Бывший президент ПФЛ Сергей Макаров дал первое интервью после скандальной отставки.
— В 2018 году вы стали всего лишь вторым президентом в истории ПФЛ, которого избрали на второй срок, — тогда вашу кандидатуру поддержали 35 клубов из 36. Прошло два года, и вот против вас выступили сразу 24 клуба, не дожидаясь выборов. Как вы потеряли поддержку большей части так резко?
— Началось все в этом сезоне, в сумасшедшем 2020 году — до того все было нормально. Во время карантина клубы, занимавшие первые три места в первой лиге, решили для себя — можно сэкономить, не продолжать дальше играть и спокойно повыситься в классе.
Дальше подключилась федерация. И в какой-то момент у них созрела мысль, что в этой неопределенности можно убрать и меня как президента. Вот так, за считанные месяцы им удалось сколотить большинство среди клубов.
Фактически это был сговор клубов и некоторых руководителей УАФ.
— Как именно это происходило?
— Для начала один из руководителей федерации подключился только в виде координации клубов первой лиги — чтобы собрать большинство и остановить соревнование. Со второй лигой и так было понятно все — большинство клубов понимало, что не вытягивает.
В тот момент, когда исполком УАФ во Львове рассматривал этот вопрос и обязал нас провести внеочередную конференцию, вмешались наши гранды. «Шахтер» и «Динамо» выступили с позицией: если первая лига не доиграет сезон по спортивному принципу, то они не допустят вообще обмен между лигами.
И тогда эти заговорщики дали заднюю. Испугались, что обмена не будет. Так было принято решение доигрывать.
— То есть, если бы не вмешательство грандов, конференция ПФЛ приняла бы решение досрочно закончить чемпионат и вывести «Рух», «Волынь» и «Минай» в УПЛ?
— Думаю, да. Большинство у них было.
Ну а ключевой момент, когда в федерации переключился тумблер валить меня, случился после того, как «Динамо» Киев помогло нам — перечислило финансовую помощь на проведение ПЦР-тестирования.
Кое-кто в федерации это воспринял как то, что Суркисы меня купили — я чужой, уже не в этом лагере. И с тех пор начали работать против меня лично. Собирать большинство, все эти подписи — тут уже федерация включилась по полной.
Вот так бывает. С одной стороны помощь «Динамо», а также Михаила Метревели и его друзей-агентов помогла нам рестартовать. С другой стороны для меня и для моей команды это событие стало началом конца.
— Почему вы, как человек, до того считавшийся частью команды руководства УАФ, резко стали настолько чужими в ней? Вы же даже ездили в составе делегации федерации в Лозанну по делу «Динамо» и «Мариуполя». Неужели одной этой ситуации с поддержкой Суркиса было достаточно, чтобы вы стали врагом?
— Думаю, да. Но для некоторых из них я и до этого считался ненадежным. Например, потому что продолжал дружить с Артемом Франковым. Мы с ним прошли тот период, когда были по разные стороны баррикад в деле «Динамо» и «Мариуполя». Я голосовал за, когда его и других руководителей ФФУ, ставших в том деле на сторону киевлян, исключали из исполкома. Но мы с ним объяснились и закрыли для себя эту тему, остались в дружеских отношениях.
Плюс этот случай с помощью «Динамо». Здесь не было двойного дна, не было подоплеки какой-то. Меня ни о чем не просили в «Динамо» — Игорь Суркис позвонил единственный раз, когда перечислялись деньги, и по-человечески похвалил, поддержал нас. Я поблагодарил его за помощь, на этом все.
Я не давал никаких расписок кровью, не покупался и не продавался. Мы просто хотели доиграть этот чемпионат с этой сумасшедшей интригой. С предложениями [помочь кому-то] к нам было бесполезно обращаться. Но некоторые руководители федерации оценили это по-другому.
— Кто это?
— Товарищи, которые все это координировали и проводили эту спецоперацию, так скажем. В первую очередь Костюченко.
— Если бы на месте «Руха», «Волыни» и «Миная» на момент остановки чемпионата были бы, к примеру, «Оболонь-Бровар», «Металлист-1925» и «Ингулец», этого бы не случилось?
