Александр Сопко: «В «Динамо» даже в дубль очень трудно было пробиться»

Бывший футболист донецкого «Шахтера» Александр Сопко вспомнил динамовскую страницу своей биографии.

— Как в то время при отсутствии контрактной системы клубы оформляли отношения с футболистами ?

— Футболисты писали заявление — и на этом все. А команды уже самостоятельно договаривались между собой. Если клуб не желал отпускать игрока, и он сам не хотел переходить в другой коллектив, то, конечно, этот переход не происходил. Главное, чтобы игрок не написал сразу заявление в два клуба.

— Какие условия вам предложили в «Динамо»?

— В Киев я приехал в день, когда сборная СССР играла со Швейцарией в квалификации на Евро-76 (12 ноября 1975 года — авт.). В первой половине дня Лобановский и Базилевич должны были приехать на стадион «Динамо» по каким-то делам. Мне сказали, чтобы я ждал их там. Помню, сижу в комнате, они заходят — для меня тогда эти люди были как инопланетяне. Поздоровался с одним со вторым.

Лобановский подошел первым, пожал мне руку и посмотрел в глаза, будто рентгеном сканировал меня. Базилевич немного улыбался. Меня покрыл пот, я весь дрожал. Они начали расспрашивать меня: где учусь, чем увлекаюсь, на каких позициях играл. Сказали, что меня порекомендовали как талантливого и способного парня. Но я должен был понимать, что талант — это одно, а чтобы пробиться в состав такой команды, как «Динамо», нужно много поработать. Спросили, готов ли я к этому. Я ответил: «Конечно». А в завершение нашей беседы Лобановский спросил: «Какие у тебя пожелания? Что ты хочешь?»

— И что вы на это сказали ?

— Сказал, что личных желаний у меня нет. Хочу только работать и доказывать свою профессиональную пригодность в команде, чем получил одобрение обоих. Базилевич сразу улыбнулся и сказал: «Юноша правильно думает и верно расставляет приоритеты». Единственное что я тогда попросил, чтобы мне сделали перевод из института, в который я недавно поступил в Кривом Роге. Напоследок мне сказали, что в «Динамо» я буду получать ставку 160 рублей и буду жить в общежитии на Нивках. Мне дали билет на матч сборной, и я пошел на Республиканский стадион. Сборная СССР в Киеве выиграла у швейцарцев 4:1. После матча я, счастливый, поехал вечерним поездом в Кривой Рог.

— «Кривбасс» вас легко в столицу отпустил?

— Когда я вернулся домой, команды на было в городе — находилась на турнире. Первый, с кем я поговорил, был мой детский тренер Валентин Николаевич Новиков. Он пожурил меня за такое решение, сказал, что мне еще рано идти в «Динамо», нужно было еще поиграть в Кривбассе, набраться опыта, обрасти мышцами. А в «Динамо» даже в дубль очень трудно пробиться.

Когда «Кривбасс» вернулся, шло награждение команды за первое место в украинской зоне второй лиги. Все футболисты сидели на сцене, а представители профсоюза вызывали каждого и вручали золотые медали и конверты с премией. Меня в этом списке не было, медали мне так и не дали, хотя я провел за Кривбасс 9 игр и забил один гол. Было обидно. Понял, что в команде уже знают, что я написал заявление в «Динамо».

После награждения я зашел к Гулевскому. Сказал, что хочу с ним поговорить. А он мне отвечает: «Да что с тобой говорить, когда ты уже отрезанный кусок? Премии сегодня получали только те, кто у нас в команде». Я все понял, даже с банкета сбежал. Сказал себе: «Все, больше в «Кривбасс» я не вернусь».

— Вы в «Динамо» провели пять лет.

— Да. Вроде и много, но время пролетело очень быстро. Особенно в первые два года события менялись стремительно, как в калейдоскопе. Я играл за дубль и параллельно за юношескую команду «Динамо». Мы вышли в финал всесоюзных соревнований и заняли там второе место. С «Динамо» попал в юношескую сборную СССР, которая готовилась к чемпионату мира. Каждый для пребывания в динамовском клубе я открывал для себя что-то новое. Я находился рядом с футбольными звездами, которые еще недавно были моими кумирами.

