Этот Мюллер остался: 1974, воспоминания болельщика

Это будет тринадцатый чемпионат мира по футболу, который я смотрю с пониманием, с чувством, с толком, с расстановкой.

А первым был чемпионат 1974 года. И болел я за сборную Германии. Вернее, за одного игрока из это команды. У меня к этому человеку особое отношение. Не трепетное, как к великой звезде мирового футбола (а он, мужчина этот, таков, без сомнения).

Скорее, нежное. Как к близкому родственнику. Например, как к любимому дяде, мужу любимой тети.

Если смотреть философски, то он мне даже ближе, чем родственник. Ведь именно этот человек подарил мне прозвище, сопровождавшее меня добрую половину жизни.

Человек-неваляшка, человек-гол, человек из ниоткуда. Гердт Мюллер.

Меня с детства звали Мулей. Не от "Подкидыша", не от гениальной Раневской с ее бессмертным "Муля, не нервируй меня!". Муля – это сокращенка от Мюллера. В футболе вообще нет длинных прозвищ. Как правило, все они не более двух слогов, чтобы успеть крикнуть, обратить внимание на подкравшегося врага на поле, чтобы себя, готового для приемки паса, обозначить. Сава, Шева, Шава – коротко и на одном вздохе. Вздохнул и выдохнул, кто должен, тот поймет. А не поймет – и не надо, значит не свой.

Мюллером назвали в честь Гердта. И потому что мал был ростом, и потому что забивал много. Но главным образом – из-за номера на футболке. В те времена получить пацану номер на футболке было за счастье. Даже не пришитый – это вообще считалось космосом. Старший друг нарисовал аэрозолью на, как сейчас помню, белой майке тринадцатый номер желтым цветом. И пульверизатором напшикал через трафарет знак трилистника на груди – "Адидас".

На Гердте Мюллере и сборной ФРГ я выиграл знойным летом 1974 года маленький стакан семечек, за пять копеек. Большой стакан, почти по Жванецкому, стоил восемь копеек, но большой. Но восемь. С деньгами, понятно, у пацанов малолетних было туго. Так что спор был серьезным. Поспорил на итог полуфинала между ФРГ и Польшей. Первый спорщик ставил на поляков и Лято, я – на федеративных немцев и Мюллера. Причем рисковал я пятью копейками и семечками по-крупному: мало того что ставил на победу немцев, так еще и утверждал, что Мюллер непременно забьет…

Когда увидел на экране черно-белого телевизора то болото, в котором предстояло играть двум сборным, мелькнула мысль бежать, выпрашивать у мамы восемь копеек: Мюллеру с его стартовой резкостью та поляна была противопоказана. Но на показания он - как и гол - забил, оставив мне на всю жизнь самые теплые чувства к тринадцатым номерам, ко всем немецким футболистам по фамилии Мюллер, к сборной Германии отдельно. Да, чуть не забыл, семечки с того времени в моем доме не переводятся…

Тринадцатый номер мало кто в мире носил на спине. Понятно почему. Мюллер – один из немногих. Но выделялся он не столько номером, столько тем, что творил-вытворял на поле. Вернее, не на поле. Он творил на ограниченной площади, в штрафной площадке. Даже – во вратарской. Он чувствовал мяч, как акула чувствует запах крови. До сих пор нет в мире игрока, который бы так тонко понимал, куда отскочит мяч, с какой скоростью и на какой высоте. Не иначе, как связь у него была с теми, кто на небесах за футбол отвечает.

Мюллер почти не забивал красиво. Он не рвал сетку мощными ударами, хотя его бедрам мог позавидовать даже крутой тяжеловес. Он забивал тихонько, со стороны – совсем случайно: то голову удачно подставит, то голень, то нос. Основная масса его голов – с трех-пяти метров. Он как бы тюкал мяч, даже не бил. Для вратарей – это самое ужасное, "свиная вырезка", как однажды в сердцах сказал знакомый вратарь, пропустив вот такой "мюллеровский" гол.

А еще его нельзя было сбить с ног, столкнуть с курса. Неваляшка – вот так его часто называли знатоки футбола. Ванька-встанька: его толкаешь, а он качается из стороны в сторону и не падает.

Его голевые подвиги до сих пор выглядят как один из двенадцати подвигов Геракла. 489 голов в 564 матчах бундеслиги. 68 гола в 62 (!!!) играх за сборную. 69 голов в 77 матчах кубковых турниров (как правило, кубке Чемпионов).

Это просто невероятно. Почти в каждом матче гол. Это при том что Мюллера стерегли как зеницу ока. Иногда вдвоем, да еще с одним на подстраховке. А ему на такое сопровождение было наплевать с колокольни самой высокой кирхи в Баварии. Он шел на поле и делал свое дело.

Когда немцы счет в финале сравняли, был уверен, что они выиграют. И что победный гол забьет Мюллер.

Он и забил. Это был классический мюллеровский гол: буквально на мгновение отклеился от защитника( отклеился – ладно, главное геройство в том эпизоде заключалось в прочитывании момента!!!), полуразвернулся и тюкнул по- мюллеровски: не сильно, но на противоходе, против опорной ноги воротника, и нате, вынимайте скандал!!!

А еще запомнился мне на том чемпионате матч между немцами и немцами, в группе, ФРГ против Германии. Фамилию же восточного немца, приведшего в восторг весь СССР, запомнил сразу и навсегда – Шпарвассер.

И – конечно – Кройф. Изумительный, вездесущий, длинноволосый. Его гол бразилам – великое исполнение, равное голу Марадоны в 1986.

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости