Виктор КАПЛУН: «Бесков звал в «Спартак», но сине-белая футболка слишком много для меня значила»

Виктор Григорьевич Каплун имеет за плечами огромный опыт. Он знает, как куются победы и творится история, прошел все возможные сборные, начиная со школьной и заканчивая главной командой страны.

«Динамо» Валерия Лобановского было машиной для завоевания наград. Попасть в Киев и закрепиться в рядах сине-белых могли только единицы, избранные. Постоянно находиться на вершине, не допускать ошибок и выдерживать огромные нагрузки — так рождались чемпионы.

В его жизни было две большие команды — «Динамо» Лобановского и «Металлист» Лемешко. Каплун был неуступчивым не только на футбольном поле. Своеобразный характер стал на пути его успешной карьеры в «Динамо». Об успехах и синяках футбольного прошлого легендарный украинский защитник 1970-80-х рассказал в интервью «Украинскому футболу».

Звездный класс, жертвы за сборную, терпение Юрчишина

— Виктор Григорьевич, наши СМИ в последние годы не одаривают вас вниманием. По моему мнению, совершенно незаслуженно…

— Последние шесть-семь лет я ничего общего с футболом не имею. Возможно, в этом причина. После завершения футбольной карьеры инспектировал футбольные матчи, возглавлял Киевскую футбольную ассоциацию ветеранов. Однажды в федерации произошла смена власти… Параллельно занимаюсь бизнесом, потому что на жизнь зарабатывать надо. Часто встречаюсь с одноклубниками, связь не прерывается. Бегать, к сожалению, не могу. Беда у меня с ногами. Поэтому в турне с ветеранами не езжу. Что мне, пиво пить? А ездить просто так не хочу.

— Наслаждаетесь полноценной жизнью пенсионера?

— Можно и так сказать. На одну пенсию не проживешь, приходится работать.

— Часто погружаетесь в воспоминания?

— Конечно. Всю жизнь провел в футболе. Слишком заметный след он оставил в моем сердце. Когда футбол был другим, деньги не занимали ключевого места. Теперь другие реалии.

— Предлагаю начать наш экскурс в прошлое с детских лет. Родились вы в Запорожье, но полноценно раскрылись только в Харькове.

— Начал заниматься футболом в родном городе под руководством тренера Григория Наконечного. Он поспособствовал моему становлению. В 14-летнем возрасте уехал в Харьковский спортинтернат. Можно сказать, что на повышение пошел.

— Родители не были против?

— Я хотел играть, развиваться. В Харькове было больше перспектив. Простая иллюстрация: в нашем классе было два заслуженных мастера спорта, два мастера спорта международного класса, четыре мастера спорта. Лучший спорткласс на весь СССР: Бессонов, Балтача, Сивуха, Крячко, Линке — что ни фамилия, то звезда.

— Это все заслуга Николая Кольцова?

— Да, мы просто попали в руки к хорошему тренеру. Кольцов в прошлом — чемпион Союза. Наш класс обыгрывал всех и не имел себе равных.

— Условия были созданы надлежащие?

— Кусок хлеба, лук, соль — это все условия. Форму сами себе стирали. Ребята хотели играть, поэтому ни голод, ни холод не были помехой.

— В 18-летнем возрасте вас приглашают во второлиговый «Металлист»…

— Сначала было приглашение в юношескую сборную вместе с Балем, Бессоновым, Крячко. А еще — спартакиада школьников, которая проходила во Львове. Благодаря ей меня оставили на второй год. Руководство приехало к моим родителям в Запорожье с просьбой оставить меня еще на год. Я уже аттестат даже получил. Участие в спартакиаде принимали ребята 1959-го, а я был на год старше. Допускались в заявку еще два представителя 1958 года рождения. Пришлось идти на жертвы.

— Родители отнеслись с пониманием?

— Сначала они были шокированы, но понимали, что это нужно для страны. Тем более, турнир проходил на территории Украины, во Львове. Мы должны были победить, что и сделали. После спартакиады за мной охотились многие команды. Но Николай Кольцов после банкета забрал меня и на машине отвез в Харьков в «Металлист». Особенно за мной бегала Москва, но харьковчанам удалось меня оставить дома.