— Вполне возможно, что ничего не было бы. Вряд ли эти клубы попытались бы что-то такое сделать. Не думаю, что кто-то из них пошел бы в УАФ просить о помощи. Но это уже из области фантастики, сложно моделировать. Случилось то, что случилось.
— Почему УАФ взялась помогать этим трем клубам? На публику Андрей Павелко ведь говорил не раз, как важно доиграть все чемпионаты.
— Не буду ничего утверждать. Слышал разные версии — от банальной «Клубы дали денег Костюченко» до каких-то политических вистов, нефинансового влияния. Свечку я не держал.
У меня есть комфортная уверенность, что Вадим Костюченко координировал этот процесс. Андрей Павелко — это отдельная история. Как сказал один мудрый человек, он был над схваткой. Все время публично и не публично декларировал нейтралитет. А тем временем работал Костюченко.
— Хотите сказать, что Павелко не имеет к этому отношения?
— Наверняка он знал об этом. Но у меня нет информации, что он лично в чем-то участвовал, предпринимал какие-то действия.
— Для вас стало неожиданностью, что «Волынь» все же не оказалась в УПЛ?
— Да. Глядя на то, как активно работает Костюченко, какие методы он использует, я бы не удивился, если бы УАФ включила сценарий, например, невыдачи аттестата «Ингульцу». Но здравый смысл и спортивный принцип восторжествовали. Насколько я знаю, в последний момент «Ингулец» устранил все замечания, и аттестат был выдан.
— В то же время доигрывание первой лиги сопровождали судейские скандалы в матчах борцов за УПЛ. Вы понимали, что ведется работа с арбитрами?
— Разговоры такие велись, но доказательств этому нет. Я привык оперировать фактами. Не могу озвучивать слухи.
После каждого тура нам начинали звонить клубы и говорить — убили, застрелили, тому-то дали столько денег. Знают всю правду, держали свечку, уверенно называют суммы. В таких случаях просили руководителей кубов подтвердить — будьте готовы сказать это публично, а не просто по телефону позвонить и пожаловаться. Напишите заявление, дайте свои подтверждения — такие-то звонки или сообщения, с таких-то номеров. Но на этом обычно все заканчивалось.
— После решения КДК о его пожизненной дисквалификации президент «Агробизнеса» Олег Собуцкий обвинил федерацию в работе с арбитрами в пользу «Руха», «Миная» и «Волыни». В том числе сказал, что Костюченко диктует Лучи, каких арбитров тот должен назначить. Для вас стали откровением его слова?
— Понимаю, что он был на эмоциях. Доказательств не привел, но хотя бы высказался публично. Здесь мне интересно, почему его слова не стал расследовать комитет по этике и честной игре. Ведь он обязан отслеживать всю подобного рода информацию и реагировать сам, даже без обращения к ним. У них есть все полномочия. Еще один риторический вопрос.
— КДК вас тоже наказал за фразу «убить можно тоньше». Это была инициатива комитета или по чьему-то обращению?
— Это было обращение «Руха», а потом «Прикарпатья». Вторым письмом они подстраховались, потому что странно «Руху» обращаться по поводу матча «Ингулец» — «Прикарпатье».
— Наиболее активно против вас с самого начала выступал «Рух». Еще на первом совете лиг, когда ситуация была попроще, вас активно критиковал гендиректор клуба Игорь Дедышин. Почему они?
— Во-первых, они обиделись на нас из-за ситуации с официальным мячом. Казалось бы, тоже проект, принятый большинством клубов, легитимно высшим органом управления ПФЛ. Не устроило.
Козловский это высказывал в своих интервью. И если внимательно вслушаться в его слова, то там проскакивало — мячи плохие, но если вы дадите нам не 30 мячей, а условно 200, то они сразу станут «гарними м’ячами». Такой вот бизнес-подход.
Козловский хотел, чтобы к нему относились по-особенному. «Рух» вел себя так весь последний сезон, занимал позицию «все равны, а мы другие, к нам нужно подходить по-другому». Естественно это шло вразрез с нашей политикой.