— Вместе с дублерами «Динамо» вы становились чемпионами?

— Трижды: в осеннем чемпионате 1976 года, а также в 1977 и 1980 годах. В середине 70-х годов «Динамо» играло фактически на три фронта, поэтому привлекало в первую команду много новичков. Вместе со мной пришли Александр Бережной, Владимир Бессонов, Александр Хапсалис, чуть позже Иван Шарий.

Еще одна причина появления свежей крови в «Динамо» — то, что после летнего скандала 1976 года Лобановский начал перестраивать состав, избавляясь от тех, кто стал инициатором того конфликта и в ком он не был уверен. Он несколько смягчил тренировочный процесс, отойдя от программы, по которой команда готовились к Олимпиаде и чемпионату Европы. Начал вводить в состав молодых игроков — Бережного, Бессонова, Лозинского, Балтачу, Слободяна, Хапсалиса.

В 1977 году «Динамо» уверенно выиграло чемпионат, но той команды топового европейского уровня, которая еще два года назад выигрывала Кубок кубков, в Киеве уже не было.

— Когда Лобановский начал подводить вас к основному составу ?

— В 1977 году он уже привлекал меня к тренировкам основного состава. Я играл за команду в некоторых товарищеских встречах, однако еще не попадал в основную обойму команды. Центр обороны «Динамо» был достаточно крепким и стабильным: Фоменко, Решко. При необходимости Лобановский мог перевести туда Конькова. Затем туда начали подтягивали Балтачу. Была в команде еще и старая гвардия — Бойко, Кочубинский, Сергей Кузнецов. Поэтому пробиться туда было очень сложно.

В 1978 году я уже постоянно тренировался с основным составом, но продолжал играть за дубль, которым руководил Анатолий Кириллович Пузач, и был капитаном команды. Меня пробовали то слева, то справа, то в центре защиты. Наконец нашли постоянную позицию на месте опорного полузащитника. Пузач сказал: «Не переживай, набирайся опыта здесь, в следующем году тебя будут пробовать, в основном составе «Динамо».

— Кто в дубле «Динамо» произвел на вас наибольшее впечатление. Кто выделялся среди всех?

— Прежде всего, Бессонов. В юном возрасте редко встречаются такие качества, которые были у него. Владимир вырезался взрывной скоростью, широким шагом. Не боялся идти в дриблинг и великолепно контролировал мяч. Он был гибким, ловко работал корпусом: показал движение вправо, потом влево, делал финт с замахом на удар — и внезапный рывок вперед. Защитникам было крайне трудно его остановить. Бессонов был бесстрашным и не имел достаточного опыта, поэтому очень часто получал по ногам, что приводило к травмам.

Сашу Бережного Лобановский сразу начал ставить в основной состав, что для нас было удивительно, ведь в техническом плане он ничем не отличался среди других новичков, даже уступал многим. Брал он невероятной самоотдачей, и Валерий Васильевич это ценил. Говорил нам: «Берите с Бережного пример — он всю игру стелется в подкатах» Для Бережного Лобановский постоянно искал место на поле. Сначала он играл в защите, потом его перевели в полузащиту, где он персонально занимался наиболее опасными игроками команд соперников.

— Привлекали ли вас к персональной опеке ?

— Когда Лобановский начал подпускать меня к основному составу, помню, в кубковой игре с Карпатами он поставил меня играть персонально против Броварского с задачей нейтрализовать его. Сказал: «Если Броварской не будет играть, то и вся их команда не сыграет». Мне не очень нравилась такая роль, и я пытался как-то расширить свои действия на поле, за что получал замечания от Лобановского. Как-то после игры он сказал мне: «Я тебе дал задание, где играть, а ты куда-то бежишь, открываешься, делаешь не то, что нужно».

— В какой момент вы были ближе всего к главной команде ?