— Голова от такого внимания не кружилась?

— Ни в коем случае. Я играл за сборную, привык к вниманию. Команды, за которые выступал, имели психологию победителей, и я привык к футбольным успехам детства.

— Тяжело было харьковчанам удерживать молодые таланты под натиском мощных конкурентов?

— Первой ласточкой стал Владимир Бессонов. Далее киевское «Динамо» пригласило Сергея Балтачу. Никто не верил, что он заиграет в Киеве. У нас, в Харькове, он не всегда в состав попадал. А потом как заиграл! После победы на чемпионате мира среди молодежных команд пришла и моя очередь. Хотя я не хотел переходить в «Динамо». В Киеве не каждый выдержит. Вон, Степан Юрчишин, каким футболистом был, а в «Динамо» не задержался. Тренировка закончилась и Степан сказал: «С меня хватит. Все, еду домой!». Я говорил ему: «Степан, терпи». Это безумная работа.

Аксиома Лемешко, Авеланж на поле, сила коллектива

— Возвращаясь к «Металлисту», интересно было бы услышать, как вас приняли в команде. Молодого 18-летнего парня взяли под опеку ветераны Лябик, Цимбалюк, Поллак, Шподарунок?

— С первых дней ко мне относились очень хорошо. После первой же игры все пошло, как по маслу. Я ее хорошо сыграл, и меня начали уважать. Дедовщина, конечно, была. Но старшие партнеры всегда поддерживали.

— В «Металлисте» вы работали под руководством Олега Ошенкова, а впоследствии Евгения Лемешко.

— С Ошенковым я мало работал. Почти всю свою карьеру в «Металлисте» провел под руководством Лемешко.

— Евгений Филиппович, на мой взгляд, является одним из самых выдающихся тренеров в истории украинского футбола. Как вам с ним работалось?

— Работа с Лемешко у меня была разделена на два этапа — до перехода в «Динамо» и после возвращения из Киева. Меня все устраивало. Евгений Филиппович был веселым человеком. А еще настоящим профессионалом.

— О Лемешко существует множество историй. Что вам о нем, прежде всего, вспоминается?

— Лемешко уже в те времена обладал такой чертой, как профессионализм. В «Металлисте» всегда было весело. На поле всегда отдавали все свои силы и убивались за команду. Если кто-то недобежал, недоиграл, то Лемешко ожидал такого футболиста перед входом в раздевалку. У него были пять-шесть футболистов, которых он всегда хвалил, но это было объективно. Бывало такое, что кто-то из молодежи не выложился на поле. Это означало только одно — ему «труба». Если хочешь посидеть в ресторане, погулять с девушкой, то никто этого не запрещает. Другое дело, что это не должно влиять на твою игру. Это была аксиома Лемешко.

— Евгений Филиппович был не только профессионалом, но и хорошим психологом…

— Однажды мы проиграли, и тренер приказал нам брать своих жен и собираться вместе всей командой. «Игра у нас не идет, фарт подводит — надо менять обстановку», — говорил Евгений Филиппович. Нечто похожее рассказывали о Викторе Маслове, когда он работал в Киеве. Таким был стиль старой тренерской школы.

— Мы уже частично упоминали о выигранном вами чемпионате мира среди молодежных команд в 1977-м. Сборная СССР ехала в Тунис в статусе фаворита?

— В Тунисе была безумная жара: в тени — 50 градусов тепла. А нам выдали шерстяные костюмы с четырьмя большими буквами «СССР» на груди. Никого ничто не волновало. А еще выдали красно-белый комплект игровой формы — и все. Поставили якобы задачу выйти из группы. А потом аппетит пришел во время еды.

— В составе той команды было очень много украинских футболистов: Баль, Бессонов, Балтача, Батич, Сивуха, Крячко. В сборных образовывались определенного рода группировки?

— Никаких кланов не было. Стоит отдать должное нашей школе — в мои годы сильнейший детско-юношеский футбол был именно в Украине. Поэтому такое большое украинское представительство было. Хорошо работали интернаты, спортивные школы. Процентов 70-80 игроков сборной представляли нашу страну.