Когда в итоге большинство клубов приняло решение внедрить эти мячи, все остальные подчинились. Даже, например, «Черноморец», который перешел из Премьер-лиги и вообще не был в курсе этой ситуации, не видел эти мячи. На конференции они воздержались, и их можно было понять. Но они взяли эти мячи и отыграли ими сезон. И только «Рух» потребовал особого отношения.
Мы искали какие-то варианты, даже общались на эту тему с партнерами из Select. Но они подтвердили, что условия для всех одни. И вот тогда начался длительный конфликт. «Рух» демонстративно не выполнял регламент на каждом домашнем матче. Потом не исполнял решения КДК УАФ, который присуждал штрафные санкции.
— Ирония в том, что несколько лет назад вы выступили в поддержку Козловского, когда ему запрещали посещать матчи.
— Григорий Петрович очень любит футбол, он очень эмоциональный. И у него есть подчиненные, топ-менеджеры, как он их сам называет. Они его настраивают, накручивают, в том числе против нас.
— Вы имеете в виду Дедышина?
— Конечно. Он тоже сделал много, чтобы вбить клин между нами, а не сгладить ситуацию.
— Зачем ему это?
— Не знаю. Наверное, он свой авторитет повышал таким образом. Или у него характер такой — если вспомните, скандалы сопровождают всю его карьеру в футболе. Плюс у него ярко выражена эта точка зрения — для своего клуба сделать что-то не так, как для остальных, в том числе в обход регламента.
Помню общение с ним, когда он был еще в «Вересе». Когда он просил нас разрешить их фанатам использовать файеры на стадионе. Ссылался на то, что они провели опрос среди болельщиков — большинство выступает за. То есть всем запрещено, а нам разрешите.
— И из-за этого «Рух» пытался как-то отомстить вам?
— Да. Они не искали конструктив, объединения. Скорее, наоборот, пытались нас поймать на ошибках. Посеяли это недоверие и разъединение, а потом обвинили в этом нас.
— Звучала информация в СМИ, что это «Рух» начал обзванивать другие клубы, настраивая против вас. Вам что-то известно об этом?
— Да. Но понимаете, не может «Рух» выйти на мэра, к примеру, Херсона или Запорожья. Козловский, конечно, известная персона, но не настолько знаком со всей Украиной, чтобы влиять на мэров других городов, включая юго-восток страны, настраивать их, чтобы они своим подшефным коммунальным клубам спустили определенное указание. Конечно же, без федерации здесь не обошлось.
Да, есть у нас полученная из клубов информация — выходили представители федерации на мэров, на руководителей областных федераций футбола. Выходили с просьбами повлиять на клубы и сформировать определенную точку зрения.
Причем все делалось очень технично, на высшем уровне. Потому что представителей клубов не просто просили приехать на последний совет лиг 5 августа, а чтобы приехал один из руководителей клуба — раз. Два — чтобы выступил с определенной точкой зрения. И три — чтобы, естественно, правильно проголосовал.
В результате самые смелые и самостоятельные из клубов либо не приехали, либо их представители просидели молча. И ни один клуб на этом совете лиг 5 августа не выступил в нашу поддержку. Вот что стало последней каплей, после которой я закрыл заседание, вернулся в офис и написал заявление об отставке.
— Касательно последнего для вас совета лиг удивляет то, что уже тогда там был нынешний и.о. президента ПФЛ Каденко, который раньше в этой истории не фигурировал.
— Он-то фигурировал и раньше, но не публично. Мы знали, что его кандидатура рассматривается. Опять же, вы понимаете, что готовил его не «Рух». Когда он появился до начала заседания, тоже стало понятно, что эта многоходовочка срежиссирована.
— Но почему это случилось именно на совете лиг, на котором по уставу ПФЛ нельзя голосовать за недоверие президенту — только на конференции?
— На заседании я клубам об этом говорил. Зачем это делать, если до конференции чуть больше двух недель? Там все обсудим, услышите мой отчет, дадите мне оценку, укажите мне на мои ошибки — а вдруг окажется, что не было таких критических просчетов. Но нет, уже был такой настрой, что надо сегодня.
