Валерий Непомнящий: «Алкоголь, бег и 50-градусная жара убили здоровье Лобановского»

На итальянском мундиале 1990 года поначалу не воспринимаемая никем всерьез сборная Камеруна влюбила в себя всю планету, не дрогнув в «группе смерти» и нокаутировав уже в стартовом матче действующих чемпионов мира аргентинцев вместе с легендарным Диего Марадоной. Эта команда стала настоящим открытием турнира, сумев на всех крыльях долететь до четвертьфинала, она была первой африканской сборной, которая сумела дойти до этой стадии на ЧМ. И лишь там, ценой титанических усилий и не без двойной везучести пенальтиста Линекера ее смогла оставить сборная Англии, избежавшая едва ли не самого большого позора в своей истории.

Кузнецом этой сенсации стал тогдашний главный тренер камерунцев Валерий Непомнящий, в честь достижения которого в Яунде, столице Камеруна, впоследствии появились улица Валери и бар «Непо». Несмотря на смысл своей фамилии, он помнит многое — как в действиях команд, так и в особенностях известных и не очень людей.

О том, что не вышло на ЧМ-1990 у Лобановского со сборной СССР, безбашенном Марадоне, педанте Броварском и почему можно позавидовать Шевченко — об этом и не только Валерий Кузьмич рассказал Footboom.

«Могут подумать, что вы специально сдаете матч Лобановскому»

— Когда узнали, что на чемпионате мира попали в, мягко говоря, непростую компанию, где были СССР с Лобановским, Аргентина с Марадоной, очень непростая Румыния, испытывали какой-то шок или мандраж?

— То, что попали со сборной Союза, это в некотором смысле было потрясением. Добавить к этому все разговоры в камерунской, французской прессе о том, что Непомнящий специально проиграет Лобановскому, потому что он свой. И что Непомнящего по этой причине надо убирать. Причем, все это нагнеталось еще до нашей очной встречи. А если еще вспомнить, с каким трудом мы туда вообще попали. Когда перед решающей игрой с Габоном поднялся кипишь, до самого президента Камеруна дело дошло. Меня, по сути, пытали, сверху спустили список из восьми человек, которых я должен был поставить в основной состав. Я, естественно, сказал «нет», будет так, как решит тренерский штаб. И мы эту игру выиграли, а потом все пошло по накатанной.

А когда мы уже, собственно, попали на чемпионат, то, наверное, самым спокойным человеком в мире в этот момент был я. Говорю это без всякого кокетства, потому что главная задача была попасть на мундиаль. А там уже чудес от нас никто не ждал. Еще бы, в группе с чемпионом мира Аргентиной, СССР явный фаворит, да и румыны тоже не подарок. Я ребят все время настраивал так — играйте в свое удовольствие, а там уже как пойдет. Ведь сборная Камеруна у меня в то время состояла из 11-ти любителей и такого же количества профессионалов. Причем из них лишь один играл в высшем дивизионе Франции. Это сейчас камерунцы украшают многие команды топ-чемпионатов, тогда такого и близко не было.

Перед Аргентиной я ребятам сказал: «Нам нужно их напугать, это главное. Действовать как можно жестче и плотнее. Ведь мы играем три матча, а им нужно будет еще дальше по дистанции идти». К тому же, где-то понимал, что стопроцентной формы у аргентинцев быть в тот момент не могло, ведь тренеры наверняка рассчитывали вывести игроков на пик формы уже к завершающим стадиям. Тем более, приходили новости о том, что с Каниджей не все в порядке, плюс Марадона травмирован. Что тоже нас подстегивало. Ну а там, как говорится, вдавили, втоптали. Правда, две красные карточки получили по ходу, но это уже такое.

— Что, на ваш взгляд, не пошло тогда у сборной Советского Союза на итальянском мундиале?

— Мне кажется, что немного не рассчитали с подгонкой команды к пику формы, чуть-чуть на недельку ошиблись. Ведь уже в игре с нами они просто разрывали нас в клочья. Первые пятнадцать минут мы еще как-то играли, а потом пропустили — и все. Сборная СССР в игре с нами просто летала. До этого можно, конечно, говорить и про Аргентину, и про то, что ментально оказались не готовы к игре с румынами. Тем не менее, той свежести, которая была против нас, в тех играх не хватало. Ну и психология в таких поединках тоже момент важный. Ведь далеко не последнюю роль сыграл эпизод, когда Марадона рукой вынес мяч из пустых ворот, а арбитр на это не отреагировал.

