Виталий РЕВА: «Долго работать с Фоменко футболистам трудновато»

Бывший вратарь киевского «Динамо» Виталий Рева рассказал, как продался «Шахтеру», был наказан за единственный в карьере забитый мяч, о пределе терпения к тренеру Фоменко, «дружбе» с Филимоновым и непонимании решений Лобановского накануне матчей раунда плей-офф отбора-2002. А еще оказалось, что в настоящее время Рева аттестует того, кого когда-то считал почти отцом-наставником.

— Виталий, вы воспитанником легендарной школы «Днепр-75», одной из лучших в Украине…

— Когда-то — да. Сейчас эта школа, как и футбол в моем родном Днипре в целом переживают не лучшие времена. Один из моих первых тренеров недавно говорил, что школа «Днепр-75» на грани исчезновения. Печально, потому что оттуда вышло немало выдающихся футболистов, от Протасова с Литовченко, Владимира Лютого с Сидельниковым до Рыкуна и многих других. Взять хотя бы мое поколение. В последнем чемпионате СССР за дубль днепрян из нашей школы выступали Полунин, Коновалов, Похлебаев, Дирявка, Медин. И немало. Почти все выпускники 1972-1974 годов рождения оставили в футболе заметный след.

— С ростом 182 сантиметра вратарей в современном футболе встретишь крайне редко. Как получилось, что вы выбрали именно это амплуа?

— До лет девяти или даже десяти играл в поле, но потом тренер Виталий Мусиенко решил попробовать меня в воротах. Даже не знаю, почему Виталий Спиридонович так решил, но он часто оставлял меня после тренировок, бил по воротам. При этом мой рост не позволял мне быть первым номером. До 15-ти лет постоянно был вторым или даже третьим вратарем. Только за год до окончания школы стал не только основным голкипером, но и капитаном команды. Пожалуй, немного подрос и начал стремительнее прогрессировать. Хотя вы правы, для профессионального футбола мои антропометрические данные были не слишком впечатляющими. В современном футболе мне было бы закрепиться еще труднее, чем тогда, в 90-е.

— Когда вы попали в дубль «Днепра», за основу играл Валерий Городов, человек с суровым нравом.

— Мне повезло работать сразу с двумя легендами — Сергеем Краковским и Городовым. Больше — с Краковским, под руководством которого в 1999-2001-м играл за ЦСКА, а позже выступал за «Кривбасс». Но Городов тоже меня, 16-летнего тренировал. Пусть и непродолжительное время, пока не было в команде нашего постоянного тренера вратарей Владимира Стрижевского. Краковский и Городов — голкиперы разноплановые. Валерий Васильевич пытался «читать» игру, сильно действовал на выходах, уже тогда пытался играть как последний защитник. Считаю, что в том стиле, который сейчас считается «нойеровским», Городов начинал играть одним из первых. А Сергей Викторович отмечался сильной игрой на линии, был взрывным, мог достать мяч из «девятки».

Но сегодня жизнь интересно повернулась. Валерий Васильевич учится на курсах лицензирования тренеров вратарей, и я как инструктор иногда читаю ему лекции. В процессе у нас возникают определенные моменты. Очень уважаю Городова, но есть нюансы. Человек знает меня с почти детского возраста, приложился к моему становления, а сегодня настал день, когда мы почти поменялись ролями. Конечно, из-за разницы в возрасте и поколениях определенные недоразумения возникают.

Сейчас при лицензировании Валерий Васильевич пытается проводить свое видение, и я понимаю, что с его опытом резон в этих идеях есть. Не хочу сказать, что при этом чувствую некий дискомфорт, но слова, чтобы достучаться до Городова, подбирать должен. Впрочем, это нормальный процесс. Бесспорно, среди вратарской братии Городов пользуется огромным авторитетом. Надо учитывать, что он имеет опыт работы главным тренером. Это тоже накладывает отпечаток на видение футбола. Ведь главный отвечает не только за вратарей, а за команду в целом.

