Алексей МИХАЙЛИЧЕНКО: «С удивлением прочитал, что только трое украинцев забивали в Суперкубке»

«Футбол 24» вспоминает участие динамовца Алексея Михайличенко в Суперкубке УЕФА-1990 в составе итальянской «Сампдории».

«К Суперкубку УЕФА итальянцы всегда относились серьезно»

— Алексей, вы один из четырех украинских футболистов, которые забивали в Суперкубке УЕФА. Для вас это что-нибудь значит?

— После гола Коноплянки «Барселоне» я с удивлением прочитал на одном сайте, что только трое украинцев забивали в Суперкубке — Блохин, Шевченко и Коноплянка. На момент закралось сомнение, а точно забивал я (смеется)? Пришлось ваших коллег заставить поднять архивы, и они все исправили (смеется). А забил я гол в ворота «Милана», когда еще формат Суперкубка УЕФА состоял из двух матчей. Произошло это в первом матче в Генуе, который, к сожалению, не завершился победой «Сампдории» — за счет своей солидности «Милан» сумел отыграться (1:1). В ответной встрече, проходившей не в Милане, а в Болонье, мы проиграли 2:0. По правде, уступили по всем статьям. Помню, что мне еще было тяжеловато играть. Я пропустил Чемпионат мира-1990 в Италии из-за травмы плеча. Почти всю предсезонку «Сампдории» пропустил, находился в сборной СССР. Только за неделю до старта чемпионата Италии присоединился к «Сампдории». Подготовительной базы, фундамента на весь сезон я не заложил, что потом сказалось в декабре. К тому же на протяжении десяти лет в декабре у меня всегда начинался отпуска. И как ты не заставишь, чтоб ты не делал и как бы не готовился — если этот цикл выработан десятилетиями, организм не может перестроиться. Но что-то мы отвлеклись от темы разговора...

— В Европе к Суперкубку относятся прохладно. Как в Италии?

— Ни одна команда Италии поверхностно к Суперкубку никогда не относилась. Как никак, в Суперкубке встречались две лучшие команды Европы. «Для «Сампдории» эти матчи котировались точно не ниже поединков Кубка Кубков и чемпионата Италии, даже несмотря на абсолютно чемпионский настрой. «Сампдория» никогда не становилась чемпионом Италии.

— И именно в ваш год это случилось!

— Да. После 1991 года «Сампдория» больше не побеждала в Италии. Поэтому сыграть с «Миланом», одним из своих конкурентов, было очень престижно. Параллельно «Сампдория» защищала свой титул в Кубке Кубков — мы уже прошли «Кайзерслаутерн» и «Олимпиакос». Настрой на все турниры был невероятный, каждая игра словно последняя. Может быть, по той причине, что не было еще групповых этапов европейских турниров и матчи шли на вылет, варьировать составом было чревато завалить какой-то турнир.

— В «Милане» солировали голландцы Рууд Гуллит и Франк Райкаард. Они и сделали результат, как в финале 88-го на Евро?

— Да, в ответной игре именно они соорудили два мяча! В Италии существовал лимит: заявляли только троих иностранцев. Итальянские клубы придерживались стратегии приглашения в команду игроков из одной страны. В «Интере» играли трое немцев, в «Милане» — трое голландцев. Когда «Ювентус» покупал Заварова, то хотел приобрести Протасова и меня. Правда, «Сампдория» к этому еще не пришла. У нас в команде кроме меня были бразилец Серезо и югослав Катанец.

— У «Сампдории» были Манчини, Виалли, Верховод, Пальюка. По именам генуэцы не уступали миланцам?

— Нет, но «Милан» был более звездный, что ли. «Сампдория» сделала ставку на молодых — Пальюку, Ломбардо, нападающих Виалли и Манчини, которые, кстати, уже играли на Евро-88 в полуфинале против СССР.

«Пальюка жил на первом этаже, а я занимал второй и третий»

— Кто был вожаком «Сампдории»?

— На мой взгляд — Виалли. Он провел какой-то невероятный, фантастический сезон. Манчини в свою очередь был душой коллектива, капитаном и одним из помощников тренеров. Он вырос в Генуе, вокруг него в команде все крутилось.

— Это правда, что Манчини был настолько близок к президенту клуба, что влияние в команде имел больше, чем тренер Вуядин Бошков?

— Не берусь этого утверждать наверняка, но влияние в коллективе действительно имел огромное.

— Вы утверждали: В «Сампдории» действительно существовали группировки. Ветераны отдельно, легионеры сами по себе, молодые в своем окружении. А вот Виалли ни в какую из группировок не входил«. Почему Виалли держался отдельно?

— Не отдельно, а со всеми. Виалли был заводилой и шутником. Он мне чем-то напоминал Андрея Баля. Двумя словами Виалли это Баль в киевском «Динамо». И он был единственным человеком в команде, который курил в открытую. Я это делал втихаря.

— А с кем вы свободное время проводили?

— С Ивано Бонетти, Джанлукой Пальюкой, Серезо, Сречко Катанцем, Фаустом Пари. Бразилец Серезо часто приглашал к себе домой. У него большая, чисто бразильская многодетная семья с няней.

— А как вы с ним общались, явно не на португальском?

— Приходилось на итальянском. Одно время помогал югослав Катанец, который выступал моим переводчиком, когда я еще совсем не мог говорить. Югославский немного похож на украинский язык, и более-менее мы понимали друг друга.

— Вы говорили, что адаптироваться в Италии было непросто. Но в тоже время в команде был тренер югослав Вуядин Бошков и Сречко Катанец. Вроде проблем не должно было возникнуть?

— Ну я же не могу только с двумя людьми общаться, верно? Тем более это не русский и украинский, где все понятно. Интересно другое — меня поселили в одном доме с Пальюкой. Он жил на первом этаже, а я занимал второй и третий.

— Ничего себе привилегии...

— Он не был женат, ему хватало. Пальюка возил меня на тренировки, учил итальянскому, разъяснял многие вещи. Помню случай. Пальюка зовет на пиццу. Поехали. Открываю меню, а там кроме пиццы и рыба, и мясо. Говорю Пальюке, что возьму мясо. Он на меня с удивлением смотрит: «Я же тебе говорил, что мы едем на пиццу. Если бы я тебя пригласил на мясо, мы бы поехали в другое место». Так я понял, что в Италии есть свое фирменное блюдо, ради которого итальянцы приходят в тот или иной ресторан.

«Вниманием итальянцы окружили чересчур»

— Что вас огорчало в бытовом плане?

— Абсолютно ничего. Меня окружили большим вниманием, с понимаем относясь, что я приехал совершенно из другой страны. Если честно, внимание было даже чересчур много, я хотел меньше. Утомлял тот факт, что в разговорах принимать участия я не мог, как и не мог понять юмор или шутки.

— Почему ушли из «Сампдории» после первого же сезона?

— Я говорил, что декабрь и январь для меня получился крайне тяжелым. После тренировок я оставался заниматься индивидуально. У меня не бежали ноги. А когда все это отошло, то команда находилась в таком накате, что я стал по большей части выходить на замены. Наверное, итальянцы так и не поняли до конца, что такое может случиться и по какой причине произошел спад. Параллельно появилась заинтересованность «Глазго Рейнджерс». Но переговоры шли очень долго. Шотландцы трижды прилетали в Геную. На то время это был один из самых дорогих трансферов «Глазго Рейнджерса». Финансово «рейнджеры» тогда превосходили всех даже в Англии, включая «Ливерпуль» и «Манчестер Юнайтед». Только представьте: в «Рейнджерсе» играли трое или четверо англичан сборников! Я принял решение перейти в «Глазго». Посчитал, если меня не совсем хотят видеть в составе, то я не должен ничего доказывать.

— И даже не пожалели о том, ведь на следующий год «Сампдория» вышла в финал КЕЧ-91/92?

— Нет. Я провел хорошие пять сезонов в Шотландии.