— Судя по высказываниям представителей клубов после заседания, они восприняли вашу позицию как намерение держаться за должность до последнего.
— Если бы я держался за кресло, то сейчас бы оспорил вот это решение о моем отстранении. Оно принято не по уставу. То есть, если бы я сильно хотел, ходил бы сейчас по судам. Но я увидел отношение к нам, что после такого тяжелейшего сезона ни один клуб публично не высказался в нашу поддержку. Мне этого хватило — без доверия кубов я не собирался работать дальше.
— До этого у вас были союзники среди клубов? Вы же посещали домашний матч «Ингульца», сидели рядом з Александром Поворознюком. Казалось, он ваш соратник в этой ситуации.
— Даже эту простую рабочую поездку перекрутили мои доброжелатели. Мол, я поехал в Петрово — значит, продался. Дедышин начал распускать слухи, что я уже три года на зарплате у Поворознюка. Когда услышал это, только посмеялся. Сразу возникает вопрос, почему же тогда «Ингулец» целых три года торчал в первой лиге? Нравилось нам зарплату платить? Чего же мы их не вытащили в УПЛ раньше?
В январе я приезжал в Винники — я продался Козловскому? На матч «Ингулец» — «Рух» в Петрово приезжал Костюченко — он начал получать зарплату у Поворознюка? Но вопрос даже не в том. Много клубов оставались на нашей стороне, но жаловались мне, что на них давят. Предупреждали меня, что лично ко мне у них претензий нет, но им сказали так сделать, нагнули.
И в таком случае даже те клубы, которые сохраняли какую-то самостоятельную позицию, оказывались в меньшинстве.
— Какие это клубы?
— Например, тот же «Ингулец», если мы о нем уже заговорили. «Металлист 1925» не приехал — думаю, они тоже не голосовали бы. «Балканы» не приехали — звонили нам, что не собираются принимать участие в этом цирке. Не приехало «Прикарпатье» — тоже по-своему мужественный поступок.
— В то же время были клубы, которые изначально критиковали ваши действия в этой ситуации — без давления извне. В первую очередь это «Горняк-Спорт» и их президент Петр Каплун. Сколько таких было с самостоятельной позицией против вас?
— У нескольких клубов была своя позиция, непохожая на других. Если брать «Горняк-Спорт» и «Николаев» — эти два клуба выступали за то, чтобы не продолжать чемпионат, а аннулировать результаты, вычеркнуть сезон и начать следующий с чистого листа, без обменов между лигами. Мы с уважением относились ко всем позициям, в том числе к этой.
У них было недовольство некоторыми нашими действиями — тем, что в карантин, в это тяжелое время, мы пытаемся что-то возобновить. И этим воспользовались авторы сговора и привлекли их на свою сторону.
Хотя «Николаев» остался при своей точке зрения. В частности они выступали за то, чтобы дать возможность нашей команде доработать до конца сезона, а потом говорить о выборах.
— Почему вся эта история с доигрыванием/недоигрыванием не закончилась еще на первом совете лиг, когда приняли решение не продолжать первую лигу в классическом формате?
— Потому что мы хотели все-таки доиграть, искали варианты. Несмотря на тот шок, который случился после первого совета лиг, мы верили в то, что первая лига может доиграть.
— Но почему? Большинство клубов проголосовало так, есть решение, надо уже двигаться в этом направлении.
— Да, но мы понимали, что нужно попытаться как-то все-таки определить победителя. Так как никаких стройных теорий о том, что делать в такой ситуации, в Украине не было, мы обратились к методическим указаниям УЕФА. Там было расписано: идеальный вариант — доиграть по регламенту; если не получается, то доигрывать в каких-то укороченных форматах. И если уже и это не получается, только тогда принимать решение по текущей таблице.
Поэтому мы пошли по пути изобретения каких-то укороченных вариантов — только игр с участием тех, кто претендует на повышение или понижение в классе. Но после того, как мы разослали опросник, получили восемь писем от клубов первой лиги, в том числе от «Руха». В этих письмах — замечу, написанных не под диктовку или копирку — клубы заявили о готовности доигрывать в полном объеме, по регламенту. Они просили или на исполкоме отменить решение первого совета лиг, или провести второй. Они просили о том, что мы и делали дальше.