Плюс еще очень важный момент. Перед игрой против сборной СССР где-то около часа ночи по итальянскому времени вдруг раздается в моем номере звонок, обычно мне никто вообще не звонил: «С вами будет говорить президент Камеруна». Говорю: «Хорошо, но только рядом со мной переводчика сейчас нет». «Ничего, вы уже достаточно выучили язык, поймете». В принципе, на бытовом уровне я уже достаточно свободно общался с помощниками. А по этому матчу фишка, как говорят, заключалась в следующем. Обычно я состав всегда объявлял, фактически, перед самой игрой. А здесь я заранее сказал сразу четырем игрокам основного состава, что они против Союза играть не будут. Причины были простые — двое висели на карточках и в случае чего пропускали бы следующий матч, против Колумбии. Еще двое не совсем подходили под рисунок предстоящей встречи. Так вот, он мне звонит и говорит: «Мсье Валерий, мы знаем, что вы не хотите поставить в состав, образно говоря, Иванова, Петрова, Сидорова. Мы понимаем, почему вы это хотите сделать. Но мировое сообщество этого может не понять, все будут считать, что вы специально сдаете матч. Поэтому мы вас просим — во избежание ненужных разговоров поставьте на игру основной состав». Хочу напомнить, что у сборной СССР еще были гипотетические шансы выйти из группы — им надо было выигрывать у нас, причем с максимально крупным счетом и при этом надеяться, что в параллельном матче Аргентины с Румынией кто-либо обязательно одержит победу. Но они сыграли вничью, 1:1, чем перечеркнули все усилия советской команды, которая, несмотря на то, что выиграла у нас 4:0, уехала домой.

Я вынужден был согласиться, ведь по сути, президент Камеруна был прав, резонанс мог быть очень серьезным. Объяснил все ребятам утром, в день игры. Они, конечно, все поняли, приняли информацию к сведению. Хотя внутренне состояние было в тот момент у них не самое лучшее, ведь расчет был на то, что основные игроки смогут отдохнуть после изматывающих матчей с Аргентиной и Румынией. А так, пришлось выпускать на игру выдохшихся, не успевших восстановиться футболистов. Как результат, пятнадцать минут мы еще сражались, а потом команда попросту остановилась, потому что банально не было сил выдерживать темп, заданный сборной СССР.

«После возвращения с Ближнего Востока Лобановский стал спокойным и более открытым»

— С Лобановским на чемпионате часто общались? Что-то запомнилось?

— Дело в том, что, когда он начинал тренировать «Днепр» в первой союзной лиге, я уже в это время работал в туркменском «Колхозчи». С самого начала у нас было «привет-привет». А на чемпионате мира мы только поздоровались — и все. У меня никаких контактов не было — ни с журналистами, ни с коллегами. Один раз мы встречались уже после чемпионата в Москве, когда он оформлялся работать в ОАЭ, тогда это все делалось через Совинтерспорт. Мы поздоровались, немного вспомнили, что и как. Не более того. В тот период я как-то с Мишей Фоменко не то, что бы сильно дружил, но общались мы очень близко, тогда мы учились в ВШТ (Высшая школа тренеров — ред.).

— Ну вот сам Валерий Васильевич всегда выглядел человеком неприступным. Вам так тоже казалось?

— Он неприступный только в тех пределах, в которых было положено по его статусу. Для меня он был больше недоступен на определенном этапе в плане принципов работы, что он делает, как он делает. Но тоже в итоге стал своего рода примером. Я не скажу, что следовал по пути его подхода к функциональной готовности игроков, ведь там работа была просто на износ. Мое мнение — футболисты должны играть, по меньшей мере, до сорока лет. А у нас тогда уже в тридцать ветеранами считались. У меня в той же сборной Камеруна некоторые игроки за сорок продолжали играть. Тот же Роже Милла. При этом в плане тактики я всегда очень уважал Лобановского, как он строил игру. Правда, опять же, его стратегия была основана на том, что функциональная готовность должна была быть 150 %. То, к чему пришли в мире сейчас, он практиковал уже тогда — прессинг, использование флангов. Он опережал свое время — это однозначно.

— В чем, на ваш взгляд, причина того, что многие его воспитанники, которые как игроки достигли блестящих высот, не сумели проявить себя как тренеры?

— Объективной оценки с моей стороны быть не может. А субъективно могу предположить, что авторитет Лобановского настолько высок, что игроки беспрекословно всегда выполняли его требования. А для того, чтобы работать в таком изматывающем режиме, для понимания процесса нужна определенная база, которой в тот момент, очевидно, не было. Тем не менее, сейчас мы видим, что Андрей Шевченко работает, и работает хорошо.