В конце концов, согласно современным тенденциям, вратарь — это уже не профессия в профессии, как думали раньше, а неотъемлемая составляющая в построении командных действий. Голкипер начинает атаки. А мячи ловить тоже надо. По крайней мере, те, которые летят в тебя. Потому что в современном футболе все против вратарей — и мячи, летящие быстрее и по непредсказуемой траектории, и бутсы, в которых удается наносить сильных ударов.

— В «Полиграфтехнику» в 1993-м пошли по собственной воле или потому, что не видели в «Днепре» перспектив?

— Николай Павлов, который тогда тренировал «Днепр», меня в команде не видел. Конечно, решение уехать из родного города далось тяжело. Но оставаться смысла тоже не видел, так как вечно за дубль играть нельзя. Да еще и с Александрией мне повезло. Я получил там бесценную практику, которая помогла спустя непродолжительное время закрепиться в высшей лиге.

— В составе «Полиграфтехники» вы забили единственный в своей карьере гол.

— С пенальти. Жизнь показала, что лучше бы я этого не делал. Потому что сначала камни разбрасываешь, а потом их приходится собирать. Уже выступая за «Арсенал», тоже пропустил от вратаря Жени Боровика. Я не злопамятный, но если вратарь не готов психологически, такие вещи выбивают его из колеи.

... Помню тот пенальти. Мы играли с житомирским «Полесьем», вели 4:0. Когда судья указал на точку, пошел бить. Забил, а вратарь соперников Аркадий Баталов процедил: «Что ты делаешь, молодой?» Конечно, это было с моей стороны неправильно. Но действительно молодым был, эмоции взяли верх.

— Читал в книге Владимира Перхуна, что его сын Сергей очень тяжело пережил момент, когда ему забил с отметки вратарь «Черноморца» Олег Суслов…

— Действительно, Олег любил бить пенальти… Но вратарей такие вещи задевают. Потому что одно дело, когда надо добиваться результата, ты подключаешься в атаку и забиваешь головой, как сделал Боровик, все игроки отказываются подходить к отметке и у тебя нет выхода. В моем случае это были исключительно эмоции.

— В том же сезоне 1993/1994 «Полиграфтехника» вполне могла выйти в высшую лигу. Если бы не уступила в Николаеве «Эвису».

— Хорошо помню тот матч. Тогда Юра Пугач еще пенальти не реализовал, а на 82-й минуте Вадим Сорокин перебросил стенку и забил мне со штрафного единственный в игре мяч.

— В той игре арбитр из Донецка Виктор Звьягинцев удалил трех футболистов. Двое — из «Полиграфтехники»…

— Могу сказать, что с нашей стороны все было чисто. Сомневаюсь, что кто-то тогда игру сдавал. А что было в головах у судей не знаю.

— Тогда арбитры иногда делали, что хотели.

— А сейчас разве не так?

— Сейчас их работа под микроскопом. Каждый матч транслируется по телевидению.

— Да, сейчас судьям труднее (улыбается). Сейчас об арбитрах снимают интересные передачи. Тогда же что бы не насвистели, докопаться до правды было невозможно. Одна или две камеры с самолета снимали и все.

— Когда поняли, что уровень «Полиграфтехники» уже переросли?

— Когда Михаил Фоменко позвал в Киев, в «ЦСКА-Борисфен». Меня тогда звал к себе и тренер другого дебютанта высшей лиги — Александр Ищенко из «Звезды-НИБАС». Конечно, привлекательнее было предложение из столицы. Хотя попасть в 21 год в мегаполис было непросто. К тому же конкуренция в «ЦСКА-Борисфен» тогда была фантастической. Когда туда приходил, в команде было восемь вратарей. Пришлось постараться, чтобы понравиться Михаилу Ивановичу.

— Пример Андрея Пятова в сборной демонстрирует, что Фоменко если верит вратарю, то бесконечно и до конца.

