Экс-футболист донецкого «Шахтера» Александр Сопко вспомнил, как выступал в этом клубе
Александр Сопко. Фото — В. Перегняк— Как бы вы сами себя охарактеризовали как игрока?
— Я хорошо понимал игру, видел все на несколько шагов вперед. Был хорошо физически развитым и одновременно имел хорошую скорость — как стартовую, так и дистанционную. 30 метров пробегал за 3,9 секунды, 60 метров — за 7,1, а 100 метров — за 11,3 секунды. Уже играя в большой футбол на уровне Высшей союзной лиги, я не испытывал проблем ни с одним скоростным форвардом.
Даже с Игорем Белановым у меня не было проблем. Беланов был футболистом, который играл исключительно правой ногой. Все мячи он обрабатывал именно ею, смещаясь влево и выходя в свободную зону, чтобы ускориться. Я сразу все это читал, даже не сближаясь с ним. Знал, что он сейчас правой ногой отбросит мяч влево, и тот отскочит на несколько метров, поэтому заранее бежал в то направление. Я не пытался соревноваться с ним в скорости, а ждал, когда он отпустит мяч или неудачно его обработает.
— Если посмотреть на статистику середины 80-х, то можно увидеть, что именно Беланов среди форвардов больше всех забивал «Шахтеру». Как вы это объясните?
— Больше всего Беланов забил нам в 1986 году, когда он сиял на всех фронтах. По итогам того года он был признан лучшим футболистом в Европе, он получил «Золотой мяч». В Киеве он забил нам три мяча, кажется, когда меня уже не было на поле(два мяча Беланов забил в первом тайме на 28-й и 34-й минутах, и один во втором. Итоговый счет 4:1 в пользу «Динамо», — прим. ред.)
— А как вы себя чувствовали в игре на втором этаже?
— Игра головой для меня не была проблемой. Я понимал, когда надо выпрыгнуть, зависнуть, поэтому проблем с высокими форвардами у меня не было. Мне даже легче было играть против них. Они полагались только на свой рост, а я выпрыгивал чуть раньше и зависал, выставляя руки, чтобы они не могли выпрыгнуть.
Помню, в «Днепре» играл высокий форвард Владимир Лютый. Когда он только начинал, то был малоподвижным. Партнеры постоянно нагружали на него мячи, пытаясь использовать его рост. А он то и дело задерживался с прыжком. Поэтому я часто выигрывал у него борьбу. С низкими и прыгучими форвардами мне было труднее играть.
— Против кого из них вам было тяжелее всего?
— В том же «Днепре» играл Евгений Шахов (отец Евгения Шахова, который поиграл за «Днепр», «Зарю», а последний его клуб — казахстанский «Тобол», — прим. ред.) Против него было сложно действовать, потому что он всегда играл на опережение, доигрывал эпизод до конца, не стоял на месте. И если мяч попадал в штангу, или был какой-то рикошет, то Шахов всегда был первым. Мог точно отдать пас и вытащить тебя из зоны. Поэтому за ним надо было очень внимательно следить.
Если говорить о самых сложных противостояниях, то это были дуэли против Заварова и Черенкова.
— Почему?
— Заваров сочетал в себе хитрость и разнообразие. Когда атака только начиналась, он мог оставаться в тени, где-то в середине поля. Однако, когда уже шла передача с фланга, Александр мгновенно ускорялся и мог опередить тебя в штрафной площади.
Работал Заваров обеими ногами, поэтому загнать его в сложное положение было почти невозможно. На первый взгляд он казался слабеньким и маленьким, но как только получал мяч и набирал скорость, двигался, словно слаломист. Он мог пробить по воротам с обеих ног, причем сильно, словно из катапульты. Почти никогда Заваров не бил выше ворот — либо попадал в цель, либо мяч пролетал совсем рядом. Просчитать игру Александра было невозможно. Каждый эпизод, единоборство — это новый вызов. Каждый раз нужно было находить решение, предвидя его следующий шаг.
Что касается спартаковца Федора Черенкова, то он был больше ориентирован на передачу, на розыгрыш мяча. Он дирижировал игрой команды, делал паузы для паса на третьего. Особой скорости у него не было, но когда Черенков был в форме, то нужно было мгновенно находить решения.
— Были ли физические нагрузки в «Шахтере» легче, чем в «Динамо»?
