Максим ШАЦКИХ: «Хочу играть, могу, но есть нюансы»

В понедельник, 25 января, гостем Спорт.Ua стал легендарный игрок «Динамо» (Киев), лучший бомбардир в истории чемпионата Украины Максим Шацких. Он вспомнил моменты из своей футбольной карьеры, рассказал о «Динамо» в прошлом и сегодня, о планах на будущее и многом другом.

— Мы вас анонсировали как легенду киевского «Динамо». Вы уже почувствовали себя легендой?

— Я никогда не считал себя ни звездой, ни легендой. Это участь специалистов, болельщиков — определять того или иного футболиста по тому, сколько он принес пользы своей команде.

— Когда вас называют легендарным, лучшим бомбардиром чемпионата Украины — что-то екает внутри, понимаете, что не зря столько лет играли в футбол и добились довольно высоких результатов?

— Единственное — не зря провел время в футболе. Наверное, чего-то достиг. Это единственное, что заставляет меня помнить о том, что я не просто проводил время на футбольном поле.

— Закончился контракт с «Рухом». Вы сейчас в подвешенном состоянии или понимаете, где дальше будете?

— Я пока в свободном плавание, акценты еще не расставлял — заканчиваю или перехожу в другую деятельность. Пока поиски по футбольной тематике продолжаются. Есть некоторые варианты, но пока я в раздумьях. Не все зависит от меня. Есть микротравма. Если продолжать играть — надо быстро и конкретно решать эту проблему. Если же переходить в другую область — она, по большому счету, не мешает.

— Вы говорили, что почувствуете тот момент, когда пора заканчивать футбольную карьеру. Этого чувства еще нет? Или микротравма подталкивает к завершению?

— Не подталкивает. Двойственное у меня пока ощущение. Вроде бы еще и хочу, и могу играть, но зависит это от многих нюансов, от которых я и буду отталкиваться.

— Вы сейчас самостоятельно работаете или с агентом?

— У меня агент уже много лет — Сефер Алибаев. Он не то что мой агент, мы дружим семьями, дети наши дружат, мы уже давно хорошие друзья. Ну, и второстепенные люди, которым интересно еще увидеть меня на футбольном поле, тоже параллельно работают в этом направлении.

— Президент «Руха» говорил, что с удовольствием, если бы вы захотели, остались бы в команде, он предложил бы новый контракт. Вы не хотите играть в «Рухе»? Хотите уровень выше?

— Конкретно мы еще не общались по этому поводу. Я буду там в начале февраля, он пригласил нас на закрытие сезона, и у него День рождения первого февраля. Поэтому, думаю, поговорим с глазу на глаз — и буду знать точную информацию. Пока, насколько я знаю, он вроде хочет дальше двигаться — переходить на ранг выше — но в то же время пока в раздумьях. Все равно, если переходить в лигу выше, это будет только летом. А до лета нужно что-то делать, где-то играть. Поэтому я думаю, что он еще для себя не определил, чего хочет.

— Он пригласил на свой День рождения всю команду или лично вас?

— Будет вся команда с женами, детьми. Планируется грандиозный праздник.

— То есть в дружественных отношениях остались?

— Да.

— Вы все время были в таких отношениях?

— Он — один из таких президентов, с которыми можно спокойно посидеть за столом, выпить кофе, неофициально пообщаться. В этом плане он абсолютно адекватный и правильный футбольный человек, который любит футбол, любит свое дело, хочет развивать команду в Винниках, чтобы она достигала более высоких целей. С ним отношения абсолютно дружеские.

— Одно время говорили, что Винникам вполне комфортно быть аматорским клубом, прекрасно развивать инфраструктуру. Тем более зрители ходят, все стабильно. Не хотели вроде и ребята, и клуб подниматься выше — в профессиональную лигу. Уже есть сомнения по этому поводу?

— Не знаю. Его давно подталкивают на этот шаг, потому что команда созрела, готова к тому, чтобы достигать чего-то большего. Но это немножко другой уровень, другие затраты, все по-другому, усиливаться надо и все остальное. Это ступень выше. Но все будет зависеть от него. Как он пожелает — так и будет.

— А в структуру клуба не звал вас? Уже не как футболиста, а, например, как менеджера, у которого наверняка есть связи, много знакомств?

— Нет, по этому поводу общения не было. Увидимся — может, и поговорим на эту тему.

— Что за травма? Как получили ее? Были громкие заголовки, что Максим Шацких будет играть на Мемориале Макарова свободным агентом, а вы говорите, что повреждение не дало возможности сыграть. Что случилось?

— Я два-три раза в неделю бегаю. В манеже в Конча-Заспе мы собираемся — бывшие футболисты, те, кто пока без работы. Мы там каждый год уже на протяжении многих лет в одно и то же время собираемся, так что это у нас уже традиция. Может, не размялся — чуть-чуть дернул пах. Пока это доставляет дискомфорт. Не хочу усугублять, чтобы не доводить до критических операций. Поэтому пока выдерживаю паузу. Тем более я не ставил перед собой цель «через не могу» сыграть этот турнир. Я заявлялся, потому что зимой я всегда где-то двигаюсь. На ЦСКА мы собираемся, в Конча-Заспе. Этот турнир был хорошим шансом подвигаться, поддержать форму, поддержать себя в тонусе, но не через силу.