— Такое доверие добавляет голкиперу устойчивости. У Михаила Ивановича, конечно, специфическое видение футбола, но оно сформировано благодаря годам сотрудничества с известными специалистами. И раз это видение давало результат, то и право на жизнь имело.

— Виктор Леоненко говорит, что Фоменко в начале 90-х и нынешний — это разные люди.

— Мне повезло работать с Михаилом Ивановичем дважды — в сезоне 1995/1996 и в 2001-м. В обоих случаях Фоменко был одинаково жестким. Требовательность у этого тренера была чрезвычайной. Дисциплина железная. Михаил Иванович знал, что он от футболистов хочет, очень много времени посвящал тактическим просмотрам поединков. В контексте тактики футбола от Фоменко почерпнул много нового. Хотя некоторые одноклубники относились к Михаилу Ивановичу не очень хорошо. Особенно трудно было во время этих просмотров, которые продолжались час, полтора или даже два часа. Некоторые даже засыпал. Неудивительно, потому что после утренней тренировки и обеда на сон клонило чисто физиологически. А Михаил Иванович привык говорить тихо, к нему надо прислушиваться. Впрочем, это тоже — стиль управления командой.

— «ЦСКА-Борисфен» тогда отбирал очки даже у «Динамо», что считалось достижением почти невероятным.

— Михаил Иванович всегда славился умением подобрать никому неизвестных людей и превратить их в квалифицированных исполнителей.

— Вас не удивило, что Фоменко в конце сезона 1995/1996, который «ЦСКА-Борисфен» завершил на четвертом месте, ушел, а ставку сделали на днипрян во главе с Берндом Штанге?

— Выскажу свое мнение. Долго работать с Михаилом Ивановичем футболистам тяжело. Нужно быть к себе слишком требовательным. Однако как только возникают финансовые трудности, управлять людьми такому тренеру становится сложно. Считаю, что тем людям, которые отработали с Фоменко три года, продолжать сотрудничество и в дальнейшем было трудно. Помню ту ситуацию. В конце чемпионата исполняющим обязанности наставника назначили Виктора Чанова и мы сразу победили в Донецке «Шахтер» 3:2. Команда как бы выдохнула, вышла со свежими эмоциями. Михаил Иванович держал нас под жестким контролем, поэтому после этой отставки смогли немного расслабиться. Но потом было объединение с «Днепром». По людях та команда была невероятной.

— Такой, что вполне могла бороться с «Динамо» за чемпионство.

— Реально — да. Скрипник, Полунин, Мизин, Ковалец, Шаран… Там была невероятная команда. Однако еще до старта возникли материальные трудности у владельца клуба, в настоящее время, к сожалению, покойного Дмитрия Злобенко. Мы поддерживали связь лет через 15 после тех событий. Однако считал, что обсуждать ту ситуацию будет некорректно. Из той информации, которая была у меня, знаю, что у господина Злобенко возникли трудности с выплатой кредитов. Кроме того, очевидно вмешались высшие чины. Однако это только мои догадки.

— От непродолжительной сотрудничества с Штанге какие-то впечатления остались?

— Конечно. Особенно после Михаила Ивановича, после определенной методики тренировок. При Штанге разрешалось немало вещей, которые для тех тренеров, с которыми работал ранее, были недопустимы. Комфортно было. До сих пор с теплотой вспоминаю предсезонные сборы, товарищеский поединок с «Айнтрахтом». Однако это впечатления от двух или трех недель совместной работы. Кто знает, достигли бы мы результата.

— Вместо этого вы оказались в армейском клубе, с соответствующим статусу финансированием…

— По итогам сезона-1995/1996 в ЦСКА осталось от старого состава несколько футболистов. Нас объединили с командой Владимира Лозинского, которая выступала во второй лиге. Конечно, разница в уровне была катастрофической. Молодые ребята, они только начинали свой путь. После почти чемпионских амбиций смириться с новыми реалиями было непросто. Остались в основном те, кого держала служба в армии.