После я переговорил с Андреем Павелко. Мы сошлись во мнении, что ПФЛ заварила эту кашу, ПФЛ должна постараться ее расхлебать — не доводить до исполкома УАФ, исправить свою ошибку.
Да, решение первого совета лиг было легитимным, но никогда не поздно принять более оптимальное, адекватное ситуации решение.
— Еще после первого совета лиг звучали претензии от клубов, что руководство ПФЛ не подготовило для них варианты выхода из карантина — что будет, если не продолжать чемпионат, а если продолжать, то в каком формате.
— В тот момент варианты укороченных доигровок уже были. Они обсуждались с клубами, но на момент первого совета лиг было только два решения — играем по регламенту или нет.
Когда решили, что нет, мы взяли паузу. Решили подготовить вот эти все варианты и разослать клубам для голосования.
— Просто это решение взять паузу в итоге не поняли ни клубы, которые были за доигровку, ни те, кто был против нее. Может быть стоило еще на первом совете лиг проголосовать сразу за формат продолжения чемпионата?
— Это очень важные вещи — доигрывание чемпионата, смена формата и регламента. И выносить это с кондачка на обсуждение тоже неправильно. В идеальном случае нужно было нам тогда заранее наработать эти все варианты и разослать их по клубам — чтобы они успели проанализировать и прислать на совет лиг представителей с четким мнением.
Но в таком случае с нашей стороны это бы выглядело как намек — мы не хотим доигрывать по регламенту, а хотим сразу же отбросить половину клубов и доигрывать в укороченных форматах. Мы этого тоже не хотели.
Да, в какой-то степени нас в итоге не поняли некоторые клубы. Что ж, такая была логика.
— Клубы также жаловались, что была плохая коммуникация с руководством ПФЛ в этот период.
— Это неправда. Естественно коммуникация была, весь карантин мы были на связи круглосуточно, собирали клубы по видеосвязи еще до первого совета лиг. Обмен информацией и мнениями шел постоянно. Это сейчас, когда понадобилось придумать хоть какую-то причину отставки, клубы начали рассказывать, что не было коммуникации. Считаю, она была, в обычном режиме продолжалась, несмотря на карантин.
Но я вам скажу больше, как проходило это общение. Сначала звонит представитель клуба высказать свои претензии и задает вопросы, что мы должны делать. А я в ответ спрашиваю: «Что вы предлагаете?». В ответ слышу: «Это ваше дело, вас назначили. Вы — руководитель, вот вы и придумывайте, что дальше делать». То есть, критикуя нас, взамен клубы не предлагали практически ничего.
И мы брали ответственность на себя, старались выруливать из этой ситуации, как могли.
— В итоге в лагере ваших противником оказались клубы, которые разделяли ваше желание продолжить чемпионат — «Агробизнес», «Оболонь». Их же также как-то переманили на сторону против вас. Почему и как?
— У каждого клуба свои резоны. Даже не просто клуба, а иногда у каждого конкретного представителя клуба. Могли быть старые или новые обиды на нас, счеты, накопленные к нам за эти годы.
Поэтому, когда ситуация стала таким образом развиваться, когда УАФ, благодаря давлению на клубы, сколотила большинство, то туда примкнули даже те, от которых мы сами не ожидали.
— Анализируя сейчас эту ситуацию, была ли возможность у вас и вашей команды выйти из нее без потерь?
— Пройдет еще время, исчезнет эта шелуха вокруг и станет ясно — не было с нашей стороны никаких нарушений или настолько криминальных преступлений, за которые нас можно смещать.
Поэтому мы может быть и относились к этому не совсем серьезно. До конца не верили, что нас можно вот так вот без суда и следствия расстрелять. И Бог судья тем, кто это сделал.
— То есть, оказавшись вновь в этой ситуации, вы бы приняли те же решения? Считаете, все сделали правильно?