— Что говорят врачи? Может, вы уже по опыту понимаете, сколько вам нужно времени на то, чтобы полностью восстановиться?

— Я ездил к Владимиру Игоревичу Малюте в «Динамо». Он принял меня, посмотрел, пощупал. Чуть-чуть расширил паховое кольцо. Нужно немножко времени. Не так все грустно.

— То есть в Минск вы не поедете?

— Поеду, конечно. Это же не тот уровень. На том же Мемориале Макарова играющие команды, а здесь игра товарищеская, и в основном будут играть люди, которые давно закончили футбольную карьеру, которые в возрасте. Это совсем другое движение, другие мотивация и ответственность.

— Когда вас позвали на матч памяти Валентина Белькевича? Легко ли вы согласились? Матч был под угрозой — будет проводиться, не будет. Сейчас мы уже знаем, что состоится...

— По поводу того, чтобы проводился, решили уже давно. Это даже не обсуждалось. Просто определялись по срокам, потому что «Динамо» на сборах. Они после жеребьевки узнали свой график планирования сборов. Отодвинули на один день, потому что они прилетают 28-го. Там и Сережа Ребров, и Сергей Федоров, и Саша Шовковский, которые будут принимать участие в этой игре.

— Были всяческие рейтинги. Говорили о том, что Валентин Белькевич — лучший легионер всех времен в чемпионате Украины. Вы с этим согласны?

— Да, полностью согласен. Можно много говорить об этом. Это и светлая голова, и техника, и видение поля. Все, что должно присутствовать в футболе, у него было, абсолютно все. Это человек-лидер, человек, который ведет игру. С ним команда на поле одна, без него — другая.

— Все говорили, что это человек, «поцелованный Богом», но в то же время, что замкнутый, сам в себе, не всегда было легко найти подход к Валентину Белькевичу. Это на самом деле было так? Что вы вспоминаете о нем?

— Он не любил общаться с журналистами, все об этом знают. Увидеть его интервью где-то — большая редкость. А в команде, в коллективе он абсолютно другой — нескромный в плане общения. Я прожил с ним десять лет в одной комнате. Он абсолютно раскрепощенный в общении, но в то же время говорил не много, однако конкретно и по делу.

— Вы еще и вместе жили?

— Да. Но не на базе, а в разъездах, на сборах мы все время вместе жили. Потому что на базе он уже жил в своей комнате, а я приехал немножко позже.

— Почему у него не совсем получилось с тренерской деятельностью? Или не успел полностью раскрыться как тренер?

— Они только начинали с Александром Хацкевичем, стали чемпионами среди дублеров.

— Да, но многие игроки говорили, что не совсем понимали его требований, что Хацкевич был №1, а Белькевич меньше вникал во все это. Или это просто домыслы, слухи?

— Мне трудно об этом говорить. Я думаю, определять первый и второй номер на тот момент не имело смысла, потому что они — два великих игрока. Я думаю, они себя даже не разделяли — кто главный, кто помощник. Они друг друга дополняли. Просто они немножко разные. Валик и на поле такой был. Он мог прикрикнуть, но все это было по делу. Критика адекватная и правильная. Без этого на футбольном поле нельзя. Но агрессивным он не был никогда. Я даже пару раз присутствовал на тренировках, тренировался в дубле, когда уже было ясно, что из «Динамо» я ухожу. Он не понимал, как футболист не может сделать элементарные вещи в таком возрасте. Ребятам было по 18-20 лет, они должны играть уже на высоком уровне. Он высказывал свою точку зрения, подсказывал. Без этого никуда и никак. Если вы в таком возрасте не можете этого сделать, то дальше будет еще сложнее.

— Вы близко общались с ним после того, как ушли из «Динамо»?

— Достаточно часто созванивались, встречались, от этого никуда не денешься. Я у него в гостях был много раз, собирались. У нас остался костяк ребят, с которыми играли вместе, так же мы и собирались на то время вместе — и сами, и семьями. Были у нас моменты, которые можно вспомнить, поговорить, посмеяться. На рыбалку часто выезжали. У нас много любителей рыбалки, те же Валик, Саша Хацкевич.

— Состав какого «Динамо» вы считаете самым сильным за все времена?

— Понятно, что «Динамо», которое дошло до 1/2 Лиги чемпионов — это была на то время машина. Чудом они не выиграли в тот год этот трофей. Я думаю, они обыграли бы в финале «Манчестер». Это просто стечение обстоятельств, невезение. Должны были дома забивать 4-5, но так сложилось, это футбол. Там, конечно, была машина, которая выносила «Барселону». «Барселона» тогда была намного выше по именам, чем сейчас. Сейчас из «Барселоны» убери Месси — и эта команда будет другая. А на то время что ни фамилия — то была сборная мира. Я думаю, что те годы — 1996-98.

— Вы, когда пришли в «Динамо», ожидали того, что будет повторение истории, что вы тоже сможете поиграть в плей-офф Лиги чемпионов и, возможно, даже выиграть?

— Я мечтал об этом.