— После выхода из группы нашей сборной дважды приходилось испытывать судьбу в серии послематчевых пенальти. В полуфинале одолели Уругвай, а в решающем матче в драматической серии пенальти (9:8) победили Мексику. Решающий удар пришлось выполнять вам…

— Я сначала отказывался бить. Когда удары выполнила почти вся команда, пришла моя очередь. Дело даже не в психологии. Все безумно устали. Ноги начали «наливаться»…

— Какими были ваши ощущения перед ударом?

— Волнения не было, была усталость. Когда турнир идет полным ходом, то о волнении не может быть и речи. Оно сбивать только будет. Помогло то, что перед моим ударом Юра Сивуха дважды отразил пенальти. В первый раз отбил — судья приказывает перебить. Второй раз — та же история. Тогда на поле появился президент ФИФА Жоао Авеланж, который приказал арбитру отменить свое решение, тем самым признал тот факт, что Сивуха таки отбил пенальти. Судья нас откровенно сливал. Юра тогда сказал мне: «Я свое дело сделал. А теперь ты — иди и забей». Ребята в спину кричали: «Покончи с ними!».

— Тот ключевой момент впоследствии пересматривали на видео?

— Недавно Александр Сопко помог найти запись финала. Смотрю на свой подход к отметке и удивляюсь, как все спокойно делал! Эта победа — заслуга дружного коллектива. Нас хотели потом «вести» до национальной сборной.

— Через три года вы становитесь чемпионами Европы…

— В составе почти той же команды! Если бы наш стержень сохранили и сформировали на его основе взрослую сборную, то у нас было бы большое будущее. Бесспорно, нужно было добавить нескольких игроков. Например, Олега Блохина.

— Ваша сборная на чемпионате Европы была еще убедительнее, чем на молодежном мундиале…

— Мы окрепли, выросли. Загорелись звезды Думанского, Суслопарова… На финал вышел Валерий Газзаев — попросил: «Дайте мне хоть одну игру сыграть». Секрет нашего успеха — коллектив. Это самое главное в футболе.

Методы Лобановского, лидерство в сборной

— Очередной успех сборной, и ваш в том числе, оказал содействие быстрому трансферу в «Динамо». Вы говорили, что не хотели ехать в Киев. А как реагировали на приглашение московских клубов?

— У меня было ощущение патриотизма, поэтому в Москву ехать не хотел. Даже то, что в Харькове мне и Валику Крячко дали по 2-комнатной квартире в центре города, значения не имело. Когда забирали в «Динамо», то моей мысли не спрашивали. Была четкая директива — и точка.

— В столице вас приняли хорошо?

— Мне было проще, потому что в «Динамо» играл Владимир Бессонов. И приехал я туда в определенном статусе.

— Вам удалось совершить прыжок из второй лиги в высшую…

— Я был готов к испытаниям. Лобановский почти год продержал меня под основой. То выпустит на поле, то оставит в запасе. Возможно, так издевался, я не знаю.

— Как воспринимали?

— Не всегда понимал тренера. Вот пример: стадион наш находился в процессе реконструкции, поэтому мы базировались в Ужгороде. Играем на Кубок с Ивано-Франковском. Я забил дважды, мы победили со счетом 2:0. Газеты не могут нарадоваться моей игрой. Следующий матч — я на скамейке. Пойми его… Что-то знал, что-то видел.

— На пользу вам это не шло?

— Бывало такое, что тренер сборной Валентин Николаев звонил Лобановскому и говорил: «Валера, если ты его будешь «глушить», то я его забираю». Константин Бесков мне также предлагал: «Получишь место в «Спартаке» и сборной, соглашайся». Но я не мог. Для меня сине-белая футболка слишком много значила. Перейти в «Спартак» после «Динамо»?! Я не мог на такое пойти. Бывало, что ссорился с Лобановским, а Бесков говорил: «Я все улажу, приезжай».

— Индивидуальные беседы с Валерием Васильевичем у вас были?