— В 1979 году на сборах я прошел всю программу подготовки в главной команде. Работал, не жалея сил, не позволяя себе бездельничать. Несколько игроков «Динамо» поехали в расположение сборной СССР, и я чувствовал, что у меня появился шанс, который надо использовать. Даже когда на последнем сборе у меня начала болеть спина, я не пропускал ни одного занятия. И у меня появился шанс проявить себя. В марте мы в Леселидзе проводили игры в зоне на Кубок. Большинство я сыграл в основном составе (с Зенитом 4:0, Динамо Минск 0:0, Нистру 1:0 — авт.).

— На каком месте вы играли ?

— Правого защитника.

Далее начинался чемпионат. 24 марта едем на первую игру в Ростов. Утром на зарядке, когда мы начали бегать, у меня внезапно отнялась левая нога. Я не могу даже ускориться. Днем у нас установка. Лобановский вызывает игроков по линиям, спрашивает, кто готов к игре, а кто нет. Все обычно отвечают, что готовы. И тут я говорю Лобановскому: «Валерий Васильевич, у меня проблемы с ногой, я не могу играть».

— Что Валерий Васильевич на это сказал ?

— Посмотрел на меня удивленно, а потом спросил: «Ты что, испугался?» Я ответил: «Да нет, просто решил заранее вас предупредить, чтобы не подвести команду». Игру в Ростове я, конечно, пропустил. Долго не могли найти причину и установить точный диагноз.

Почти полгода я лечился. Летом попал к врачу, который занимался иглоукалыванием. В течение месяца мне делали эти процедуры. После них мне стало легче. Где-то в конце августа я начал тренироваться, а в сентябре начал играть за дубль. О главной команде уже не думал. Когда сезон закончился, я даже хотел уйти из «Динамо».

— Куда ?

— Уже люди из Одессы вились вокруг меня. Я даже написал заявление в «Черноморец». Во время отпуска поехал в санаторий в Пущу-Водицу. Там отдыхал и Лобановский. Как-то после ужина мы с ним случайно встретились. Валерий Васильевич пригласил меня к себе в номер пообщаться. Я зашел к нему, и мы разговаривали около часа. Его интересовало, как живет и чем увлекается молодежь «Динамо». А мы только-только получили квартиры в Киеве.

Конечно, обсудили мои дела: сезон, который я начинал игроком основного состава, травму, которая выбила меня из колеи. Я сразу сказал ему, что намерен уйти из команды, потому что все мои сверстники уже играют в основных составах, а я сижу в дубле. Услышав это, Лобановский начал меня убеждать, что никто не на мне ставит крест и я остаюсь боевой единицей в команде. Он посоветовал мне не делать поспешных выводов и не уходить никуда.

Тут мне стало стыдно, что я уже заявление в «Черноморец» написал. Но я ему об этом не сказал, а попытался перехитрить. Сказал: «Давайте я уйду, и если заиграю в другой команде, то вернусь в «Динамо». Но если Лобановский что-то решил, то заставить его изменить мнение было невозможно.

— А что было дальше ?

— Я поехал в Одессу. «Черноморец» принял Никита Павлович Симонян, а помогал ему Евгений Викторович Прокопенко, который особенно хотел видеть меня в команде. В Одессе мне уже и показали квартиру и пообещали машину. Два месяца я провел там.

Потом представители клуба поехали заявлять команду на сезон. Приезжают и говорят, что меня не заявили, Динамо не дает добро на переход. Симонян вызывает меня и прямо говорит: «Александр, я только приехал в Украину. У меня хорошие отношения с Валерием Васильевичем, и я не хочу с ним ссориться. Езжай в Киев, договаривайся, если тебя отпустят, то мы с удовольствием ждем тебя в Одессе».

— Вы пошли к Лобановскому с просьбой отпустить вас ?

— Когда ехал в Киев, я подготовил жалобную речь для Лобановского. Приехал на стадион «Динамо», захожу к нему в кабинет. Он посмотрел на меня, сверкнул глазами и спросил: «А где твоя форма?» Тем самым сбил меня с толку. Я же готовил речь для него, а он мне про форму… А Лобановский говорит: «Немедленно иди получай форму, и в автобус, чтобы мы тебя не ждали». Автобус должен был везти футболистов в Конча-Заспу.