— Больших изменений в команде не произошло: ушел Шевченко — пришел Шацких...

— Все равно это были две разные команды. Много чего поменялось. Тогда ушло достаточно людей. Лужный ушел. Сережа Ребров еще полгода поиграл — и тоже ушел. Потом Каха. Другое время, что ли, наступило, немножко другой чемпионат был. Может, это еще повлияло на выступления в играх еврокубках. У тебя нет той мотивации, того напряжения внутри чемпионата. А когда выходишь туда — там все по-другому. С кем бы ты ни играл — это напряжение, накал, ответственность. Поэтому от чемпионата тоже многое зависит.

— Вы чувствовали ответственность, что вы пришли заменить Шевченко — одного из гениальнейших украинских футболистов?

— Я пропускал это мимо ушей, потому что накаливали журналисты, они постоянно пытались сравнить. Я всегда говорил о том, что есть Андрей, а есть я. Это разные футболисты, все по-разному, это не замена. На то время я еще полностью не понимал, куда я попал. Я находился в прострации...

— Мечта начала сбываться?

— Мечта сбылась, когда я только приземлился в Киеве. Я уехал в «Динамо», я этим только с детства и бредил. Поэтому уже одна мечта у меня сбылась. А дальше я уже, понятно, ставил перед собой максимальные цели, задачи. К сожалению, не получилось. Помог коллектив. Коллектив либо принимает, либо отталкивает. Мне повезло. Думаю, на то время любого нормального парня, который пришел бы в этот коллектив, восприняли бы. Но в то же время были люди, которых не воспринимали — а в коллективе это ты не будешь уже никогда.

— То есть у вас адаптации как таковой не было?

— Я как-то незаметно в это влился — и оно пошло.

— Кого коллектив не воспринимал?

— Фамилий не буду называть, но были такие люди у нас....

— Это легионеры?

— Да. Было время, что кто-то пришел, полгода поиграл. На него не обращали внимания, понимали, что большего не добиться. Все-таки это коллектив, и немаленький. Тяжело выжить, когда тебя не воспринимают. Это везде, это закон природы.

— Выживали игрока?

— Никто никого не выживал, просто в меньшей степени общались. Раньше мы собирались всей командой. Мы же приглашали, но он понимал, что чувствует себя здесь некомфортно.

— Кто был, как вам кажется, самым странным приобретением «Динамо», когда вообще не было понятно, почему и как этот человек оказался в клубе?

— Если честно, хватало таких. Был такой нападающий Нанни. По походке можно даже понять, футболист он или что-то похожее на него. Тренировку-две провели — и поняли, что это ошибка. Это реально была ошибка, руководство само понимало, что это не тот человек, который нам нужен, который нам поможет.

— Как это — «по походке»?

— Это у нас есть такое видение — у футболистов, спортсменов. Думаю, у каждого спортсмена есть возможность определить, что человек сможет делать на футбольном поле, по ногам, по походке, по структуре человека.

— Это было легионер ради легионера? Почему так случалось? Хотелось покупать иностранцев?

— Не то что хотелось. Руководство думало же об усилении команды. «Просто иностранец» никому не нужен, надо брать нормального иностранца. Может быть, взяли его, не посмотрев, или кто-то посоветовал. Иностранцы же не приезжают на просмотр, они уже приезжают с подписанным контрактом. Поэтому так и сложилось.

— Это такая болезнь «Динамо»? И сейчас это продолжается. Ушли свободными агентами Кранчар, Мехмеди, Родольфо. Много игроков, которых подписали за большие деньги. Беланда отдали в аренду «Шальке». Почему до сих пор так происходит с «Динамо»?

— Немаловажно найти свою команду. Взять даже Рубена. Ушел, нашел свою команду. Нужно найти свою команду, своего тренера, коллектив, который будет уважать тебя и помогать тебе раскрывать свой талант. Здесь тяжело предугадать. Например, отдать Месси или Роналду в другую команду и посмотреть, как они там будут играть. Месси, думаю, в любой команде будет делать свое дело. Роналду будет тяжеловато, потому что он — игрок зависимый сейчас уже. Может и не пойти. Может, его вообще не будет видно там.

— Так и о Месси говорят, когда он в сборную Аргентины приезжает...

— Сборная — это сборная...

— Там Лавесси, Ди Мария...

— Каждый из них по-своему личность, а в «Барселоне» коллектив. Сборная и клуб — это совсем разные вещи, поэтому сравнивать нет смысла.

— Порадовались, что наконец-то «Динамо» попало в плей-офф Лиги чемпионов — и тут «Манчестер Сити». Есть шансы?

— Почему нет? Шансы 50/50. Обыгрывали уже «Манчестер»?

— Да, но тогда не был «Манчестер» шейхов...

— А сейчас что?

— Что ни звезда — то лучший футболист своей страны...

— Я про «Челси» то же самое говорил. Что в чемпионате они сыпятся, а в Лиге чемпионов тяжело было их обыграть. Так же и в «Манчестер Сити», они в чемпионате могут проиграть кому угодно, могут обыграть кого угодно. Главное — подойти в оптимальной форме именно к этим двум встречам. Это не тот грозный соперник, когда можно выходить и подымать руки. Ерунда.