— Если бы были предложения, пошли бы куда-то?

— В тот момент нет, ведь был военнослужащим.

— В те времена этот фактор вроде бы уже не был столь важным, как в союзные времена.

— Как вам сказать? Слишком соблазнительных приглашений тоже не было. А в Киеве сыграл год, мне доверяли и Лозинский, и Бессонов. До последнего верил, что пройдет время и спонсор к нам вернется.

— Владимир Бессонов возглавил ЦСКА после Сергея Морозова. Что он изменил в команде настолько, что она весной 1998 сыграла в финале Кубка Украины?

— У нас тогда появился неплохой спонсор — корпорация «Киев-Донбасс». При Васильевиче была неплохая комплектация. Мы тогда неплохо усилились запорожцами Алексеем Олейником, Яковом Крипаком, Сергеем Ильченко. Бессонов чувствовал команду, мог вовремя поднажать, правильно построить тренировочный процесс.

— Считалось, что уступив в финале «Динамо» 1:2, ЦСКА тогда по качеству игры прыгнул выше головы. Мол, лучше той команды Лобановского сыграть было невозможно.

— По кадрам «Динамо» было сильнее. Но в футбол играют не люди, а команда. Я лично к этому финалу подошел не совсем здоровым. В полуфинальном поединке против донецкого «Металлурга» порвал переднюю мышцу бедра. После этого на некоторое время выпал из обоймы, а когда вернулся, не мог в полную силу бить с правой. Плоды этой травмы пожинал уже в конце карьеры. Все потому, что в финале выбивал мяч и явно подорвал мышцу еще больше. Ближе к 36-ти эту незалеченную правую ногу чувствовал постоянно.

А финал? Андрей Шевченко забил мне на первой же минуте. Этот гол вывел нас из равновесия и к середине тайма пропустили второй раз. Думаю, после того динамовцы решили, что победят нас без труда и немного расслабились.

— Так или иначе, ЦСКА получил право сыграть в еврокубках.

— Памятные оказались встречи против ирландского «Корк Сити». Потому что это был первый международный опыт. Мы тогда победили и пошли дальше. И сам выезд в Ирландию запомнился. Накануне волновались очень сильно, понимали, что будем играть против команды, которая исповедует необычный для нас стиль игры. И ответственность за результат была огромной. Понимали, что проигрывать не имеем права. Выступая уже за «Динамо», попадания в Лигу чемпионов воспринимал как должное. Для ЦСКА такой опыт был необычный. Зато поединки следующего раунда с московским «Локомотивом» уже восприняли спокойно. Команда у Юрия Семина тогда была значительно сильнее и победила заслуженно.

— Второй шанс завоевать вместе с ЦСКА Кубок Украины у вас была уже при тренерстве Фоменко. В финальном поединке против «Шахтера» армейцы тогда вели почти весь матч, а пропустили лишь в конце встречи от Сергея Ателькина…

— А до этого мы у «горняков» еще и чемпионство отобрали. Михаил Иванович умел настроить команду на поединки против «Шахтера», очевидно знал какие-то секреты. Выиграли дома 1:0 благодаря голу Сергея Закарлюки, а в Донецке были 0:0. В том матче мне из-за ворот конкретные суммы предлагали. Только бы ошибся. Интересно, что еще в Киеве перед вылетом в Донецк к нам на базу приезжали вооруженные люди с «Динамо» и предупреждали, чтобы ни при каких обстоятельствах игры не сдавали. При этом параллельно имели информацию, будто президент ЦСКА обо всем с «горняками» договорился. Понимаете, с какими эмоциями выходили на матч. Но сыграли удачно, хорошо отсудил арбитр Валерий Онуфер, которому из-за поля тоже предлагали немало.

