Как я изменил мнение по поводу "добряка" Бескова и "злыдня" Лобановского

В свое время с огромным удивлением узнал (что значит узнал? Это не было разовое сообщение, об этом читал множество раз и каждый раз первоисточним был кто-то другой; и, что очень важно, не только игроки киевского "Динамо"), что Валерия Лобановского многие футболисты любили. А некоторые считали отцом вторым, по заботе и вниманию.

Объясняю, почему с удивлением…

В семидесятые и начало восьмидесятых годов спортивные журналисты советские – вольно или невольно – создали вот такой образ добра и зла в отечественном футболе: добряк Бесков, искренне любящий футбол и злыдня Лобановский, отец договорных матче, сухарь и бухгалтер, у кого вместо костяшек на счетах души игроков. Из которых он, разумеется, выжимает все соки, и бросает по дороге…

А потом стал все чаще и чаще читать: Лобановский если обещал чего игроку, то обязательно выполнял; что позволял людям иногда расслабиться; что относился к футболистам строго, но очень справедливо.

Бесков же…

Нет, ну буду говорить, просто отсылаю к одной из двух самых великих книг про футбол, Александра Нилина, "На футболе". Там прекрасно показан "добряк" Бесков.

К слову – раз уже упомянул – второй великой футбольной книгой считаю "Футбол" Александра Ткаченко. Очень рекомендую.

И третье упоминание.

Раз пишу о Лобановском, да в день рождения великого тренера.

В первом интервью с Дэви Аркадьевым меня потряс вот этот рассказ мэтра спортивной журналистики.

"1997 год. Я улетал в Киев, а Лобановский вместе с Игорем Суркисом (он его часто ласково называл «Игорюня»), прилетал в тот же день. Я не мог не пересечься с Лобановским. Специально раньше поехал в аэропорт. Васильича привели в зал для важных персон. Он поинтересовался у меня, как командировка? Я ему говорю: все отлично, нет только вишенки на торте, того самого материала, без которого все мои девятидневные труды могут пойти прахом, интервью с самим главным тренером. Игорь попытался где-то вклиниться в разговор, мол, Дэви, Валерий Васильевич сегодня неважно чувствует. И правда, я видел, что на лице Лобановского проступал пот, простуда еще не отошла. Но это же Васильич, у него чувство такта было развито не хуже, чем чувство футбола. Он сказал Суркису «Игорюня, разберемся» — и показал ему рукой. Суркис закрыл дверь, и мы начали интервью. Записываю разговор, заканчиваю, доволен. Вы понимаете, с зимы 1996 года весь Киев — и это не преувеличение — только и говорил о возвращении Лобановского в «Динамо», любую весть о Лобановском в родном клубе ждали как манну небесную, разговор с ним — великая журналистская удача, да еще на камеру. Говорю Валерию Васильевичу «секунду, проверю, как записалось» и вдруг с ужасом обнаруживаю, что нет звука. Есть изображение, а звук как корова языком слизнула. Васильичу сказал, у самого — лицо белое, а он шутит, «так что, мы с вами под фонограмму работали?» Я в ответ «Васильевич, что хотите, но надо еще раз записать». А тут снова Игорь Суркис, мол, время, опаздываем, ждут. Лобановский ему «Игорюня, терпи!». И мы второй раз делаем эту запись. Так что запись эта историческая".

Это вам не "Ленин и печник" Твардовского!!!

Футбольный телеграмм Игоря Литвака.