— То есть повезло со жребием, что не «Реал», не «Барселона», не «Бавария»?

— Я не скажу, что повезло. Но понятно, что это не «Барселона», не «Бавария». Шансы пока равные. Очень тяжело будет. Как по мне, с англичанами легче играть, чем с португальцами или немцами. Это сугубо моя точка зрения. Хотя у них там и англичан-то...

— Кравца отдали в «Штутгарт». Два нападающих осталось — Теодорчик и Мораес. Эти два человека — нападающие уровня киевского «Динамо»? Стоило ли отдавать Артема сейчас — в преддверии столь важных для «Динамо» матчей?

— Я думаю, это вопрос к Сергею Станиславовичу, потому что он принимал это решение. Я думаю, из этих трех футболистов он Артема пока не видел. Нет смысла держать человека, если его можно отдать в один из сильнейших чемпионатов на данный момент, чтобы у него была там практика, чтобы он еще больше возмужал и прибавил в индивидуальном мастерстве. Правильное или неправильно решение принял Сергей Станиславович — покажет время.

— Вам нравятся Теодорчик и Мораес по стилю игры? Они по своей форме, по тому, как они мыслят — игроки киевского «Динамо»?

— Мораес влился достаточно быстро и быстро начал забивать. Хотя по играм за донецкий «Металлург»... Он там выделялся, но я думал, что тяжело ему будет в «Динамо». Тем не менее, все получилось по-другому — за счет партнеров, за счет того, что его восприняли, поняли его тактику игры, индивидуальные качества. Он — невысокий, быстрый, хитрый, по-спортивному злой. Он доказывает в каждой игре, что на данный момент он — №1.

— А Теодорчик? Когда его подписали, было больше вопросов, чем ответов: что, почему, как, откуда. Но ему тоже не нужно было много времени на адаптацию. Понравился ли вам этот игрок? Возможно, голевым чутьем на вас похож...

— Пару раз он выручил. Голевое чутье — это оказаться на простреле, на добивании. Сколько я смотрел своих голов, у меня очень мало таких моментов, где я сыграл на добивании. Чутье — это когда игрока теряют из поля зрения, а он оказывается там, куда мяч отскочил. Если бы Теодорчик был одним нападающим, «Динамо», думаю, было бы тяжело. Хотя он высокий. Сказать, что он реактивный, нельзя. Скорость чуть выше средней. Но было бы проблематично, потому что «Динамо» играет не «бей-беги», а комбинирует. Поэтому здесь еще внизу нужно хорошо работать, подыгрывать, в то же время открываться и врываться в штрафную. В штрафной он, конечно, чувствует себя достаточно уверенно.

— Вы говорили в одном из интервью о том, что у вас был разговор (возможно, шуточный) с Игорем Михайловичем Суркисом по поводу вероятной работы в киевском «Динамо». Сейчас вам хорошо знакомы игроки, тренерский штаб, да и с президентом вы в неплохих отношениях. Был повторный разговор?

— Нет, разговора вообще ни разу не было.

— И никаких договоренностей?

— Нет.

— Хотелось бы вернуться?

— Конечно. Почему нет? Это моя команда, мой клуб, он останется в моем сердце на всю жизнь. Понятно, что хотелось бы. Но я должен определиться, готов ли я переступать эту черту и двигаться в том направлении.

— Сергей Ребров говорил, что это ересь: когда говорят, что сначала нужно «убить» в себе футболиста, а потом становиться тренером — если ты не чувствуешь себя в процессе, то и тренером не нужно становиться. Или у вас другое мнение по этому поводу?

— Я думаю, это сугубо индивидуально. У кого как. Если плавно переходишь на тренерскую деятельность... Но все равно это очень разные вещи — быть игроком и быть тренером. Нужно перестроить свою психологию, в первую очередь, и мыслить совсем по-другому. Но «убить» в себе футболиста тяжело, наверное, сразу. Какие-то эмоции будут присутствовать на тренерской скамье. У кого-то получается плавный переход, у кого-то после окончания футбольной карьеры затишье, а потом начинают потихоньку набираться опыта. Без практики, я думаю, тяжеловато.

— Диплом есть уже?

— Да.

— Там был зачет/незачет или оценки ставили?

— Нет, оценок не ставили. Зачет. Сдаешь последний экзамен — и комиссия принимает решение.

— Вас хвалили? Или сдал в общей группе, молодец?

— Когда экзамен, сдают по одному. Ты садишься, перед тобой три профессионала высокого уровня. У тебя есть вопросы, тебе дается время, чтобы подготовить ответы. Ты готовишься 10-20 минут — и выходишь, отвечаешь.

— Этот диплом позволяет тренировать какие команды?

— Все, кроме команд Премьер-лиги (главным тренером). Помогать могу. На PRO я не пошел, потому что пока не вижу смысла

— То есть на полке диплом лежать не будет? Вы заранее для себя решили, что будете тренером, а не агентом, менеджером и т.п.?

— Пока у меня в голове тренировочный процесс. Не селекция, не агентура.

— Есть у вас модель тренера, на которого хотелось бы быть похожим?

— Мне нравится «Барселона» — все с мячом.