— Перед игрой он вызывал каждого футболиста. В конце сезона также подводил итоги — рассказывал, хорошо ли ты себя ведешь. Лобановский всегда держал слово: если обещал определенные условия, то обязательно их выполнял.

— На вашей позиции была нешуточная конкуренция — Балтача, Демьяненко, Лозинский, Бессонов…

— Анатолий Коньков говорил иногда Лобановскому: «Ставьте его в состав». Я был готов играть на любой позиции в защите — передний защитник, фланговый. По сборной хорошо знал эту работу. Лобановский хотел, чтобы игрок был универсалом. Володя Бессонов мог без проблем закрыть шесть позиций. Тренер требовал, чтобы минимум три-четыре позиции игрок мог занять.

— Дружили в основном со старыми харьковскими знакомыми?

— Да, с ними поддерживал дружеские отношения. Впоследствии в команду приехал и Андрей Баль, с которым подружился еще в сборной.

— Читал, что в начале он жил в вашей однокомнатной квартире…

— Сказал ему: «Зачем тебе в гостинице жить?» Теперь времена другие — можно заказать доставку еды и не беспокоиться. Тогда же самим приходилось готовить. Об Андрее у меня светлые воспоминания. Он учился в музыкальной школе. Постоянно обещал сыграть для меня на баяне, но не успел… Баль был веселым человеком и всегда развлекал компанию. Мы с ним в этом смысле одноплановые, я тоже такой. На этом держится коллектив. Когда мы стали чемпионами со сборной, я был капитаном. Платили нам копейки, приходилось выезжать на патриотизме.

— Врач сборной Савелий Мышалов в своей книге «Чего не видит зритель» написал о вашей капитанской роли в сборной. Мол, на тренера Николаева могли повысить голос, когда этого требовала ситуация. Иногда даже выступали инициатором замен в своей команде…

— Николаев проводил установку на матч продолжительностью три минуты. Далее поручал слово мне. Тренер относился ко мне, как к сыну. Капитан должен чувствовать команду, а иногда знать о таких вещах, о которых не догадывается даже тренер. Если кто-то на поле недобежал, то в раздевалке он получал свое. И в «Металлисте», и в сборной было правило — умри, но сыграй. В «Динамо» философия была другой. Там уровень был выше. Мастерство надо компенсировать самоотдачей. Перед четвертьфиналом чемпионата Европы итальянцы нам кричали, что порвут нас. В итоге, все произошло наоборот. Мы и их обыграли, и титул чемпионов континента получили. В сборной хорошей была защита и атака во главе с Дараселия и Шенгелия. В обороне выложились, а в атаке сыграли на классе.

Анекдоты Старухина, киевский ад, мужские разговоры в Харькове

— Вам приходилось играть против многих высококлассных нападающих. В том числе и против Шенгелия, а также Мачаидзе, Старухина, Заварова, Газзаева, Черенкова. С кем было тяжелее?

— Тяжело было со Старухиным. Анекдот тебе рассказывает, а потом рванет мгновенно, даже не успеваешь сориентироваться. Честное слово, так было. Тяжело было противостоять Черенкову и Шенгелия. «Спартак» вообще настраивался на «Динамо», как на последний матч. Украину они недолюбливали. Зато мы дружили с грузинами. «Карпаты», само собой, были нашими друзьями. И «Шахтер» также — все это украинские команды, злостного соперничества не было.

— Не все футболисты, которые приезжали в Киев, могли справиться с испытаниями. Очень много талантов погасли и не раскрылись в «Динамо».

— После Харькова в «Динамо» вяли все. Я стонал полгода.

— И это после нагрузок у Лемешко…

— В Киеве это было «что-то с чем-то». Тяжело словами передать. Главный плюс нечеловеческих нагрузок — во время матчей ты отдыхаешь! Соперник лезет из себя, но уже через 15 минут мы преодолевали его сопротивление. Для меня не было проблемой отбегать два тайма за дубль, а на следующий сыграть весь матч за основу. И это без выходных и отдыха. Сборы превращались в ад. По три тренировки в день истощали невероятно.

— Установки Лобановского были особенными?

