге, а это по тем временам очень высокий уровень. Матчи, разумеется, проходили по всему Союзу. И вот, из Львова приходилось преодолевать по три-четыре тысячи километров, чтобы долететь до условного Барнаула. Как команду Вооруженных сил нас отправляли не обычным рейсовым самолетом, а только военным, где вместо салона с пассажирскими сиденьями — деревянные лавочки по обеим сторонам, а вместо туалета — два ведра под стенкой... Добавлю, у военной техники есть свои направления. Маршрут самолета был расчерчен не напрямую, а определялся исключительно военными коридорами. По этим коридорам мы могли кружить очень долго, перелеты занимали до 12 часов. И в каких условиях!
Выход нашелся неожиданно. У меня в то время жена как раз родила второго ребенка, а я сидел в лазарете с травмой. Служить оставалось еще полгода... И вот команда отправляется в длительный выезд. Добрые люди мне и посоветовали: тикай отсюда, рождение второго ребенка снимает с тебя всю ответственность перед армией. Втихаря, никому не сказав ни слова, я оформляю бумаги и по приезде команды с выезда увольняюсь из Вооруженных сил. С военным билетом на руках убежал с базы «Карпат» и вернулся в родное «Закарпатье». В ту пору скандал по поводу моих похождений был колоссальный!..
— Ваш непростой характер часто мешал вам в жизни?
— Такое было, и не раз. Люди, добившиеся чего-то в спорте, в основном — сильные непреклонные личности, и когда интересы двух таких людей сталкиваются, конфликта избежать не удается. Так было у меня в «Алании» с Газзаевым. Я ему открыто начал выражать свое мнение по некоторым вопросам формирования команды — считал, имел на это право, поскольку был лучшим игроком коллектива. Местным, конечно, это не понравилось. Мне стали затыкать рот. В ущерб своей футбольной карьере я уехал из Владикавказа, разорвав контракт.
Или можно вспомнить Израиль — на третий год выступлений за «Маккаби» (Хайфа) руководители клуба меня начали обманывать, не давая возможности уехать в более сильный чемпионат. И хотя многие юридические нюансы свидетельствовали не в мою пользу, я обратился в ФИФА и в конце концов отстоял свои интересы в судебном порядке и добился своего, получив статус свободного агента.
— После конфликтных расставаний умели сохранять нормальные отношения с бывшими наставниками?
— Конечно, после любого конфликта жизнь не заканчивается. Я менял города, клубы... Но Земля круглая. Никогда не знаешь, где окажешься завтра. Нужно уметь сохранять со всеми человеческие отношения.
— На протяжении карьеры вы играли под руководством многих очень известных тренеров. Что ни имя, то личность — Виктор Прокопенко, Иштван Секеч, Анатолий Бышовец, Валерий Овчинников, Валерий Газзаев, Вячеслав Грозный, Мирон Маркевич, Михаил Фоменко и многие другие. А кто оказал самое большое влияние на вас?
— До конца жизни буду благодарен Виктору Евгеньевичу Прокопенко, который нашел во мне то, что не нашли другие. В принципе, это он определил мою дальнейшую судьбу, поверил в меня. В отличие от подавляющего большинства ребят в тогдашнем «Черноморце», я был самоучкой, выходцем из сельского футбола. Многие этапы футбольного образования прошли мимо меня. Когда столько всего приходится наверстывать, поневоле чувствуешь неуверенность. Прокопенко ясно дал понять: «В твоей игре много недостатков, работы предстоит много. Но если будешь пахать, тебя впереди ждет хорошее футбольное будущее». И я трудился над недостатками, до одурения отрабатывал удары после тренировок, оставаясь на поле на час, а то и на два — так что приходилось Виктору Евгеньевичу выходить и чуть ли не силой сгонять меня с газона...
В связи с Прокопенко хорошо помню такую историю. В одном из последних чемпионатов СССР «Черноморец» принимал дома, если мне не изменяет память, ереванский «Арарат» и проигрывал после первого тайма, причем абсолютно по делу. Тогда у нас в команде шла смена поколений. Половина — молодежь: я, Цымбаларь, Никифоров, Кошелюк; половина — ветераны: Гришко, Ищак, Спицын, Кондратьев... И вот в перерыве Виктор Евгеньевич зашел в раздевалку, окинул всех взглядом и говорит: «Не понимаю, что происходит. Вы тут сами разберитесь (и выразительно смотрит на „стариков“). После игры поговорим».