— Есть тренер, стиль которого вам нравится?

— Гвардиола, я думаю. На данный момент это безоговорочно. Из «Барселоны» перейти в «Баварию» — это две разные школы, два разных направления футбола — и все равно он довел до них, и быстро. Сейчас «Бавария» играет не так, как раньше. Сейчас они играют вообще по-другому — совмещают кусочки «Барселоны» и «Баварии». И никуда от этого не денешься. Немецкий футбол — это всегда агрессия, атакующий стиль. Но раньше они не были с мячом столько, сколько сейчас.

— Но Пеп купил для себя футболистов. Тот же Дуглас Коста, который сейчас один из лидеров...

— Понятно, что не без этого, надо дополнять. Он ищет позиции, которые надо усиливать, это нормальный рабочий процесс. Но схема-то игры поменялась.

— По психологии вы будете эмоциональным тренером?

— Думаю, что нет. Не знаю, конечно, как оно будет, когда я начну работать. Но я не понимаю, как можно стоять и кричать. Все равно никто не услышит. Нет смысла во всем этом. У тебя есть куча времени перед игрой, чтобы донести до своих ребят, чего ты хочешь от них. Можно корректировать некоторые моменты. Когда мы были в Винниках, было много игр, мы ездили и «Шахтер» смотрели, и Беларусь приезжала, со сборной Украины играла. Александр Хацкевич, мы дружим с ним достаточно давно, за всю игру к бровке вышел два раза. Причем он не кричал, а подозвал кого-то, быстренько сказал — и они перестроились. Они знают, что нужно делать. Просто нужно подкорректировать по ходу игры. У тренера не один план на игру. Тренер должен быть готов к тому, чтобы быстренько их перестроить в зависимости от того, как будет складываться игра. Когда работал в «Арсенале» Кучук, у него было три-четыре схемы, мы могли просто по жестам понять.

— Это значит, что у Кучука были довольно длительные теоретические занятия, он вам сразу объяснял все свои схемы? Или как это было?

— У нас не меньше часа были теоретические занятия. С ним мы начали играть вообще в другой футбол. Надо было определяться как можно быстрее, потому что не было времени донести до нас свою философию, видение футбола, чтобы мы начали делать то, что нужно. Я футбол увидел вообще с другой стороны. Раньше я никогда такого не делал, что начал делать в «Арсенале». Он быстро нашел мне позицию, где и как я должен действовать. Мы тогда попали в еврокубки, сезон хороший был, команда у нас была просто отличная. Если бы не некоторые моменты, то, думаю, мы себя нормально чувствовали бы.

— Юрий Бакалов, который потом пришел, был ассистентом у Кучука, говорил, что Кучук постоянно учится, у него постоянно открыты книги, схемы, он постоянно находит что-то новое. Наверное, из-за этого у него получалось. Вы готовы постоянно копаться в этом, полностью быть в тренерской деятельности?

— По-другому невозможно. Если тренер ставит перед собой большие цели, задачи, хочет чего-то большого добиваться в жизни, то он каждый день, каждый час должен находить что-то новое. Потому что футбол на месте не стоит: сегодня один, завтра — другой. Поэтому надо много просматривать, читать, экспериментировать, проверять, спать 2-4 часа в день. Нужно жить этим.

— Ваша семья готова к такому? Жена, дочки не просят сделать перерыв в футбольной деятельности на пару лет?

— Нет. Жена понимает, подталкивает, чтобы не было простоя. Простой затягивает человека в никуда. Для меня это движение, а движение — это жизнь. Нужно двигаться и понимать, в каком направлении. Поэтому в этом плане проблем нет. Тем более дочки у меня уже почти взрослые, одной 21, другой — 13. Они сейчас заняты больше меня. Мне пока нечем глобально заниматься. Если будут разъезды — значит, будут разъезды. Все равно жена практически все время со мной, где бы я ни был.

— Если нужно будет уехать, уедете? Или семья уже настолько обосновалась в Киеве, что нет?

— Жить мы здесь будем, однозначно. А по работе, если так случится — то уже такое дело. У нас, кочевников, жизнь же такая, что сегодня здесь, завтра — там. Поэтому здесь уж как сложится.

— У вас двойное гражданство?

— Двойное гражданство запрещено и в Украине, и в Узбекистане.

— То есть паспорт у вас украинский?

— Да.

— Дату выдачи украинского паспорта помните?

— Нет, нужно посмотреть. Думаю, это не столь важно.

— Наверное, дата не столько важна, но сама смена гражданства после стольких лет, отданных за сборную Узбекистана, где вы признавались лучшим игроком… Зачем вам нужно было менять гражданство?

— Когда мы приехали в Киев, семья определилась, что мы будем жить здесь, потому что жена и дети без ума от Киева. Но я продолжал играть за сборную. Потом уже, когда на меня перестали рассчитывать в сборной, когда я понял, что попадать в основной состав сборной тяжело (а кататься туристом — это не про меня), я принял решение, что пришло время менять гражданство, чтобы не было потом каких-то проблем. Если бы было двойное гражданство — вообще было бы великолепно. Узбекистан, Ташкент — это моя Родина. Это та страна, которая дала мне путевку в большую жизнь и начала двигать меня в том направлении, в котором я нахожусь сейчас. Там до сих пор живут мои родители, несколько друзей еще моих остались, футбольных друзей очень много.