— Чуть раньше «Сампдории» вы могли оказаться в «Ювентусе». После ЧЕ-1988 «Ювентус» хотел приобрести Заварова, Протасова и Михайличенко. Если бы состоялся такой проект, думаете, и Заваров, и Михайличенко на Аппенинах поиграли дольше?

— Мы не можем этого проверить. Может, «Ювентус» разочаровался бы в нас через полгода. Конечно, в плане коммуникации нам было бы проще. К тому же, если бы так случилось, на поле образовался бы условный стержень — опорник, поднападающий и нападающий. Но судьба, увы, не предоставила нам такой возможности.

— Встречались с Сергеем Алейниковым, который в «Лечче» играл?

— Нет. Мы были товарищами по сборной, у нас были нормальные отношения, но не такие дружеские, чтобы в гости ходить.

«Дважды за шаг от финала КЕЧ»

— Был в вашей жизни еще один Суперкубок — в составе киевского «Динамо» вы играли против «Стяуа» в 87-м. Киевляне настолько приучили к победам, что мало у кого, пожалуй, возникали сомнения относительно благоприятности исхода, матча в Монако. Фаворитами «Динамо» числилось и во всех международных прогнозах. Что произошло?

— Во-первых, надо сказать, что «Стяуа» тоже была не подарком. Во-вторых, нам немного не повезло с подготовкой. Шли проливные дожди в Монако. Поле для тренировки не дали. Валерий Васильевич в свою очередь нас хорошенько прогнал по беговым дорожкам на предигровой тренировке. В течение суток в день игры шел дождь, поле было безобразное — вязкое и тяжелое. На этом фоне бросалась в глаза легкость и свежесть игроков «Стяуа». Конечно, у нас было преимущество в плане опыта и мастерства, но они нивелировалось при таких погодных условиях. Да еще и пропустили обидный гол, после рикошета. Если не идет, то, к сожалению, не идет во всем.

— То обстоятельство, что необычайно для нас рано — в третьей декаде февраля играли со «Стяуа» — тоже сыграло свою роль?

— Естественно. Два месяца сплошных сборов, конечно, влияют. Март для наших команд всегда был, да и остается тяжелым по сей день, чтоб мы не делали и как бы мы не готовились. Контрольные игры никогда не станут тем локомотивом, которые вытащат сразу на хороший уровень.

— Решающим в игре стал нанесенный за минуту до перерыва удар со штрафного совсем юного еще Хаджи. По той встрече «Карпатский Марадона» казался вундеркиндом?

— Абсолютно нет. Хаджи ничем не выделялся. Были ярче люди в «Стяуа», тот же Лэкэтуш.

— В том же 1987 году «Динамо» не только проиграло Суперкубок, но и уступило в первом же раунде Кубка чемпионов «Глазго Рейнджерсу». Олег Кузнецов вспоминал, что ничего не предвещало беды, а проиграли из-за курьезного пропущенного мяча, когда Чанов неудачно выбросил мяч в спину Балтаче? Вас тоже ошарашило то поражение?

— Да. Какой бы добротной командой «Рейнджерс» не являлся — даже с Сунессом, Маккойстом и вторым вратарем сборной Англии Вудсом — «Динамо» было сильнее. В Киеве «Рейнджерс» хорошо оборонялся. Мы с трудом смогли забить один мяч с пенальти (Михайличенко забил. — авт.). Ну а в Глазго шотландцы ловко схитрили. На предигровой тренировке было одно поле, а во время игры совсем другое. Тогда размеры поля по стандартам имели немалый зазор — максимальное 120×80, минимальное — 110×68. «Рейнджерс» перед игрой укоротил поле на два-три метра с каждой стороны. Они понимали, что если у «Динамо» будет простор, то нас не догнать. Валерий Васильевич даже пересчитал размеры, но все было по стандарту. Сама игра вышла тяжелой, плюс этот нелепый гол. Я-то его не видел. Чанов поймал мяч в руки, собрался вводить его, игроки атаки повернулись лицом к чужим воротам. Ррраз — стадион взрывается и аплодирует. Я ничего не понял. После второго гола Маккойста мы имели несколько стопроцентных моментов, но Олег Владимирович не попадал в ворота.