— Бывало такое, что вызвал за два дня до матча и спрашивал: «Где ты себя видишь?». А перед тем я неплохо сыграл на позиции правого защитника. «Справа», — говорю. «Да нет, будешь играть слева», — отвечал Валерий Васильевич. Зато с настроем проблем не было. «Играешь против Гуцаева», — говорил тренер. Проходило 15 минут и форварда тбилисцев меняли.

— За «Динамо» вы забили полдесятка мячей. В Харькове не забивали ни разу. Лобановский помог раскрыть голевое чутье в защитника?

— В «Металлисте» я отдавал много голевых передач. И с правой, и с левой. Валерий Васильевич готовил так, чтобы недостатков у футболиста не было. Мне было у кого учиться — Онищенко, Коньков, Трошкин, Матвиенко. Сейчас с ними дружу, периодически видимся, вспоминаем прошлое.

— Заболеть звездной болезнью в «Динамо» было невозможно? Лобановский, видимо, имел лекарства от нее…

— Не было у нас такого. Все получали одинаковые деньги. Не то, что сейчас — кто 50 тысяч, кто 100… Разборок было много. В Харькове это вообще было обычным явлением. Лупились в раздевалке, душевой. Разговаривали по-мужски. Позволялось недоработать в техническом плане, но не отдаваться на поле нельзя. Этого просто не понимали.

— В 1980-м вы впервые становитесь чемпионом СССР. Можете сравнить те ощущения с тем, что творилось в душе после успехов со сборной?

— Главная и принципиальная разница — юность и взрослый футбол. Со сборной были другие ощущения. Во взрослом футболе иначе — коробка забита полностью, тысячи людей, все гораздо серьезнее.

— В октябре 1980-го «Динамо» на выезде сыграло вничью (1:1) с «Локомотивом». После игры начались нездоровые разговоры об определенных закулисных договоренностях…

— «Динамо»? Договорняк? Да нет, даже слушать не хочу. Лобановский на это никогда бы не пошел.

— Вы очень хорошо знаете Олега Блохина как человека. Как его можно охарактеризовать?

— Тяжелая человек. Своеобразный характер. Хотя у нас с ним во время игровой карьеры проблем не было.

— В декабре 1980-го вас вызывают в национальную сборную СССР…

— Команда принимала участие в турнире с аргентинцами, бразильцами, испанцами.

— Какие ощущения от игры против Марадоны?

— Играл персонально с ним. Мне помогал Тенгиз Сулаквелидзе. Даже четырех защитников было мало. Диего забил мяч из-под меня, мы сыграли — 1:1. Хотя Бесков поставил нам высокую оценку. Звезда есть звезда. Мяч липнет к ногам, попробуй забери. Невысокий, устойчивый, коренастый… Я был жестким защитником, Сулаквелидзе «зверюга» еще тот, но шансов у нас было мало. Тем более, Марадона вышел на пик формы.

— С грузинами вы дружили, а какие взаимоотношения были в сборной с россиянами?

— Жил с Олегом Романцевым в комнате. Мужик то что надо. В сборной все забывалось. Общался с Газзаевым, Суслопаровым.

— Как работалось с Бесковым в национальной сборной?

— Работал под его руководством в течение двух недель. Интеллигентный тренер, не знаю, как он работал, например, с Гавриловым, у которого мат-перемат и блатная музыка — обычное дело. Даже на тренировку Константин Иванович выходил в рубашке, галстуке и костюме. Очень интересным был и Николай Старостин, который перечитал немало книг и был образованным человеком. На установках тренеры доставали старые желтые газеты и вспоминали прошлое. Бесков любил, когда мы отрабатывали удары и передачи. Для спартаковцев правильная передача была чем-то святым в футболе.

— За тогдашнюю сборную вы также сыграли в товарищеском матче против мадридского «Атлетико». «Висенте Кальдерон» понравился?

— Меня больше поразила «Маракана». Четыре яруса, барабаны… Безумный гул стоял. Незабываемые впечатления от этого стадиона.

Роковой день рождения, упрямство, снова «Металлист»

— Переломный момент в вашей карьере произошел в ваш день рождения 1981, когда «Динамо» не смогло обыграть московский ЦСКА. В один момент все изменилось. Выше футбольное руководство вызвало в Москву Олега Базилевича и Валерия Лобановского для дачи объяснений. Что произошло в тот день?