— Родителей навещаете часто?

— Чаще родители сюда приезжают.

— Когда были последний раз в Узбекистане? Как вас там встречают? Хлебом-солью?

— Нет, нормально, спокойно. Последний раз был, когда мы ездили играть прощальный матч, нам сборная его организовала. Мы втроем заканчивали выступления за сборную — и вот мы играли товарищеский матч. Тогда я был последний раз в Узбекистане, это был примерно 2009, 2010 или 2011-й год.

— Столько времени не были дома?

— Во-первых, не было времени, потому что я практически все время занят. Во-вторых, поскольку родители то у брата, то у меня — куда мне ехать? Плюс сейчас сложности с перелетами, потому что убрали прямые рейсы. Немножко неудобно добираться стало. Думаю, что в ближайшее время съездим.

— Детки же у вас все украинцы?

— Да.

— Как вы воспринимаете ситуацию в Украине? Как вы это оцениваете? Наверняка у вас есть друзья, которые звонят и спрашивают, как в Украине...

— У меня все друзья адекватные, нормальные. Они уже давно поняли, что не нужно смотреть в ящик, который придумали для того, чтобы зомбировать людей. У меня не было ни одного случая, но я знаю случаи, когда кому-то звонят и начинают всякую ерунду нести.

— Но вам не звонили?

— Нет. У меня никто из друзей, которые в России, ни разу не позвонил. И мы вообще стараемся о политике не говорить. Разговариваем о совсем других вещах. Политика — это грязное и неблагодарное дело. Я не люблю эти темы затрагивать, потому что все равно всей правды мы не узнаем никогда, и нет смысла об этом говорить.

— Вы уже своим гражданским правом пользовались — ходили на выборы, голосовали за президента?

— Нет.

— Почему?

— Не вижу смысла. Понятно, что выбирать не из кого. Я и раньше не голосовал. Один раз я голосовал, в Киеве в узбекском посольстве, когда еще был гражданином Узбекистана. А так, я не любитель ходить на выборы. Я считаю, что мой голос ничего не решит. Все равно правды там нет и не было никогда. За кого нужно — за того и проголосуют. С другой стороны, я понимаю, если все будут такие, как я — тогда вообще никого не будет. Каждый должен сам для себя определить.

— С Алиевым, выступая за «Рух», часто общались? Как думаете, почему Саша после такой карьеры оказался в «Рухе»?

— Об этом, наверное, его нужно спросить, почему так случилось. Конечно, общались, вместе жили, на разных этажах только. Каждый день виделись, тренировались. Все это время мы были вместе.

— Правда, что он там даже на украинском заговорил?

— Может, какие-то фразы. Так я особо не слышал, чтобы он разговаривал на украинском языке.

— Алиев погубил свой талант, как вам кажется? Что случилось? Вы долгое время были его партнером, видели изнутри, как он работает, ведет себя...

— Нормально он себя ведет, нормально работает, всегда отдается на футбольном поле. То, что может отдавать, он отдает. Может быть, стечение обстоятельств, дело случая, не знаю, провокаций было много. За ними же следили тогда очень хорошо — за Алиевым и за Милевским. Саша и Артем, я думаю, далеко еще не закончили с футболом. Думаю, в ближайшее время мы еще услышим о них двоих, и на достаточно хорошем уровне.

— Вы, возможно, даже знаете, есть ли какие-то переговоры?

— Не знаю, но я в этом уверен. Не здесь — так точно. Здесь вообще тяжело футбол представить. В ближнем или дальнем зарубежье.

— А Россия возможна?

— Мне сложно сказать, это дело каждого. Не знаю.

— Какие отношения у вас складывались с Юрием Павловичем Семиным? Именно при нем вы потеряли место в составе «Динамо», и он вам так и не дал сыграть последний матч. Обида прошла, если она была вообще?

— Я уже много раз об этом говорил. Если уходить, то делать это нужно правильно. Если прощаться с болельщиками, то правильно, потому что играли мы для них, ради них. Прощаться нужно на поле, а не на трибунах. Хотя то, что я прочувствовал и ощутил — это было выше всего. Но я, будучи тренером, никогда бы так не поступил. Мы с ним не ругались, не скандалили никогда. Я попытался один раз найти с ним диалог, но в ответ я ничего не услышал.

— Спрашивали, почему он не видит вас в составе?

— Спрашивал: «Почему вы не видите меня на позиции, на которой я играл до вас?». Ответа я не услышал. Больше у нас не было разговора. Но в то же время не было никакой агрессии. Мы потом ездили играли товарищескую игру с «Локомотивом». Абсолютно нормально поговорили. Нет смысла обижаться. При чем здесь обида? Я уже высказывал свою точку зрения, в той ситуации можно было поступить иначе — более правильно. Понимают сейчас это и Игорь Михайлович, и вице-президент.

— Но еще не все потеряно, еще возможно организовать прощальную игру. Уже прошло время, конечно, но вы планируете прощальную игру?

