Украинский вратарь Никита Федотов: «Начинал под Изюмом, потом мы подошли поближе к границе...»

Никита Федотов, 21-летний украинский голкипер в апреле приехал с Пиренеев, чтобы подписать контракт с «Металлистом», а попал на войну. Через полгода он снова в Испании.

Никита Федотов (фото: instagram.com)

— Весной ты сказал, что когда настанет момент сбросить военную форму, то сразу схватишь футбольный мяч и начнешь тренироваться. Что почувствовал, сделав это наконец?

— Ой, это такой момент! Я даже сейчас не всегда понимаю, где нахожусь и что происходит (улыбается). Как другая жизнь. У всех людей была жизнь «до войны» и будет «после войны». Скажу тебе честно: я очень счастлив, когда выхожу на поле, набираю форму. Около шести месяцев провел без тренировок. Это тяжеловато. Но очень помогает то, что команда во мне уверена. Они меня видели раньше и знают мой уровень.

Несмотря на это, находясь здесь, в Испании, мы с моей девушкой каждые 15 минут заходим в Телеграмм, читаем новости. Я звоню ребятам, которые на передовой. Расспрашиваю, что там и как. Есть моменты, когда сильно волнуюсь. К счастью, сейчас преимущественно хорошие новости. Позавчера у нас был матч (разговор состоялся 12 сентября — авт.). Перед игрой сижу в Телеграмме. Каждые 15 минут — новое известие, что наши вернули какой-то город или село. Я был так счастлив!

— Сразу хочу сделать большой комплимент. Еще несколько месяцев назад ты общался на русском, хотя и практиковался в украинском. Сейчас твоя соловьиная — практически идеальна.

— Всю свою жизнь я говорил по-русски. Мое личное мнение таково: каждый человек в Украине может общаться на том языке, на котором хочет, но он должен уметь разговаривать на украинском. Поэтому я все чаще пытаюсь переходить на соловьиную.

— Как произошло твое возвращение в футбол?

— Я много времени рассуждал на эту тему. Мне было очень трудно принять решение, потому что футбол — моя жизнь, но на фронте — ребята, ставшие для меня второй семьей. Услышав, что у меня есть вариант возобновить карьеру, они все собрались и настояли: «Пожалуйста, ради нас сделаем это. Ты будешь дарить нам эмоции, а мы будем смотреть твои игры. Ты многое отдал армии, поэтому можешь ехать с чистой совестью». Коллективное решение.

— Сколько времени ты провел в рядах ВСУ?

— Почти шесть месяцев. Начинал под Изюмом, потом мы подошли ближе к границе, над Харьковом.

— Какими были особенности этого участка фронта?

— В начале было очень тяжело. Враг имел значительное преимущество в артиллерии и всем остальном. Когда мы стреляли один раз, в ответ прилетало десять раз. Но есть важный момент — рассказывал о нем испанцам. «Вы не можете понять одного, — говорю им. — Украина проигрывает войну только тогда (как бы это ни звучало), когда умрет последний украинец. Мы были и будем свободными людьми. У нас будет президент тот, которого мы хотим. У нас будет власть та, которую мы хотим. А если придет кто-то другой, мы скажем — нет, так не будет». Армия врага имела весомое численное преимущество. Но наши бойцы — лучше, сильнее и мотивированнее. Каждый парень — это герой.

— В близком огневом контакте с русской ты бывал?

— В контакте, честно скажу, я не был. Учитывая то, чем я занимался, мы не имели права так делать. Если бы мы попали в контакт, значит все выполнили очень-очень плохо.

— А бывали случаи, когда чувствовал, что тебя защищают высшие силы?

— Были такие моменты. Один из первых раз я приехал под Изюм со своим отцом. Мы там делали одно дело. Артиллерия фигачит — ты плюс-минус еще все понимаешь. Но когда заработала вражеская авиация, я подумал, что это конец. Слава Богу, прошло — все живы и здоровы.

— Но после одного из обстрелов погиб твой товарищ...

— Очень трудная тема для меня. Я никогда так болезненно не проживал какие-то моменты, как тогда. В обычной жизни мы с ним, возможно, никогда бы не встретились. И когда он погиб — это стало очень болезненным ударом для меня и всех ребят. И хотя говорят, что мужчины не плачут... Следующие четыре дня я почти ни с кем не разговаривал. Когда видишь его семью, его мать, когда несешь этот гроб — крайне тяжело. Он — герой. Сделал это ради нас. Если бы не такие люди, уже бы развевались у нас российские флаги. Но этого, к счастью, никогда не произойдет.

— Брал ли ты русских в плен, брал ли трофеи?

— Пленных брали уже сейчас. А тогда — нет, потому что это не входило в наши обязанности.

