Такого, как в Донецком аэропорту, я не видел ни на одной войне - журналист LA Times, Михайло Терещенко, 2 ноября 2014 г.

Украина
Чемпионат Украины
Кубок Украины
Турнир дублёров

Еврокубки
Лига чемпионов
Лига Европы
Лига конференций

Сборные
Евро-2024
Евро-2020
Лига наций
ЧМ-2018
Товарищеские матчи

Европа
Чемпионат Англии
Чемпионат Испании
Чемпионат Италии
Чемпионат Германии
Чемпионат Франции

2 Листопада 2014 Неділя 13:10 Такого, как в Донецком аэропорту, я не видел ни на одной войне - журналист LA TimesСергей Лойко провел в Донецком аэропорту четыре дня Сергей Лойко, корреспондент Los Angeles Times – о бытовых и боевых условиях в донецком аэропорту и том, как он относится к предупреждению Роскомнадзора Эху Москвы из-за публикации разговора с ним

Как вы добирались в аэропорт?

У меня есть самый гениальный продюсер, она махнула волшебной палочкой и я оказался в аэропорту. Ее зовут Виктория Бутенко. Это самый профессиональный продюсер, из всех, которых я знаю. Напишите об этом обязательно.

Тем не менее, каким был ваш путь туда?

Я приехал в Пески, встретился с Правым Сектором (ПС). У ПС своей брони не было, они меня отвели в 79-ю бригаду. Я поговорил с руководством 79-й бригады, они посадили меня в бронетранспортер и я оказался в аэропорту.

Как долго вы там были?

4 дня.

Вы ели, спали там же, где бойцы?

Ел – это нельзя назвать едой и спал – это нельзя назвать сном. Я питался своим адреналином. Это основная пища защитников аэропорта.

Аэропорт состоит из конструкций, есть два терминала, абсолютно простреливаемых. Есть генераторы, которые питают батарейки для телефонов и для раций. Но там тьма внутри и днем и ночью. Ночью выключается все. Никакими фонариками, ничем нельзя пользоваться, потому что все простреливается и снайперы стреляют на третью затяжку. Удивительно, что все эти конструкции еще стоят, потому что они состоят в основном из дыр.

К старому терминалу вообще нельзя подъехать – там все простреливается. Поэтому бронетранспортеры подъезжают к новому терминалу. Но в старом терминале нет трехмерного окружения. Там есть сепаратисты на периметре, которые сидят в трехстах метрах.

Старый терминал простреливается со всех сторон, просто адский ад. А новый терминал страшен тем, что там есть трехмерное окружение. Сепаратисты сидят не только на периметре, но они также находятся в подвале и на 3-м этаже. То есть 1-й и 2-й этаж контролируется украинской армией, а в подвале и на 3-м этаже находятся сепаратисты. Время от времени они выскакивают и совершают всякие набеги. Те и другие минируют проходы, все их обходят, никто не знает, где находятся эти мины. В аэропорту я наблюдал массу абсолютно героических эпизодов.

Например?
Например, был такой эпизод, я его в свое статье назвал «давайте отправим танкиста домой». Был украинский танк, он сгорел. Из него выбежали 3 танкиста, они погибли, снайпер их убил. Двух танкистов подобрали [украинские солдаты] и отвезли домой, а третьего танкиста разорвала мина. Его не смогли подобрать, взлетное поле завалено хламом, ящиками от боеприпасов, снарядами и черт знает чем. Выходить туда смертельно опасно. И однажды, когда грузили транспорт, один из бойцов увидел кусок бедра этого танкиста и сказал командиру, что давайте отправим танкиста домой. Командир сказал, что да, это благородное решение, но ребята, чтобы отправить кусок мертвого человека домой, мы должны рисковать своими жизнями, кто на этой пойдет? И все подняли руки.
Это при вас случилось?
Да. Тогда два молодых парня, Миша и Славик, замечательные интеллигентные ребята, первыми побежали к этим разбитым окнам. Когда подъехал транспорт, они выбежали на взлетное поле и пока все грузили транспорт под обстрелом, они положили оружие, под обстрелом нашли ящик от патронов и положили в него кусок этого танкиста. Закрыли этот ящик, под обстрелом привязали его проволокой к броне бронетранспортера и только потом схватились за оружие. 30 секунд с лишним они абсолютно рисковали жизнью, чтобы отправить домой мертвого товарища, которого они даже не знали лично.
В аэропорту царит атмосфера военной романтики?
Они все воодушевлены тем, что делают. Они понимают, что бессмысленно защищать это здание. Им всем говорят, ребята, аэропорт – это не осажденная крепость, не потому что она не осажденная, а потому что это не крепость. Так что имейте это ввиду. Ничто здесь вас не спасет. Единственная защита для вас – это друг. Там такая атмосфера товарищества. Я такой вообще не видел ни на одной войне, нет офицерского хамства.
А вы на скольких войнах были?
25 командировок на войну. Это была 25-я.
А много в аэропорту людей?
Это военная тайна. Я не рассказываю того, чего не должен. Больше половины людей - офицеры. Нет никакой разницы между офицерами и рядовыми, каждый подставлял плечо и помогал друг другу и они все на «ты». В аэропорту 4 поколения людей. 40-летние, 30-летние, 20-летние, 18-летние ребята.
Чем эта война отличается от других?
Эта война отличается тем, что для нее не было никаких причин. Они все выдуманные. Они построены на лжи, распространяемым российским телевидением. Никакой причины не было, для того, чтобы люди убивали людей. Это театр абсурда. Сейчас это одна из самых эпических войн для меня.
Какие бытовые условия в аэропорту?
Какой там быт? Там берегут питьевую воду, она так же дорога как боеприпасы. А спрашиваю одного солдата, где вы здесь моетесь? Он мне отвечает, Сережа в аэропорту не моются, в аэропорту чешутся. Моются те, кто ленится чесаться. Вот такие бытовые условия. Страшные.
Вы говорили, что вас поразили глаза бойцов, чем?
Да поразили. Глаза светлые, горят огнем, умные, пронзительные. Глаза людей, которые находятся на войне и которые становятся там настоящими мужчинами.
Вы поедете снова на Восток Украины?
Как говорят, лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал. Для меня это [аэропорт] пока вершина, с которой я спускаюсь.
Как вы отнеслись к тому, что Эху Москвы Роскомнадзор вынесли предупреждение из-за публикации вашего разговора?
Да п..ц это полный.