— Конечно, каждому футболисту хочется, чтобы провели матч в его честь, сыграть с титулованной командой. Конечно, я об этом мечтаю, но не в ближайшем будущем.

— Вы говорите, что Игорь Михайлович сказал вам, что стоило сыграть в последнем матче?

— Нет, он так не говорил. Просто есть президент клуба, а есть главный тренер. Президент клуба никогда не лезет в дела команды, как бы там ни было. Это решение главного тренера. Он принял такое решение — так оно и будет. Президент не может сказать, как поступать главному тренеру. В такой команде, как «Динамо» (Киев), такого не было никогда и не будет. Игорь Михайлович и Григорий Михайлович никогда не лезут в дела команды, как бы они ни складывались — хорошо, плохо, очень плохо. Он может один раз в год приехать и сделать собрание по хорошему поводу или по плохому, все.

— А такое, чтобы вы пришли к нему в кабинет и о чем-то поговорили по душам, было?

— Без проблем, в любое время. В этом плане вообще нет проблем и с Игорем Михайловичем, и с Григорием Михайловичем. Никогда не было такого, чтобы я просидел в приемной и ушел, так и не поговорив.

— Часто обращались?

— Лишний раз не отвлекал, потому что у него много дел, все-таки он управляет огромной структурой, у него есть личная жизнь, семья. Было несколько встреч, даже не обязательно в кабинете. Когда приезжает на дубль, мы общаемся. На базе встречаемся, они часто бывают там.

— Он помогал вам решать какие-то проблемы? Или просто дружеское общение?

— Решали очень много проблем. Я ни в чем не нуждался. Если возникали какие-то вопросы, проблемы по школе, по садику, то обращался.

— Даже детский сад помогал искать?

— Конечно. На то время надо было понимать, куда лучше отдать ребенка, чтобы он правильно развивался. Максимович есть, администратор всех времен и народов, он тоже этим занимался. Мы думали только о футболе, больше ничего нас не интересовало. Бывало, что ко мне друзья обращались за помощью в каком-то вопросе. Я мог обратиться — и это решалось вообще без проблем. У меня голова была забита только тем, как выйти и обыграть.

— А потом все пошло уже не так? У Рабиновича, Онищенко, Шуфрича уже не было таких контактов? С Рабиновичем общались?

— Да, абсолютно нормально, всегда можно было попасть к нему на встречу без проблем, всегда принимал. Общались, он спрашивал меня, я — его о том или ином. С Нестором Шуфричем встречались раза три-четыре. Здесь встречались больше по поводу тех проблем, которые есть до сих пор. А там тогда еще был порядок. Встречались просто, без всякой головной боли.

— До проблем с финансированием «Арсенал» для вас был важным этапом в карьере? Все-таки поиграли в «Динамо». «Арсенал» — команда намного ниже уровнем. Что вам дал «Арсенал», кроме того, что вы поработали с Кучуком и увидели абсолютно другой футбол? Что еще для вас было важно?

— Любая смена обстановки... Шаг вперед или назад — ты потом это понимаешь. Это был шаг вперед, потому что я увидел другой футбол. Если бы я не попал в «Арсенал» — может быть, я этого и не узнал бы. Все-таки в книгах обо всем не пишут.

— Какие-то свои возможности открыли?

— И свои возможности, и вообще. Новый коллектив, все по-другому, другие условия. Увидел футбол с другой стороны. Есть же еще и другие команды, которые отличаются от «Динамо» и других грандов украинского футбола. На тот момент у нас вообще все было по люксу.

— Негласно «Арсенал» курировал господин Коломойский. Был ли какой-то разговор перед играми с «Днепром»?

— Посмотрите статистику, они обыграть нас не могут. Никогда не было у нас никаких звонков. С кем с кем, а с «Арсеналом» «Днепр» всегда мучился. Я в такие игры не играю. И никогда не было даже намека. Если так рассуждать, у них до начала чемпионата было бы очков по 16. Нет смысла, от этого все будут только страдать, потому что на международной арене все видно. Не тянут, не могут, не привыкли. Если взять любой сильный чемпионат, для них что игра в чемпионате, что в Лиге чемпионов — одно и то же. У них бывает даже так, что в чемпионате играют основным составом, а в Лиге чемпионов дают отдохнуть своим звездам. Поэтому все идет от чемпионата. Чем мощнее у нас будет чемпионат — тем легче нам будет там. И сборная же от этого страдает.

— Вы знаете, что прошло заседание рабочей группы. Принято решение, что следующие два сезона в чемпионате Украины будет всего 12 команд. Искусственное сокращение команд...

— Почему искусственное?

— Потому что пока набирается 14 команд...

— Посмотрим, кто уйдет, а таких будет немало. Я до сих пор не понимаю, зачем нужны такие команды, как, например, «Говерла». Люди потратили свое здоровье, время, отработали свои договоренности. А ничего же не делается, ничего не меняется, хотя столько времени прошло. А есть люди, которые ушли два-три года назад. Ничего не поменялось, все суды выиграли. Очки сняли, но кому от этого легче? Сняли, запретили заявлять новых футболистов. Надо же как-то заставлять их расплачиваться. А пока ничего не происходит и сомневаюсь, что будет происходить в ближайшем будущем.