— Вызвали тренеров из-за меня. На самом деле, та громкая история началась после того, как отпраздновали мой день рождения. Уже после игры поехали ко мне. На следующий день был заезд на базу для всех холостяков. Это был выходной день. Я опоздал на час.

— Лобановский запрещал такие вещи?

— Сейчас за такое никто и слова не сказал бы.

— К самой игре претензий не было?

— Никаких. Сыграли с ЦСКА вничью — 0:0. Проблема возникла на следующий день, когда я опоздал и не вовремя приехал в расположение команды. Начали вспоминать все мои грехи. Я не хотел терпеть, в крови играла молодость. Валерий Васильевич сказал, чтобы я самостоятельно тренировался на базе. Я имел определенное имя и знал себе цену. Разозлился… Неделю позанимался, а потом покинул расположение команды. Лобановский спросил Бессонова: «А где Витя?». «Там, куда вы его отправили», — ответил Володя.

— Вины своей не испытывали?

— Я понимал статус тренера. Но не считал, что наказание справедливо. Да, мы нарушили правила, но не настолько сильно, как это воспринял тренер. У нас времени на застолья не было. Лобановский показательно наказал меня, чтобы молодые видели и не повторяли ошибок. Валерий Васильевич думал, что я буду проситься обратно. А я этого не делал. За это время я женился, а в конце сезона пришел со словами: «Васильевич, осознал свою ошибку». Лобановский сказал: «За тобой приехали из Харькова. Езжай в «Металлист». Будем за тобой наблюдать». Лемешко принял меня с радостью: «Мы только вышли в высшую лигу, нужно помочь молодым».

— Лемешко изменился, когда вы вернулись в Харьков?

— Стал солиднее. Он вывел «Металлист» в высшую лигу. Команду сильно поддержал Ростик Поточняк, а еще — Линке, Камарзаев, Сивуха.

— С «Металлистом» вы дошли до финала Кубка СССР, где минимально уступили «Шахтеру». Шансы получить трофей были?

— Это был типичный финал до первого гола. Игра не отличалась футбольной красотой. Донетчанам повезло больше.

— Второй дебют в футболке «Металлиста» пришелся на матч с «Динамо». Ваша команда проиграла, но голевой пас на Нодара Бачиашвили вы все же сделали…

— Мне потом рассказывали, что Лобановский в раздевалке разнос учинил: «Человек год не играл, а вас возит». И это при том, что после летней паузы я немного поправился — был склонен к полноте.

— После ссоры еще говорили когда-нибудь с Лобановским?

— Здоровались во время встречи. Но диалогов особых не было.

— Сейчас бы по-другому поступили в той ситуации?

— Да, думаю сделал бы иначе. Поехал бы на базу, не был бы таким упрямым. Кроме того, нынешних футболистов за такое не наказывают. Опоздание на час в выходной день…

Тесты Купера, железный Бессонов

—  С «Металлистом» вы ездили в турне по Бурунди и Руанде. Ваши впечатления?

— Экзотика. Необычно, когда лежишь на берегу, а рядом плавает бегемот. Мы мир тогда особенно не видели. Недаром те страны называют африканской Швейцарией — горы, шальной климат, шампиньоны растут.

— В 1983-м вы получаете приглашение в олимпийскую сборную. Очередная сборная в вашей жизни…

— К сожалению, тогдашнее руководство СССР бойкотировало Олимпиаду в Лос-Анджелесе. Коллектив был не таким дружным, как в предыдущих моих командах. Коллектив — страшная сила. От него очень многое зависит. Кстати, один из матчей мы провели в Харькове. А еще подписали документ, где обязывались не пить, не курить, с женами не спать… Сивуха шутил: «Для чего нам такая сборная?». Мы на тот момент не знали, что на Олимпиаду не поедем. А мы должны были выигрывать золотые медали — уверен в этом на 99 процентов.

— Какой момент в карьере подарил вам самые яркие эмоции?