Зато финал Кубка вспоминаю с грустью. Не дотерпели десяти минут в основное время, а затем пропустили от того же Ателькина за минуту до окончания дополнительного времени. При счете 1:0 были возможности забить второй и третий. Зато получили в свои… Это был чувствительный удар. Я же не знал, что со временем выиграю Кубок в составе «Динамо». Но не зря же говорят, что в жизни все возвращается. Через два года, выступая за динамовцев, наоборот проигрывали 0:1, но на 91-й минуте Диого Ринкон забил гол, который принес нам трофей.

— Приглашение в «Динамо» летом 2001-го стало для вас неожиданностью?

— Честно говоря, да. У меня тогда были другие варианты, а о «Динамо» как-то даже не задумывался. Конечно, всех секретов того перехода пока не открою, но для меня это приглашение было чем-то невероятным. Впрочем, это хороший пример: если чего-то сильно захотели, то мечта обязательно осуществится.

— Перейти мало. Долгое время Рева считался основным при дублере Шовковскому.

— Воспользовался шансом. Меня выменяли у ЦСКА на Славу Кернозенко после того, как Александр травмировался. Но вскоре из России приехал еще и Филимонов. Захотел он со мной «подружиться», за что ему большое спасибо. Дело в том, что Лобановский рисковать не любил. У Ревы международного опыта почти не было, а значит, в Лиге чемпионов поначалу играл Филимонов.

— Вплоть до поединка на «Энфилде» против «Ливерпуля». Для меня показательным в этой встрече был эпизод, когда с Филимоновым после очередного неудачного действия сцепился Головко.

— Не могу сказать, что команда Александра не воспринимала. К примеру, у меня с ним были нормальные рабочие отношения. На мой взгляд, сначала у Филимонова на фоне того, что ему доверяют, был психологический подъем. Но после нескольких ошибок он почувствовал себя неуверенно. Однако в команде на него никто не давил.

— Так или иначе, возможность проявить себя вы получили.

— Психологически был готов к любым испытаниям. Но психология с практикой — разные вещи. Впрочем, уверенность в собственных силах мне помогала. Дебют вышел не слишком удачным, потому что проиграли дома «Ливерпулю». И вообще тот европейский сезон складывался для «Динамо» не лучшим образом. Хорошо, что после поражения от «Боруссии» в Дортмунде, когда мне шведой забил Томаш Росицки, завершили выступления победой над «Боавиштой».

— В самом удачном для себя 2001-м вы дебютировали в составе сборной. И сразу — в решающем матче отборочной группы против поляков.

— Ну, как решающем? Соперники группу уже выиграли, а нам, чтобы стать вторыми и выйти в плей-офф, нужно было не проиграть. Не сказал бы, что было просто, но свое мы отстояли.

— Потом Лобановский удивил всех, доверив место в воротах на поединки раунда плей-офф против немцев не вам, а Максиму Левицкому.

— Если бы хотел. Так бы доверил. Видимо, Валерий Васильевич имел какие-то тактические замыслы. Ибо до матча вся пресса была убеждена, что буду играть я. Конечно, мне было неприятно. Думаю, важным фактором стал мой невысокий рост. Немцы атлетичные и тренер решил, что против них лучше выставить более высокого вратаря. Однако футболист должен быть готов к любым решениям. Вот наблюдал сегодня, как мальчик во время одного из матчей «Кубка наций Данон» едва не разбился на поле из-за эмоций, бросал на землю перчатки. Ему прощается, потому что еще маленький, а взрослые игроки должны контролировать эмоции и принимать каждое тренерское решение с пониманием. Особенно если речь о вратарях. Тем более, что часто жизнь показывает, что в решениях, которые сразу казались несправедливыми, на самом деле была логика.

— Вы играли в том матче против «Металлурга» в Запорожье, когда Лобановского госпитализировали…

— Перед матчем Валерий Васильевич вел себя так, как обычно. Точнее, мы могли чего-то не замечать, потому что все были напряжены. Игра ожидалась непростая, а очков терять не имели права. Мне врезался в память момент уже во время встречи. Мы вели 1:0, «Металлург» забил нам мяч, который отменили. После этого над стадионом сгустились тучи, налетел сильный ветер. Стало как-то не по себе. Погода была какой-то аномальной. Позже, правда, мы забили второй и стало спокойнее. А через некоторое время произошла эта трагедия с Васильевичем.