— Самое обидное поражение с «Динамо» испытали в КЕЧ-86/87, когда уступили «Порту»?

— Да. Его можно сравнить с поражением от «Баварии» в 1999 году. В первом матче в Порту, уступая 2:0 при удалении Баля, мы смогли отквитать один мяч. Казалось 1:0 дома и все — финал! Но к 12-й минуте в Киеве мы уже горели 0:2. И снова гол рикошетом от стенки. Но даже при таком раскладе мы создали у ворот «Порту» такое количество моментов, что спокойно могли победить 4:2. Только у меня было около пяти моментов. Не хватило не только мастерства и хладнокровия, но и везения. Мы и в перекладину попадали, и поляк Млынарчик как на зло тащил такие мячи, уму непостижимо. Если бы в первом тайме мы реализовали один из многочисленных моментов и сравняли счет, во втором тайме у нас были бы неплохие шансы, на мой взгляд, дожать соперника. Но это все равно только моя субъективная оценка.

— Последние матчи в динамовской футболке вы провели против «Фиорентины» в декабре 89-го. Есть что вспомнить?

— Да. У нас закончился чемпионат. К матчу готовились в Италии дней десять. Кстати, «Фиорентина» принимала нас в Перудже, их стадион готовили к ЧМ-1990. Но сказать, что мы играли хорошо — я не могу. Все были уставшими. Эти сборы, которые никому не нужны были, выжали последние соки. Десять дней сидели где-то в горах без семей. По игре, правда, были вопросы. Мы забили чистый мяч, который арбитр почему-то не засчитал, а потом и вовсе нашел самого грубого игрока в нашей команде Ваню Яремчука и влепил ему прямую красную. Только реализованный пенальти Баджо споров не вызывал. Ну а в Киеве у нас шансов не было. Играли в декабре. Стоял мороз минус десять. Поле накрыли пленкой, да открыли слишком рано, за несколько часов до начала матча. Газон покрылся корочкой льда. Мы в бутсах, как на коньках, а они — в сороконожках. Короче, убегали от нас как от стоящих.

— Саленко и Литовченко рассказывали, что перед матчем слали гонцов за сороконожками домой...

— У нас не было сороконожек. Не знаю, откуда эти истории. Сороконожек у нас в принципе не могло быть.

— В тех матчах лбом к лбу в центре поля сталкивались с Дунгой, теперешним наставником сборной Бразилии. Как футболист — игрок первой величины?

— Будете смеяться, а я его вообще не помню. Наверное, молодым был. После того как я закончил, он лет десять играл еще (смеется).

— За пять сезонов в «Рейнджерсе» хоть каких-нибудь успехов снискали в еврокубках?

— У меня отложился в памяти второй розыгрыш ЛЧ, когда формат был совершенно другой — участвовали только чемпионы своих стран, а сам групповой этап состоял всего из двух групп. Без плей-офф. Победители групп напрямую выходили в финал. Так вот за выход в групповой этап мы обыграли чемпиона Англии «Лидс Юнайтед», а в группе попали на «Марсель», «Брюгге» и московский ЦСКА. Финал был близок, рукой подать. Мы заняли второе место только по той причине, что с Брюгге в Бельгии сыграли вничью, а «Марсель» у них победил. Мы же с «Марселем» сыграли дома 2:2, а в Франции 1:1. У «Марселя» была феноменальная команда. В воротах Бартез, в защите — Боли и Англома, в полузащите — Дешам, Десайи, в атаке — Бокшич, Феллер и Абеди Пеле. Если честно, я не знаю, как мы в Глазго смогли отыграться после 0:2.

— Может, поле урезали?

— Кстати, нет. Но «Марсель» действительно заслужил и первое место в группе, и по делу потом обыграл «Милан» в финале. Приятные воспоминания.

Валерий Пригорницкий