— Наверное, победа на чемпионате мира. Усталость, ответственность, нервное напряжение… Футболу чиновники уделяли совсем мало внимания, а перед игрой нам сказали, что матч будут показывать на всю страну. Это означало, что наши родители будут смотреть. Когда мяч после удара с пенальти затрепетал в сетке, я оглянулся и увидел, что ребята летят ко мне. На всю жизнь тот момент запомнил.

— В Харькове вы видели рождение звезды Юрия Тарасова…

— В команду на позицию форварда сначала взяли Юру Бондаренко. Он немало назабивал в Херсоне, «Таврии» и «Шахтере». А за «Металлист» голы ему давались тяжело. Мы его выводили на голевые позиции, а у него не шла игра. Вот тут Лемешко поехал в какое-то село и привез Тарасова. На тренировках сначала посмеивались. «Филиппович, кого ты привез?» — спрашивали. А Лемешко поставил его на игру. Раз забил, в следующем матче снова отличился.

— Говорят, молчаливым Тарасов был…

— Только сначала, потом органично влился в коллектив. Как Вадим Евтушенко в «Динамо».

— Кого считаете самым талантливым футболистом, с которым вместе играли?

— Володю Бессонова. Мы выросли вместе. На чемпионате мира была безумная жара. Отдавали ему мяч, и несколько минут можно было отдыхать. Неудивительно, что он получил тогда приз лучшего игрока турнира. Импонировал и Толик Демьяненко. Но Бес для меня — номер один.

— Вы были капитаном сборной и «Металлиста». Что для вас означала капитанская повязка?

— В первую очередь, ответственность. Особенно это чувствовалось в Харькове. Там был непростой коллектив. Лемешко требовал от меня определенных поступков даже за пределами поля. Однажды выиграли в Вильнюсе, приехали домой, Лемешко задумался и сказал: «Сегодня воскресенье. На тренировке вас жду в четверг». Столько дней выходных! Уникальная методика в уникальной команде. Любили гулять вместе, но на поле сражались изо всех сил. На сборах однажды тренер дал пять дней выходных. Все мучаются, а мы отдыхаем. Затем в финал Кубка СССР попали. Нас называли чемпионами побережья, мы всех обыгрывали. Изнурительных тренировок у Лемешко не было. Удары, передачи, дыр-дыр, двусторонки… Через игры набирали форму. В «Металлисте» три-четыре футболиста тест Купера не пробежали бы никогда. Когда приезжали из Москвы нормативы проверять, то мы ставили маты за воротами, и ребята там прятались. Например, Сергей Мотуз, который за всю жизнь не пробежал ни одного теста Купера, но на поле вытворял невозможное. Мог любого легкоатлета загнать.

— Как ушли из «Металлиста»?

— Хотел поехать за границу. Тогда игроки еще не ездили в другие страны. С Александром Хапсалисом стали игроками СКА, рассчитывали поехать с командами группы войск за границу. Но этого не произошло, Саша уехал в Соединенные Штаты. В физическом плане я уже чувствовал себя не лучшим образом. Перегрузили меня в молодости, вот и теперь с ногами беда. У Феди Черенкова другая проблема была — с головой. Инвалидами стали. Психология и физические возможности у людей разные. Бессонов, например, нормально воспринимал нагрузки.

— Переход на инспекторскую деятельность прошел гладко?

— Увидел систему изнутри. Ее надо менять комплексно. Судьями теперь редко становятся бывшие футболисты. Если отец судья, значит у сына другого выхода нет — только судейство. Неправильно, когда молодые судьи участвуют в распределении денег. Даже в детском футболе. Бороться с системой тяжело.

— На стадионе вы теперь нечастый гость?

— Времени не хватает. Недавно отпраздновал бракосочетания дочери Дианы. Сейчас вместе с женой Татьяной занимаюсь переездом на новую квартиру. Месяц назад в жизни трагедия произошла — сына похоронил. Мучает артрит. Хотел работать в «Динамо», но нужно постоянно находиться в движении, а здоровье подводит. Есть желание вернуться в футбол. Верю, что еще когда-нибудь поработаю.

Любомир Кузьмяк
Это интервью на украинском языке (источник) >>>