— В «Шахтере» была совсем другая атмосфера, другие требования. Это было вполне понятно, ведь задачи перед «Шахтером» стояли не такие, как в «Динамо» — только первое место и Кубок. Поэтому и нагрузки гораздо легче. Была своя методика, которая также давала результат.
Но при таком подходе большие задачи «Шахтеру», конечно, были не по плечу. Поэтому в команде во время тренировок было больше пауз, юмора, смеха, меньше максимальной нагрузки. Где-то можно было «профилонить», работая с меньшими усилиями. Когда в паузах тренер что-то говорил, в ответ можно было ему что-то ответить, пошутить, посмеяться.
Поскольку интенсивность на тренировках была меньше, то сначала я чувствовал, что мне не хватает нагрузок как в «Динамо». Если у нас какие-то беговые упражнения, рывки, то я становился где-то позади, давал партнерам специально какую-то фору, чтобы на финише нагонять. Кроссы я всегда старался бежать впереди, задавая темп. И старшие по возрасту в шутку говорили: «Эй, парень, давай немного медленнее, потому что отправим тебя обратно в Киев».
— Насколько принципиальными для вас были матчи против «Динамо»?
— Против «Динамо» я всегда играл на максимуме своих возможностей. Помню, в первой своей игры против киевлян в матче за Суперкубок, я столько потратил сил на беготню, прыжки и многочисленные подкаты, что меня схватила судорога. Когда завершились первые 15 минут дополнительного времени, я подошел к Носову и сказал: «Васильевич, меня что-то судорожит, может замените меня?» Не успел Носов что-то ответить, как ко мне подскочил опытный вратарь Юрий Дегтярев (Дегтярев не участвовал в том матче — в воротах стоял «Шахтера» стоял Виктор Чанов, — прим. ред.), прижал к себе и говорит: «Саньочок!» (он меня потом все время так называл) «Не думай даже покидать поле, ты должен доиграть матч до конца». Эти его слова как-то запали мне в душу. В тот момент я почувствовал что меня ценят и уважают в команде.
— Вы готовились к «Динамо» как-то по-особенному?
— Я начинал готовиться к игре с «Динамо» где-то за две недели. Когда оставалось несколько дней до матча, я чувствовал такую внутреннюю мобилизацию, что был готов выложиться на все 100%. Я знал, как будет играть «Динамо», их сильные и слабые стороны. Как они используют прессинг, как играют в контратаках. Старался подсказать партнерам и обсуждал с тренером предстоящую игру.
Могу сказать, что все матчи против «Динамо», кроме 1982 года, когда у нас фактически не было команды, стали одними из моих лучших игр.
— Вы говорили, что когда доходило до послематчевых пенальти, то у «Зенита» шансов против вас не было. Почему против киевского «Динамо» было наоборот?
— Даже не знаю, так получилось. Там все решалось в один удар (в 1981 году в финале Кубка сезона серия пенальти завершилась со счетом 5:4, в 1986-м — 3:1, — прим. ред.) Ну, проиграли мы чемпиону страны. Никакого сожаления от этого не было. Мы проверили себя на фоне фактически сборной СССР, показав, что также можем играть в футбол. И от этого мы получили определенное удовольствие, особенно в 1986 году, когда «Динамо» громило всех в Европе. Мы играли на равных с командой, которая через несколько недель в финале Кубка обладателей кубков переиграет «Атлетико» (Мадрид) со счетом 3:0.
— Заговорили о 1986 году — не могу не спросить вас о домашней игре с «Динамо» в чемпионате. Как вы прокомментируете заявление судьи Савченко, что матч был договорным?
— Я получил травму и не играл в том матче. Даже на базу не заезжал и наблюдал за игрой со стороны. И «Шахтер», и «Динамо» вполне устраивала ничья. Всем известно, что Лобановский подходил к футболу с позиции математики, через систематичность, точность и стратегическое планирование. У него был план набора очков, чтобы завоевать чемпионство: дома — победа, на выезде — ничья (в 1986 году главным тренером «Шахтера» был Олег Базилевич, — прим. ред.)
Учитывая, что Лобановский и Базилевич — друзья, они могли обсудить эту тему. Лобановский часто любил говорить, что у шахматистов есть гроссмейстерские игры, когда они вышли, сделали по 15 ходов и согласились на ничью. Поэтому, наверное, они посчитали, что так можно было бы сыграть.