Как только дверь за ним закрылась, наши «дедушки» подрываются и устраивают младшим такой «разбор полетов», что мама не горюй! По-взрослому, с рукоприкладством! На второй тайм мы выходили кто — с подбитым глазом, кто с — разбитой губой, но поединок тот в итоге все-таки выиграли. После второго тайма Прокопенко снова зашел в раздевалку и как ни в чем ни бывало сказал: «Спасибо, ребята, теперь я вижу: коллектив у нас есть!»
— Вам тоже тогда в перерыве досталось?
— Нет. Я мог ответить страшно и авторитетов не признавал. Тяжелый был в прямом и переносном смысле. Нагнуть меня было нереально.
Сейчас в профессиональном футболе ситуация, подобная той, которая произошла в раздевалке моряков, конечно же, невозможна в принципе. Хотя для микроклимата в коллективе такие взбучки иногда бывают полезны. Покойный Валерий Васильевич Лобановский как-то сказал: «Мне не нужно, чтобы игроки за пределами футбольного поля ходили вместе — они могут друг с другом даже не здороваться. Но на поле должны быть единым целым».
— С Лобановским вы встречались один-единственный раз, осенью 1991 года, на так называемой конспиративной квартире? Или были и другие встречи?
— После того памятного разговора часто пересекались, здоровались, но таких подробных бесед больше не было. История же в 1991-м приключилась следующая. За три тура до конца последнего чемпионата СССР наш «Черноморец» играл в Киеве с «Динамо». Прямо в аэропорту ко мне подходят какие-то люди и садят в машину. Что происходит — непонятно. Главный тренер на связь не выходит. Все, кому нужно, знали, что я еду на переговоры! Все — кроме меня. В общем, повезли меня на ту самую засекреченную динамовскую квартиру. Солидное жилье в центре города. Захожу. А там... Лобановский.
Я знал, что он к тому времени в «Динамо» уже не работал, командой руководил Анатолий Пузач. Лобановский же строил новую команду. В целом, ситуация была запутанная. Валерий Васильевич дал понять, что формируется новый клуб под ведомством новой структуры. Что официально об этом пока никто не заявляет, но все, что происходит, делается по его инициативе. Как я понимаю сейчас, он хотел собрать все лучшее, что есть в украинском футболе. Я решил не торопиться. Сказал, мол, нужно посоветоваться с женой.
Но вначале рассказал все, как есть, в «Черноморце». Руководители одесситов сказали прямо: «Отпускаем. Но квартиру при этом заберем». Пришел домой, объяснил ситуацию, а жена мне говорит: «Ты что? Я душу вложила в эту квартиру!» Вот и задумался: дети пошли в садик, мы с супругой только встали на ноги, обжились в новом красивом городе. Так что теперь — все взять и бросить? В итоге Лобановскому я передал, что не могу переехать в Киев из-за Чернобыля. После аварии на ЧАЭС всего четыре года прошло...
— Отказавшись от перехода в «Динамо», в дальнейшем ни разу не пожалели о своем решении?
— Я оптимист, и считаю, что все, что ни делается, к лучшему. Так должно было произойти...
Случай с волчицей на лесной дороге
«Это случилось зимой 1986 года на Закарпатье, мне было 17 лет, — вспоминает Иван. — В наших краях в ту пору было еще очень много волков, и они делали пакости местным жителям. К примеру, один волк, если наткнется на отару овец, за ночь может передушить до 50 голов! Чтобы как-то бороться с ними, в области ввели специальное положение: человеку, убившему волка, полагалась премия-100 рублей плюс 20 баранов.
И вот, возвращаемся как-то с товарищем в родное село. Снега было очень много — автомобили прорубили тоннели в сугробах с обеих сторон дороги. Вдруг на пути появилась волчица, и я, сидя за рулем, сориентировался: прижал зверя крылом автомобиля к сугробу. Мы оба вышли из машины, будучи уверенными, что волчица мертва, но я на всякий случай захватил две
монтировки. Товарищ принялся вытаскивать зверя из-под колеса, как вдруг волчица извернулась, прыгнула на него, стала кусать за ноги, повалила на землю и стала грызть.
Парень потерял сознание (позднее оказалось, что вдобавок к ранам, у него сломана ключица). Я же, будучи в состоянии шока, принялся избивать волчицу... ногами! Убил ее как раз ктому времени, когда появился водитель другого авто. „Дурак, — говорит, -зачем ты волка ногами бил, если у тебя в руках две монтировки?“
Товарищу пришлось пройти курс уколов в живот против бешенства. Я получил обещанный за зверя приз. А в газете „Закарпатская правда“ вышла заметка. Мол, Иван Гецко серьезно за ним ается футболом, играет в команде мастеров — и благодаря этому забил волка ногами...»
Юрий ТРОХИМЧУК, газета «КОМАНДА»
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
× 5
Загрузка комментариев