— В целом — да. Другое дело — наверное, можно было бы первый совет лиг провести чуть позже. С одной стороны на нас давили наши клубы — мол, давайте пораньше определимся. С другой стороны, наверное, стоило потянуть еще. Ведь вскоре стала меняться ситуация — смягчили карантин, начала играть УПЛ, все увидели, что футбол играть можно.
То есть, изменить можно было бы сроки проведения первого совета лиг. Но в своих поступках я не вижу ошибок. Мы шли к своей цели, старались выполнить нашу функцию, для которой меня избрали — организация соревнований. Мы хотели возобновить хотя бы первою лигу.
— Почему именно на конференции на «Олимпийском», где присутствовал Павелко, все удалось расставить по своим местам?
— На мой взгляд, больше всего повлияла позиция «Шахтера» и «Динамо». То есть когда стало известно о такой позиции лидеров Премьер-лиги, точка зрения некоторых клубов первой лиги изменилась. И мы получили большинство за рестарт.
— О большинстве мы знаем. Но мы не знаем, что происходило перед голосованием. Почему журналистов не пустили на конференцию?
— Не забываем о карантине. В тот день опять были заявления об ужесточении карантина, нехорошая статистика. А НСК «Олимпийский» — это госструктура. Они нас предупредили, что присутствовать может до 50 человек.
— То есть это никак не связано с тем, что там был Павелко и что ожидался разговор без галстуков?
— Нет. Сначала мы планировали, что журналисты будут. Но потом нас руководство НСК попросило ограничить количество людей. Тогда стал вопрос о допуске журналистов. Было решено провести брифинг после мероприятия, а в чашу стадиона журналистов не пускать.
— Федерация к этому решению не имела отношения?
— Давайте пропустим этот вопрос. Это было наше решение.
— На конференции была дискуссия или все клубы приехали готовыми голосовать за продолжение чемпионата?
— Представители клубов, конечно, приехали со сформированной позицией. Но дискуссия была, кто хотел — высказал свою точку зрения.
— Какая роль Павелко была в этой дискуссии?
— Он выступил в роли арбитра. Пригасил страсти, в том числе своим авторитетом. И еще раз высказался недвусмысленно, что он поддерживает продолжение соревнований.
— Вы понимаете, почему именно Каденко стал вашим преемником?
— Потому что он железный и стабильный человек команды федерации. На сто процентов лояльный, очень давно работает в УАФ. Руководство в нем уверено.
— Вы таким не были?
— Если так взялись за меня, значит, не настолько доверяли.
— Как же вы так долго оставались в команде нынешнего руководства федерации?
— Хороший вопрос. Если оглядываться назад, ПФЛ же не была раньше настолько на слуху. Возможно, на нас не обращали внимания. Ведь за мной не стоят какие-то олигархи или большие клубы. Я ничей, просто человек, любящий футбол, который верит, что что-то можно изменить. И к себе в команду позвал таких же.
Мы просто работали. Наши взгляды совпадали со взглядами федерации. Я не обращал внимания на политические моменты, старался минимально в них вмешиваться. Дистанцировался от коррупционных скандалов и расследований. Занимался любимым делом — в ПФЛ было чем заняться.
Вот так и шли мы в одной команде с федерацией. Пока, на свою голову, не развили и подняли ПФЛ до такого уровня, когда нами заинтересовались и в какой-то степени захотели взять под более плотный контроль.
— Насколько вы довольны своей работой в ПФЛ за эти шесть лет?
— В целом доволен. Безусловно, было много хорошего, ПФЛ очень сильно изменилась за эти годы. С чемпионата второй лиги, в которой в сезоне-14/15 было 10 команд и всерьез обсуждался вопрос слияния с первой лигой, мы развились до того, что сейчас вторая лига — не просто самостоятельный чемпионат, но еще на сто процентов покрытый интернет-трансляциями.
Первая лига имеет свое лицо, интересна для телевидения. Сейчас, после принятия закона об игорном бизнесе, возможно, придут спонсоры из букмекеров. Турниры ПФЛ готовы к качественному рывку.
Хорошего было много. Жаль, концовка смазанной получилась. Что ж, пришла пора перевернуть эту страницу.