— Москва обвиняла украинские клубы, которые, якобы по указанию сверху, были вынуждены отдавать «Динамо» очко дома и два на выезде. Что вы знаете о такой системе?
— Такое утверждение несколько преувеличено.
— Но если просмотреть статистику, то за десять лет, что вы провели в «Шахтере», в большинстве случаев так и было. Как это можно объяснить?
— Мы и в Киеве у «Динамо» выигрывали, и вничью там играли.
— В тот период «Шахтер» в Киеве трижды сыграл вничью и дома один раз победил «Динамо».
— Я знаю, что дома мы всегда старались играть с «Динамо» на победу. Бывало, что выигрывали, а бывало — проигрывали (в 1986 − 1:0 выиграли, в 1985 проиграли — 1:2, — прим. ред.) Если на кону стояло чемпионство «Динамо», то, когда мы играли в Киеве, иногда нас просили не сопротивляться и помогли динамовцам с очками. Говорили, что для нас 9 или 13 место — это не так важно, а они борются за золото.
— Мы снова возвращаемся к 1986 году. В последней игре вы в Киеве проиграли «Динамо», и они впоследствии стали чемпионами. Это именно тот случай?
— Это была перенесенная игра, которую вынесли аж на декабрь. Мы сыграли с «Черноморцем», и до игры с «Динамо» был промежуток в три недели. На это время мы поехали в Марокко, где сыграли шесть игр. Поездка была больше туристической. В последнем матче наш вратарь Валентин Елинскас играл в нападении, поскольку нам не хватало исполнителей.
В Марокко я не провел ни одной игры, поскольку с «Черноморцем» надорвал мышцу. Из Марокко мы прилетели прямо в Киев. Было 3 декабря, холодно, мороз. В отель к нам приходили знакомые ребята из «Динамо». Просили отдать им эту игру, говоря, что им еще нужно решающий матч играть с московским «Динамо», и они не хотят рисковать. Однако мы ответили им: «Нет, мы будем играть».
— А что вам говорил тренер — Олег Базилевич?
— Он говорил: «Ребята, играйте, как получится, никто вас за это не будет ругать». То есть намекал, что ничего страшного не произойдет, если мы отдадим эту игру. Но мы вышли биться за результат. Я отыграл первый тайм, но чтобы не усугубить травму, которую я только залечил, попросил замену.
«Динамо» быстро забило гол, после чего мы просто рассыпались. А они играли со злобой против нас, давали понять, что, раз мы не захотели договориться, они уничтожат нас. В результате, забили нам четыре гола, на что мы смогли ответить лишь одним. Возможно, кому-то показалось, что мы отдали эту игру, но на самом деле мы подошли к ней недостаточно готовыми и играли бесхарактерно, безвольно, что было не свойственно «Шахтеру».
— Вам приходилось персонально играть против Олега Протасова?
— Конечно. Честно скажу, что против него очень сложно было играть. Олег был очень мощным форвардом и играл по всему фронту атаки. Порой он отходил назад, а затем атаковал из глубины. Также мог сыграть и на подыгрыше. Если Протасов набирал скорость и двигался к воротам с мячом, остановить его было чрезвычайно сложно. Хорошо играл он и головой, здорово открывался на все передачи с фланга и работал обеими ногами. Он был настоящим голеадором.
Плюс связка с Литовченко у них была очень эффективной. Они играли вместе еще с детства, поэтому чувствовали друг друга, как никто другой на поле, наиграли много хорошо отработанных комбинаций. Бывало, назначали штрафной в центре поля. Литовченко медленно подходил к мячу, ставил его на землю. Пока мы, опустив головы, разворачивались, он делал резкую передачу. А Протасов уже набирал скорость и забегал в штрафную площадь. Иногда после этих передач он выходил один на один с вратарем.
— Когда Протасов в 1985 году забил 35 мячей и побил всесоюзный рекорд, он забивал «Шахтеру» голы в обоих матчах. Правда ли, что «Шахтер» содействовал ему в достижении этого?
— Забить больше 30 мячей в те времена — это было невероятно тяжело. Могу сказать, что в тех мячах, забитых Протасовым, есть небольшая доля вклада игроков «Шахтера».
— Вы имеете в виду матч на «Метеоре», который закончился со счетом 5:4?
— Да, в том числе и этот.
Александр Петров
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Лучший комментарий