— Война продолжает сниться?

— Радуюсь, что удалось отойти, оправиться. Сплю нормально. Трудно было, когда только приезжали оттуда. Кто-то хлопнет дверью — а ты уже наготове. В конце концов, такие моменты случались и в Испании. Недавно здесь отмечали день города. Начались фейерверки, а мы с любимой вскочили и встали под стену дома. Откуда? Что? Куда? Это уже такой рефлекс.

— Отец еще воюет?

— Так, как и все остальные ребята. Сейчас они идут дальше и дальше. Уже работают на немного другом направлении.

— Пока ты выступаешь за дубль «Понферрадины». Какая это лига?

— Терсера. Четвертая лига Испании.

— Сколько матчей успел сыграть?

— Только один. В прошлую субботу уступили 1:3, но для меня сейчас самое главное, что я набираю форму. Команда с пониманием относится, все помогают.

— Шанс на первую команду — реальный?

— В основе «Понферрадины» — два голкипера высокого уровня. Первый номер едет на чемпионат мира — это иранец Абедзаде. Второй вратарь Макаридзе выступал за сборную Грузии. Я учусь у них, набираю форму, а дальше моя задача — создать им конкуренцию, дышать в затылок.

— «Понферрадина» начала новый сезон Сегунды с двух побед, но затем наступила полоса из трех поражений. В чем причина столь резкого перепада?

— Последняя игра против «Сарагосы» была ничейной, но сопернику повезло немного больше. Решающий гол забили со стандарта, затолкали. Наша команда — сильная, очень хороший коллектив и тренерский штаб. Думаю, эту неудачную серию удастся быстро прервать. Некоторые игроки приехали на исходе трансферного окна. Им нужно немного акклиматизироваться.

— Когда-то в «Понферрадине» играл Дмитрий Хомченовский. О нем еще вспоминают?

— Да, вспоминают. В основном — персонал клуба. Говорили мне, что был такой игрок из Украины. «Очень сильный футболист, но ему не подошел наш чемпионат».

— В составе команды — Джордан Лукаку, родной брат Ромелу, бывший защитник «Лацио». Не понтуется? Простенький в общении?

— Здесь хватает людей, поигравших в высших лигах других стран. Все спокойные, общительные. Нет такого, что кого-то нельзя касаться на тренировках — играют жестко. Коллектив — супер. Неважно, кто ты и где ты играл раньше. Джордан — не исключение. Но он общается на английском, поэтому с ним у меня немного меньше контакта. Мощный, хотя и не такой большой, как Ромелу.

— У испанских журналистов ты — нарасхват? Наверное, все хотят интервью с участником войны.

— Действительно, в клуб поступило очень много запросов об интервью со мной. Но мы решили, что сейчас лучше этого не делать. Как-никак, сейчас я являюсь игроком второй команды, а игроки дубля интервью не дают. Ты должен выйти на определенный серьезный уровень, чтобы общаться с журналистами.

— Интервью в Испании — это привилегия, которую нужно заслужить?

— Да это везде так. Помню, мне было 17 лет и я выступал за "Полтаву". Зимой проводили спарринг, я отыграл один тайм, но у меня захотели взять интервью. Тренер это увидел и говорит: «Уходи отсюда, чтобы я тебя не видел. Иначе это будет первое и последнее интервью в твоей жизни». (Смеется.) Обиделся ли я? Это не обидно, это правильно. Я воспитывался в традициях, когда ты молод, тебя должны слышать как можно меньше. Право на интервью или какое-то слово в команде нужно заслужить на поле. Если тебе 18 и ты Мбаппе — вопросов нет. Если ты не Мбаппе — работай и доказывай.

— Насколько изменилось мнение испанцев о войне в Украине, если сравнивать с первыми днями полномасштабного вторжения России?

— Испания ощутимо нам помогает. Например, быстро делаются документы для украинцев — буквально за два дня. Правда, новостей стало меньше, поэтому испанцы и интересуются меньше: «Ну воюют и воюют...»

— Сейчас наши воины быстро продвигаются вперед, освобождая оккупированные территории. Каким должен быть оптимальный конец этой войны? Возвращение к границам 24 февраля, освобождение Донецка, Луганска и Крыма, или, может, гнать врага до тех пор, пока удается?

— Я уверен, что все хотят вернуть территории, которые были в составе Украины по состоянию на 1991 год. Убежден, что наших воинов очень трудно остановить. Но эта тема должна подниматься военными. Донецк, Луганск и Крым всегда были и будут украинскими. Конечно, там есть жители, которые не хотят возвращаться в Украину. Проблем нет — могут ехать в другом направлении.

Олег Бабий

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости