Гавел или Пиночет?

  После Майдана, позволившего стране избавиться от позора в лице своего президента, казалось бы, должно было начаться  очищение во властных структурах, изменение многих существующих порядков, увеличение народного влияние и тому подобное, но ничего, сразу, не произошло и, даже, все процессы застопорились из-за основной причины - агрессии соседа, которую предвидеть и можно было, но, поскольку это было со стороны братского, как бы, народа, то стало для всех украинцев весьма неприятной неожиданностью.

О потере Крыма можно было бы на время и забыть, навести порядок в стране, избрать всех, кого должны, но не тут-то было. Крым сдали бездарно, что с украинской властью в истории страны бывало и раньше, и тут агрессор понял, что таким же образом можно легко и часть Украины или, даже, всю, забрать без какого-либо сопротивления. Но агрессор в последние пару веков всегда ищет оправдания своей агрессии, поэтому и начались события на юго-востоке, все время ведется работа по созданию условий, при которых появляется, якобы, повод для вторжения, для защиты русскоязычных или, если бы их было мало, евреев или цыган, болгар или татар, короче сгодилось бы все. Описывать контрмеры власти нет смысла, анти всякие операции и их результаты мы наблюдаем воочию и уверенности в других результатах становится все меньше. И народ заговорил о лидере, нам бы Гавела или Пиночета, на худой конец. Кто же такие эти известные лидеры? Давайте разберемся. Начну со второго, боле понятного и более жесткого. Пиночет родился в 1915 г. Его отец — Аугусто Пиночет Вера — был служащим таможни, а мать — Авелина Угарте Мартинес — домохозяйкой и растила детей, среди которых будущий глава государства был старшим. Не буду, особо, расписывать его биографию, упомяну лишь, что путь наверх могла открыть лишь служба в вооруженных силах, с которыми он по достижении 17 лет и связал свою судьбу, поступив в пехотное училище в Сан-Бернардо. В 1948 г. Пиночет поступил в Высшую Военную академию страны, которую окончил три года спустя. Теперь служба в воинских частях чередовалась у целеустремленного офицера с преподаванием в армейских учебных заведениях. С 1959 г. Пиночет командовал полком (а по прошествии времени бригадой и дивизией), занимался штабной работой, пребывал на должности заместителя начальника Военной академии, а получив звание генерала, опубликовал свои очередные работы — «Эссе по изучению чилийской геополитики» и «Геополитику». Как видим, человек военный и весьма образованный, патриот своей страны, как показали дальнейшие события, не дал стране опуститься в пучину междоусобных войн, не позволил развалиться экономике, к чему, наиболее вероятно, долджен был привести законноизбранный президент. Однако сделал это весьма жесткими, если не жестокими методами. Но в то время спасти страну можно было, только, испытанным в мире методом с помощью переворота. С сентября 73 по декабрь 74 гг. возглавлял военную хунту, после чего стал законноизбранным президентом. Затем, в результате референдума, сложил свои полномочия и передал власть вновь избранному президенту. Теперь о Гавеле. Здесь все, гораздо, сложнее и, я бы сказал, мягче и законнее.

Гавел возглавил революцию в своей стране, использовав весьма неординарный способ. Так характеризует Гавела той поры один из соотечественников. Я первый раз услышал его 21 ноября (шел четвертый день «бархатной» революции) 1989 года на Вацлавской площади в центре Праги при 200-тысячном стечении пражан. Выступление Гавела показалось очень уж простым: «Уважаемые друзья, я писатель, а не оратор, поэтому буду краток. Для этого у меня есть еще одна веская причина: боюсь, как бы нам не отключили электричество». Он рассказал о только что возникшем «Гражданском форуме», сообщил, что делегацию оппозиции принял глава правительства. И всё. Большего и не требовалось. Было сказано главное: власти признали оппозицию самостоятельной силой. И уже в самом конце: «Встречаемся завтра, на этом самом месте, в 16.45. Нас должно быть больше». Этими словами Гавел заканчивал ежедневные митинги на Вацлавской площади, и ежедневно площадь прирастала десятками тысяч. Каким-то непостижимым авторитетом в стране исторических скептиков и конформистов пользовался человек, который позже о себе скажет: «Я никогда не был и не хотел стать политиком, профессиональным революционером или диссидентом. Я писатель». Нам бы такого писателя, здесь и сейчас…

  В общей сложности Гавел провел за решеткой 5 лет. Последний раз был арестован и осужден на 9 месяцев в феврале 1989 года. «Гавела готовят на смену Гусаку. Тот ведь тоже сидел, прежде чем стал президентом», — мрачновато шутили пражане. Оказывается, и анекдоты бывают пророческими.   Я бы, однако, не стал сравнивать нашу "узницу" с Гавелом, тут совсем разные причины и разный способ вести борьбу, у первого, скорее, борьба за будущее страны, у нашей узницы все больше просматривается, в авангарде, жажда власти любой ценой.