— Не совсем футбольный вопрос хочу задать касательно Лобановского. И вам, и ему пришлось поработать в жарком климате, вы — в Камеруне, он — в ОАЭ, Кувейте. При этом ваш организм сумел адаптироваться к данным условиям, а ему период работы в этих странах основательно подорвал здоровье. В чем, на ваш взгляд, причина?

— Ну, я все-таки, по сути, всю жизнь прожил на юге, это тоже немаловажно. Плюс климат Камеруна еще называют «плохой-хороший». Там нет особой жары, плюс 20 градусов зимой — это норма, и летом — плюс 25-28. Там куда опаснее быть укушенным малярийным комаром, ведь сама малярия не страшна, а вот осложнения после нее могут быть достаточно опасными. Практически, как сейчас после коронавируса.

Так вот, в том же Кувейте климат в плане жары намного суровее, температура летом на солнце достигает почти плюс 50 градусов. Организм каждого человека имеет свои физиологические особенности, Валерий Васильевич к этому климату, судя по всему, приспособиться не сумел. Ну и потом, чего греха таить? Печень — орган серьезный, а Лобановский, как мне известно, алкоголем не так, чтобы очень сильно, но все-таки злоупотреблял. От этого и сердечная мышца очень сильно устает. Плюс я знаю, что он регулярно и очень долго бегал. Все вместе это в условиях дикой жары и дало такие губительные последствия для его здоровья. Мы же все видели, как он изменился внешне после возвращения домой.

Я помню, когда работал со сборной Узбекистана, мы были в Катаре. Там назначали тренировку на шесть вечера, на улице под сорок градусов жары, а позже нельзя было. Приезжаю на стадион, выходим — на поле плюс 22. Там просто установлена система кондиционеров. То есть, с ЧМ-2022 проблем быть не должно, к тому же он перенесен на ноябрь-декабрь.

— А вот чем, на ваш взгляд, отличался Лобановский до отъезда на Ближний Восток и после возвращения оттуда?

— На мой взгляд, он изменился психологически — стал спокойным, свободным в отношениях с игроками, с коллегами, стал более открытым с журналистами, избавился от своего рода авторитарного стиля общения. Как мир тогда поменялся, так и Валерий Васильевич. Учитывая то что тренер, по сути, работает в режиме 24/7, это важный момент. Очень жаль, что он так недолго прожил после своего возвращения.

«Зинченко еще мальчишкой видел и знаю, он простой хороший парень»

— Вы отметили работу Андрея Шевченко в сборной Украины. Но, наверное, немаловажным можно назвать то, что у него и тренерский штаб специфический, в него входят те же итальянские ассистенты.

— Согласен. Плюс надо учитывать тот факт, что выросло потрясающее поколение игроков. Много индивидуальностей, левоногих игроков. Я могу только по-хорошему позавидовать Шевченко. Левоногих ведь не надо технике учить, им от природы многое дано.

— Кого могли бы выделить в нынешней украинской команде?

— Мне очень нравится Зинченко. Я его еще мальчишкой видел и знаю. Когда он еще в «Уфе» играл, был такой проект типа «Алло, мы ищем таланты». Он тогда приходил на встречу с ребятами. Что сказать — молодец, простой хороший парень, очень симпатичен. Не только по футбольным, но и чисто по человеческим качествам.

— Много критики обрушилось на Зинченко после финала Лиги чемпионов. Насколько сильно он виноват в пропущенном голе? И может это как-то отразиться на его состоянии перед Евро?

— Его вина, безусловно, есть. Он не прочитал ситуацию, не накрыл до конца игрока. С другой стороны, стопроцентной вины Александра в эпизоде с пропущенным голом нет, ведь в первую очередь там ошиблись центральные защитники, которые грубо нарушили свои позиции и дали Хавертцу совершить результативный рывок. А что касается состояния Зинченко, то уверен, что здесь будет все нормально, он все-таки профессионал. Тем более, что Гвардиола после матча ни в чем игрока не обвинял.

«Было видно, что Марадона в откровенном шоке»

— Нам том же итальянском чемпионате мира вы пересекались с Марадоной. Какое осталось впечатление от общения с ним?

— То, что это гений футбола, даже не обсуждается. Он вообще прилетел откуда-то с другой планеты, своего рода человек-оркестр. Профессиональные качества Марадоны — это одно. Другое дело — совершенно безбашенное поведение, взять те же отношения с «Наполи» — сначала сделать болельщиков команды счастливыми, а потом в таком количестве оттолкнуть их от себя. Плюс все эти истории с наркотиками и прочее.