— Назовите три своих главных достижения на посту президента ПФЛ.
— Во-первых, мы создали равные условия для всех. Это привело к повышению конкуренции.
— А до вас не было равных условий?
— Ну скажем так... До этого все равно были группировки. Раньше была Центральна Рада — орган управления, в котором были представлены не все клубы. В любом случае некоторые были «равнее» в вопросах управления.
Мы изменили это. Сделали, что каждый клуб имеет равное представительство — один голос во всех органах управления. Изменили устав, ко всем относились одинаково, старались всем помочь в рамках регламента. В том числе и поэтому стало больше претендентов на повышение в классе, во вторую лигу стабильно заходило много новичков.
Второе — у соревнований появилось лицо. Раньше об этом никто не задумывался. Я помню времена, когда играли еще без фамилий на футболках. После того как стали появляться еще при моих предшественниках интернет-трансляции, мы задумались о том, что лиге нужно свое лицо. Потому что в трансляции показывают непонятно какой турнир — не было ни шевронов на футболках, ни баннеров, титров, опознавательных знаков. Что это за соревнования? Чем они отличаются от аматоров?
Поэтому мы разработали сначала стратегию, куда и как двигаться. А плодом этой стратегии стало понимание, что нужен продукт со своим лицом, трофеем, лого. Мы разработали это все, внедрили. Не все успели, к сожалению. Но не в последнюю очередь поэтому турниром заинтересовалось телевидение. Матчи доигровки первой лиги транслировали четыре разных телеканала.
Ну и третье — это наши проекты: проект единого мяча, проект онлайн-магазина ПФЛ, социальные проекты. То, что не просто приносило клубам маленькую, но финансовую помощь, но также придавало соревнованиям индивидуальность, отличало нас от наших коллег из ААФУ и УПЛ. Было шагами по развитию и коммерциализации соревнований, к чему мы стремились, несмотря на сложное время.
Верю, что это тот единственно правильный путь, по которому дальше должна развиваться ПФЛ.
— Судя по тому, как ваша история в ПФЛ закончилась, все эти достижения не убедили клубы в вашей полезности, когда стал вопрос о вашей отставке.
— Наверное, да. Судя потому как они проголосовали — для них форс-мажоры этого года перевесили все остальные плюсы. Хотя до того они в большинстве своем поддерживали наши проекты.
— Вы можете в цифрах назвать, насколько успешными были эти проекты?
— Если взять контракт с Select, то они выполняли его, давая клубам свои мячи. Нам оставляли реплики для маркетинговых целей.
Если оценить весь контракт в розничных ценах — это примерно 10-12 млн грн. за три года. Естественно, если поделить на всех, это будет немного, но в целом для лиги это большая сума.
— Что еще приносило деньги?
— Интернет-магазин приносил, но небольшие деньги, чисто символические. Хотя потенциал для развития у этого проекта есть. Плюс экономия на аренде офиса, арбитраже.
— Какой вы видите свою карьеру в будущем?
— Сейчас я стою на большом перекрестке. Конкретных вариантов пока нет. Конечно, хотелось бы не растерять накопленные за эти годы знания в футболе. Интересно было бы еще поработать в футбольных проектах. Но я готов к любым поворотам судьбы.
— Допустим, завтра вам предлагает работу «Ингулец» Поворознюка, с которым у вас хорошие отношения. Согласитесь?
— Буду думать, не исключаю ничего. Все зависит, конечно, от деталей. Насколько это предложение будет интересным и насколько позволит реализовать себя.
— А какие у вас отношения сейчас, после вашей отставки, с УАФ и ее президентом Андреем Павелко?
— В их команду я, естественно, не пойду — не смогу работать с Костюченко. Не хочу даже общаться с ним.
А отношения с Андреем Павелко остались ровными. С ним было легко работать. Мы практически ровесники, все эти годы с полуслова понимали друг друга. Но есть нюансы командной работы и внутрикомандных отношений. После того, что случилось, с этой командой мне не по пути.
Микола Решнюк
У кого рука поднимется,- пусть кинет камень в Сркиса!
У кого рука поднимется,- пусть кинет камень в Сркиса!