Был ли Гавел талатлив в своем основном занятии?  Официальная пропаганда называла его «бездарным драматургом, чьи пьесы не несут никакой смысловой нагрузки», не сообщая, естественно, что Гавел награжден Большой государственной премией Австрии за вклад в европейскую литературу (1968 год), премией Эразма Роттердамского (1986), премией Мира западногерманских книготорговцев (1989)… Его пьесы были поставлены в десятках стран. Большую часть гонораров и премиальных он тратил на помощь друзьям, которые бедствовали не меньше. Самая тяжелая работа — оставаться человеком в нечеловеческих условиях.  Как видим, он мог и не заниматься политикой и быть известным в мире, но ... время позвало и он возглавил страну.

Надо отметить, что, в отличие от наших политиков, Гавел был неисправимым идеалистом, его многие не понимали и не поддерживали, но он ни на шаг не отступал от своих идеалов.  В книге «Летние размышления» Гавел сказал и об этом: «Я убежден, что мы никогда не построим демократическое государство, основанное на господстве закона, если в то же время не построим гуманное, нравственное, интеллектуальное, духовное и культурное государство».

Его ненавидели именно за это — за интеллигентскую чистоплотность, за бескомпромиссность в отстаивании чести, за то, что в период погружения страны в летаргический сон, сам того не сознавая, стал символом неповиновения и отчаянного упорства. При этом до последних дней он оставался представителем весьма тонкой прослойки общества, которой всегда казалось, что достаточно объяснить людям разницу между добром и злом, ненавистью и любовью, терпимостью и непримиримостью, как всё сразу станет на свои места. Возможно, поэтому в мире его ценили больше, чем на родине. Впрочем, нации он был нужен независимо от того, понимала это нация или нет.

Многие тогда связывали с Гавелом надежды на нравственное выздоровление страны. А он утверждал в ответ: «Нельзя считать демократическим общество, в котором всё зависит от одного человека». Но мироощущение интеллигента — кто, если не я, — не покидало его никогда.   Он, в частности, писал, что "Прошлое оставило руины в наших душах. Возрождение гражданского самосознания, политической культуры людей — вот самое серьезное испытание, общее для всех посткоммунистических стран.  Нам до сих пор не удалось поднять нравственность над политикой, наукой и экономикой".

Теперь, снова-таки, для осознания сущности некоторых наших лидеров. Гавел писал: "Политиканство не имеет ничего общего с политикой. Первое хотя и может подменить последнюю, однако плоды этого будут недолговечными. В лучшем случае политикан на пару лет превратится в премьер-министра — но это венец и конец его карьеры. Мир от этого едва ли изменится к лучшему". Не знаю, как вы, но я могу четко сказать, к кому это относится в наших реалиях.

Этот диссидент и «уголовник» назначил свою политическую эпоху: ввел новый язык моральных принципов, воспринимаемых всерьез. Был полной противоположностью чванству, интриганству и карьеризму. Он был очень осторожен в отношении пафоса, но однажды в трудные времена сказал фразу, которую стоит запомнить: «Лучше не жить вовсе, чем жить без чести».

 Конечно, Чехословакия того периода не может сравниться с сегодняшней Украиной. Над ними не висел агрессор, народ не был так испорчен долгим коммунистическим моральным рабством. Поэтому они в большей степени, чем мы, были готовы к такому лидеру.

А к чему или кому готовы мы? Скорее всего, наш лидер должен быть, где-то, посредине между этими двумя лидерами своих наций. Большинство говорят, что такого у нас нет. Ой ли? Может стоит смотреть пристальней, страна в опасности и даже если  она останется целостной, если Россия отступит, проблемы внутренние никуда не уйдут, их решать придется, причем, желательно, именно на тех основах, которыми руководствовался Гавел. Многие, в том чисдле и я, уверены, что такой лидер есть. Это понимают, как и в случае с Гавелом, далеко не все, но время не ждет и наши потомки нам не простят, если мы будем выбирать без выбора.

P.S.  Кому-то текст покажется длинным, неинтересным. Прошу прощения, не для вас писал. Естественно, использованы некоторые материалы, фразы, абзацы. Более полно о Гавеле:http://www.novayagazeta.ru/comments/49939.html.