Я понял, что никаких разговоров у меня с Лобановским не получится. Подошел ко мне врач «Динамо» Виктор Иванович Берковский, улыбнулся и говорит: «Попасть к нам легко, а уйти от нас очень сложно. Если «папа» не захочет, то никого не отпустит». Поэтому поехал я с «Динамо» на сборы в Ужгород. Там мы проводили игры зонального турнира на Кубок СССР.

Меня Лобановский начал подпускать в основной состав. Я выходил на замены с «Карпатами», «Кайратом» московским «Динамо». Первые две игры чемпионата мы проводили там же, в Ужгороде, потому что в Киеве не было готового поля. В одном из матчей Лобановский выпустил меня на замену на несколько минут.

— Какую зарплату вам платили в «Динамо»?

— Самая высокая ставка тогда была 250 или 260 рублей. Я получал ее как игрок основного состава.

— В дубле «Динамо» были премиальные за победы?

— Нет. В конце года выдавали премию, размер которой зависел от результата, которого достигла команда. Кроме того, были премии от спортивного общества, от Министерства внутренних дел, от Спорткомитета Украины, а также отпускные. Поэтому в итоге набегала довольно приличная сумма.

— Сколько в итоге набегало ?

— 700-800 рублей. Кто имел милицейские погоны, тот получал дополнительно за звание.

— Получали ли вы еще какие-то дополнительные выплаты ?

— У нас были еще товарищеские матчи, на которые «Динамо» приглашали, когда какие-то праздники или торжества проходили в провинциальных городах. Там нам платили неофициально по 200-300 рублей за игру.

— За пять лет в «Динамо» вам машину дали?

— После разговора с Лобановским, который состоялся в Пуще-Водице, он мне пообещал машину. Даже документы на нее оформили. Надо было ехать на ВАЗ, чтобы получить ее. Но когда я туда приехал, то оказалось, что эту машину уже переоформили на администратора команды. Почему так получилось — не знаю. Лобановский дружил с администратором «Динамо» Григорием Иосифовичем Спектором. Возможно, он убедил его дать машину себе, а не молодому игроку, который еще не имел постоянного места в основе.

Но мне совсем не было жаль, на тот момент машина не была для меня самоцелью. У меня были совсем другие приоритеты. Прежде всего я хотел играть за «Динамо». За пять лет я имел возможность поиграть рядом с футболистами звездами, которые для меня были кумирами. Это было огромное счастье для меня. За это я бы отдал и десять машин.

— Говорят, что Лобановский никогда не нарушал своих обещаний.

— Обычно в конце сезона он садился с тобой и начинал разговор. Сначала речь шла о твоей игре: он высказывал свои пожелания относительно того, что нужно изменить и над чем стоит поработать. А уже потом спрашивал, что тебе нужно. Кто-то говорил, что ему нужна квартира, кто-то — машина, а кто-то — помощь родственникам. Лобановский все это записывал, а потом шел к руководству и не боялся задавать вопросы относительно потребностей футболистов. После этого он следил за тем, чтобы эти вопросы решались.

Когда у меня закончилась срочная служба в «Динамо», то встал вопрос о жилье. На одной из таких бесед я сказал об этом Валерию Васильевичу, и он быстро решил этот вопрос. Когда мы вернулись из отпуска, он вручил мне справку и сказал, чтобы я сходил в исполком, где мне дадут документы на квартиру.

— Согласно статистике, матч с московским ЦСКА стал для вас единственным в чемпионате за «Динамо».

— Это ошибка. Я выходил на поле не в матче с ЦСКА, а в матче с «Зенитом». Я это хорошо помню, потому что после той игры нам надо было ехать в Москву на два матча с «Динамо» и «Торпедо». Мне сказали: «Езжай с дублем, сыграешь за резервистов один тайм и останешься под основу».