По сути, в себя до конца сезона мы уже не пришли. Для нас смерть Лобановского стала тяжелым психологическим ударом. Фактически, настроиться на концовку чемпионата мы уже не смогли.

— Что делалось в раздевалке после автоголов Федорова и Гавранчич в решающем с точки зрения борьбы за золото матча в Донецке?

— Наверное, ничего такого, что достойно внимания, в памяти не отложилось. Понятно, что мы были шокированы, но ребят, от которых мячи залетали в ворота, никто не обвинял. Могу сказать, что любил играть в Донецке. Там всегда царила футбольная атмосфера, стадион был заполнен. «Шахтер» не боялся, потому что любил играть с сильными соперниками.

— После того, как «Динамо» возглавил Алексей Михайличенко, вы с Шовковским играли уже поровну. Правда, в важнейших матчах (в Лиге чемпионов и против «Шахтера») тренер доверял именно вам.

— Так было в первом сезоне. А с лета 2004-го все было наоборот. Тренерам виднее. Конечно, свое мнение есть, но вряд ли его стоит выражать публично. Кроме футбольной жизни есть еще и личная. Есть ситуации, о которых скажешь и навредишь себе и окружающим. Тем более, что ничего уже не изменишь.

Помню тот матч, после которого мне перестали доверять. Это было в начале сезона 2003/2004, мы играли в Одессе и уступили «Черноморцу» 0:1. Единственный гол соперники нам забили после того, как в меня врезался Виталий Лисицкий. Я выпустил мяч из рук, а Александр Косырин не промахнулся. Нарушение было очевидным, но это не интересовало никого. После этого приехал Игорь Михайлович Суркис и рассказал, какие мы все хорошие ребята. С тех пор играл нечасто, но поскольку всегда оставался командным игроком, то конфликтовать ни с кем не стал.

— Обиды не держали?

— Почему? Может, была. Вопрос в том, какая доза оскорбленности. Все зависит от интеллекта футболиста, от того, может ли он проанализировать ситуацию. Я склонен относиться ко всем жизненных коллизий сдержанно. Все пережитое делает человека более опытным.

— После «Динамо» вы непродолжительное время выступали за «Таврию», «Оболонь» и «Кривбасс», однако прежде ваше имя ассоциировалось со столичным «Арсеналом», которому отдали пять лет карьеры.

— Если бы «Арсенал» остался, не исключено, играл бы и поныне. Хотя бы в первой лиге выступал бы. По крайней мере, уходит из футбола так, из-за распада клуба, не хотелось. Но когда это произошло, вспомнил о старых болячках, в частности, об упоминавшейся травме бедра, о повреждении плеча. Немного лечился, но вот недавно в матче бизнес-лиги парень подкатил и порвал мне боковые связки.

— Сейчас вы — тренер вратарей в молодежной сборной. Собираетесь посвятить себя тренерской карьере надолго?

— Жизнь покажет. Игра вратарей и ее усиление меня интересовали всегда. Когда было свободное время, закончил от УЕФА курсы тренеров вратарей, а затем ситуация сложилась так, что начал и тренировать, и обучать специалистов, работающих с голкиперами, одновременно. В нашей работе теоретические и практические знания — разные вещи. У нас же все умеют рассказывать, а вот желающих работать мало. «Хекать легче, чем рубить», — говорит мой папа. Поэтому, чтобы лучше понимать специфику, взялся за несколько направлений сразу. Это интересный период моей жизни. Однако не знаю, как долго в этом виде деятельности задержусь. В принципе, тренером быть не планировал. Главным — так точно. Но жизнь может по-разному развернуться. Учился я вообще на менеджера в Испании. Однако по специальности еще не работал. Может, слабый еще и неопытен. Или время еще не пришло?

Иван Вербицкий