Помню, на чемпионате мира мы разминались перед игрой с Аргентиной в подтрибунном помещении, на поле нас тогда не пустили. И Марадона подходит к каждому нашему игроку, обнимается, фотографии. Но надо знать, как камерунцы выходят на поле — они танцуют, поют. А тогда команда вообще была до предела раскована, ведь, как я уже говорил, от нас никто не ждал никаких чудес. Так вот, Марадона это все увидел, потом ко мне подошел, и было видно, что он в откровенном шоке. В шоке от того, насколько свободно чувствовали себя камерунские футболисты, что не дрогнули перед авторитетом самого обладателя «Руки Бога». Он явно оказался не готов к такой реакции от игроков команды, которую на тот момент заранее все списали со счетов.

— Диего очень рано покинул мир, причем на фоне очень темной истории, точка в которой на сегодняшний день так и не поставлена. Считаете логичным такой конец?

— В каком-то смысле да. Очень часто судьба творческих людей, великих артистов, музыкантов и так далее — она такая. Люди, которые так вот ярко живут — они также ярко и сгорают. Понятно, что можно и нужно жить по-другому. Но такие люди, как Марадона — они люди куражные, их должно что-то вдохновить. Совершенно противоположный пример — Пеле. Это тоже величайший футболист. Но при этом мы видим, что он идет по жизни правильным, приземленным курсом.

«Для меня Броварский был фигурой более авторитетной, чем я сам»

— Вашим помощником в сборной Камеруна был легендарный капитан львовских «Карпат» Лев Броварский, светлая ему память. В одном из интервью, когда его спросили о том, как он работал с Непомнящим от ответил: «Как Лобановский с Базилевичем». Насколько вы согласны с этим сравнением, и кто в этой ситуации был Лобановский, а кто — Базилевичем?

— Кто я был на фоне Броварского, который к тому времени имел титул прославленного футболиста, обладателя Кубка СССР 1969 года в составе «Карпат»? Да, тренерский стаж на тот момент у меня был несколько больше, опыта, соответственно, тоже. Но то, как Лева видел в деле игроков, как он мыслил — тут вопросов нет. Поэтому мы никак не можем в чем-то здесь соревноваться.

Помню, я прилетел в сборную 2 ноября, он — 3-го. А уже 8-го был турнир из шести команд Центральной Африки. И мне должны были представить команду. А они для меня все на одно лицо. Это потом мы уже научились их различать, поняли, что они абсолютно разные, даже по цвету. Говорю: «Лева, ты запомни до этого игрока, а я уже остальных» (смеется). А если еще вспомнить, что у нас там была эпопея, когда не было ни формы тренировочной, ни манишек, потертые мячи из-за тренировок на песчаном поле, которое, по сути, асфальт. В общем, целая история.

Затем мы провели стартовую игру, после чего выяснилось, что в это время где-то должна играть молодежная сборная страны. Нам пришлось разделиться, его основной зоной ответственности был молодежный состав. Но когда сыграл — все, опять мы уже работали вместе, он быстро вошел в курс дела, быстро ориентировался. В целом же, не скажу, что мы так уже сильно и сблизились. Да, жены наши были в тесном контакте, по магазинам вместе ходили. Лева же, не скажу, что был такой уж сильно закрытый, но одиночество было для него приятнее, чем компании. В то же время, для меня он был фигурой где-то даже более авторитетной, чем я сам.

— С каким известным тренером вы бы сравнили Броварского?

— Лева, мне кажется, немного зануда, но в хорошем смысле слова. Он — педант, очень щепетильный. Вот у него есть определенный план, система. Шаг влево, шаг вправо — это уже большая проблема. Я бы его поставил в один ряд с Курбаном Бердыевым, у которого тоже все строго по плану.

В этом смысле мы как-то с Левой расходились. Ведь футбол — творческая игра, чем больше умных людей, тем лучше должна быть команда. Конечно, требования определенные должны предъявляться, а Броварский был очень уж схематичен. Я же в этом плане где-то романтик, считаю, что болельщики должны наслаждаться игрой. И не очень воспринимаю все эти «автобусы», «троллейбусы» у штрафной. Да, сейчас футбол максимально прагматичен, нацелен на результат. Но я всю жизнь был за атакующий футбол, за то, чтобы забитых мячей было побольше. Из-за этого страдал и страдаю.

Евгений Савчук