Играли мы в манеже ЦСКА на искусственном поле. Это просто бетон, покрытый ковром. Бегаю я, и в один момент у меня начинаются все симптомы старой травмы. Еле-еле я доиграл первый тайм, подошел к Пузачу, рассказал ему о проблемах, которые возникли у меня. Когда приехала основа, мы с Пузачем пошли к Лобановскому, и Кириллович стал говорить ему, что у меня опять проблемы с ногой.

— И какой была реакция Лобановского ?

— Я навсегда запомнил взгляд Валерия Васильевича. Мне показалось, что в тот момент он ненавидел меня. Так же, как и я ненавидел сам себя. Снова я два месяца лечился. Тренироваться и играть за дубль начал лишь в конце мая. Но понял, что мой поезд в «Динамо» ушел. Появились новые люди: прежде всего Сергей Журавлев, а Сергей Балтача уже был полноправным игроком основы. То есть обойма уже была заполнена.

— У вас опустились руки ?

— Не то, что опустились, но я начал в игре вести себя недисциплинированно. За полгода получил 5-6 желтых карточек. А тогда даже две карточки считались очень много. Тренировался с основой, видел, что Лобановский кому-то делает замечания, от кого-то что-то требует, а на меня вообще не обращает внимание. Ну, играешь и играй, доигрывай свое в дубле.

— Когда возник вариант с «Шахтером»?

— В начале октября мы играли в Донецке. Я отыграл матч за дубль, уже был настроен на смену команды, и после матча решил подойти к Виктору Носову, который хорошо знал меня еще с Кривого Рога. Он все время при встрече говорил мне: «Чего ты сидишь в дубле «Динамо»? Переходи к нам». Вот я, учитывая его слова, сказал ему: «Пришло время, я хочу к вам».

— Что сказал Носов ?

— Сказал, что возьмет меня с удовольствием. Потом в гостиницу подъехал селекционер «Шахтера». Мы тихонько вышли из помещения. Рядом был плавательный бассейн. Зашли туда, и я буквально на коленках написал заявление в «Шахтер». Он быстро забрал у меня то письмо, чтобы я не передумал. Так что с сентября я знал, что в «Динамо» не останусь, как бы меня не уговаривали.

— На этот раз Лобановский был не против вашего перехода ?

— Заканчивался сезон, мы стали чемпионами среди дублеров. Оставалась одна игра, и перед ней Лобановский вызывает меня к себе, говорит: «Саша, «Днепр» вышел в высшую лигу, им нужны квалифицированные игроки. Я порекомендовал им тебя. Там у тебя будут хорошие условия, я уже договорился. Будем следить за тобой, и если заиграешь — вернем в «Динамо». Я отвечаю: «Валерий Васильевич, уже поздно, потому что я написал заявление в «Шахтер».

— И как он на ваши слова отреагировал ?

— Он снова сверкнул на меня глазами и спросил, почему я с ним не посоветовался. Потом добавил: «В «Шахтере» ты не заиграешь, потому что там признают только своих, и никто из киевлян там не задержался. Там бедная команда, и ты потеряешь еще и в деньгах«

— А вы что ему ответили ?

— Сказал, что я сделал свой выбор. А то, получится ли у меня в «Шахтере», уже зависит от меня. Напоследок Лобановский сказал: «Ну, что ж, это твой выбор, смотри, чтобы потом не пожалел». Шанс мне Лобановский давал и в 1979, и в 1980 году. Он верил в меня, но не получилось. Травмы не дали возможности осуществить мои желания.

Из тех, кому Лобановский якобы по каким-то причинам не дал шанса заиграть в «Динамо», по крайней мере я не знаю ни одного, кто бы обижался на него. Наоборот, мы все сейчас, когда уже прошло много времени, вспоминаем и говорим о нем только хорошие слова. Для меня он до сих пор Валерий Васильевич, а не Лобан, как многие говорят на него раздавая интервью. Даже в мыслях не возникает желание назвать его по кличке. И сейчас, когда я уже по возрасту даже старше того возраста, в котором Лобановский ушел из жизни.

Александр Петров