— Вы говорите о том, что команду нужно понизить в классе? Или в принципе эта команда не должна существовать как таковая?

— Какой смысл в том, чтобы понизить в классе?

— Возможно, набрать футболистов с меньшими контрактами, играть и развиваться, как делает, например, «Черноморец»?

— Сейчас у них вообще нет. Хорошо, что Игорь Михайлович отдал своих футболистов. В «Говерле» никому не платят, там только два-три человека остались на зарплате, им нужно платить. Если вы так любите футбол и хотите сохранить команду, то отдавайте долги. Зачем нужна команда, которая мучает и себя, и других? Многие не могут этого понять.

— Вы выиграли свое дело? Или еще идет разбирательство?

— Здесь выигрывать нечего. Я на 200% прав. Конечно, я документы, чеки подал. Сейчас же здесь тоже не все так просто — одну инстанцию нужно пройти, вторую.

— До Лозанны готовы идти?

— Конечно.

— Вы сказали, что три раза общались с Нестором Ивановичем Шуфричем. Об этом тоже?

— Мы только по долгам и общались. Я на то время как капитан команды приезжал с Грозным и Величко. Я приезжал, чтобы услышать из первых уст и донести команде то, что происходит на самом деле. Мы приезжали раза три-четыре, общались. Тренеры предоставляли документы по задолженностям. Были обещания, говорили: «Потерпите немножко, мы все будем закрывать».

— Так ни процента и не выполнили? Или все-таки были какие-то выплаты?

— Были в самом начале — когда я только пришел. В этом плане все нормально было три-четыре месяца. Потом начали сильно «буксовать».

— Говорили, что Вячеслав Грозный зарплату получал, а футболисты якобы на голодном пайке. Так было на самом деле?

— Я не могу об этом говорить, потому что не знаю.

— А были в команде такие разговоры?

— Нам какая разница? Нам легче от того, что он получал или не получал? Разговоров не было.

— Справедливее, если все не получают...

— Это от человека зависит. Если бы я один получал, а 20 человек из команды не получали, то я бы сидел с ухмылочкой или съедал бы себя изнутри за то, что я один в шоколаде, а другим даже не на что покушать? Это же сугубо от человека зависит. Об этом я говорить не могу, потому что не знаю. Пока я сам не услышу или не увижу, я утверждать этого не могу.

— Молодые ребята говорили о том, что они не могли и покушать. Почему они оставались?

— Думаю, верили. У нас были ребята из Донецка, у которых даже паспорта остались на базе, когда ее разбомбили. Они без паспортов, без ничего были, дома у них нет. И вот они находятся в команде. Чтобы покушать, они ходили, занимали у нас деньги. Так вот существовали и верили. Я верил. Не должно быть так, это неправильно. Но с каждым месяцем, с каждым днем я убеждаюсь в том, что, оказывается, не все в нашей жизни так, как должно быть — правильно и справедливо. Что есть, то есть.

— А если говорить об условиях, в которых вы работали? Максим Коваль рассказывал нам, что там даже тренироваться негде было, нужно было в другом месте бегать, чтобы поддерживать форму...

— Было такое.

— Все-таки команда получала аттестат, допускалась до игр Премьер-лиги. Насколько это изнутри был клуб Премьер-лиги?

— От погоды многое зависело. Я не понимаю только, почему, но это решал только тренерский штаб. Если дождь идет, то мы занимались не тем, чем хотелось бы и чем должны были заниматься. Два тренировочных поля-то было. Бывало так: если сильный дождь, то вода стоит. Не уходит, потому что дренаж неправильный, мало кто раньше ухаживал за этими полями, никому это не надо было. Тогда мы в парке бегали, в тренажерный зал шли, бассейн. Это не то, что должно было быть. Старались быстрее уехать на сборы, особенно — в зимний период. Летом-то хорошо все. Бывало, что приезжим (там в основном все приезжие) — и покушать негде было. Предлагали снимать квартиры, а денег на квартиры не давали. Говорили: «Снимайте за свой счет, потом вам отдадут». В этой команде ты о футболе не думаешь вообще. Ты думаешь обо всех проблемах, которые нужно решить.

— Там нефутбольная атмосфера...

— С этим же всем работать надо. Когда я играл в «Динамо», у нас же не было такого фан-сектора, как сейчас. Тем более мы играли на стадионе «Динамо». С каждым годом все растет и растет. Сейчас на «Олимпийском» четыре-пять секторов занимает только фан-сектор, который делает всю погоду. Но этим нужно заниматься. Понятно, что это никому не надо. Если бы там занимались этим — я думаю, у нас каждую игру было бы достаточно людей, чтобы мы чувствовали, что играем дома. Это зависит от руководства. Всеми мелочами нужно заниматься.

— Как работалось с Вячеславом Грозным? Что он привнес нового? Вы никогда о нем плохо не отзывались, говорили, что с ним хорошо работается...

— Я знаю его давно, еще когда я приезжал на просмотр в «Спартак». Потом — когда он принял «Арсенал». Как игроку мне в нем нравится то, что у него нет беготни, у него направленность на игру с мячом. Для футболиста это просто класс.

— А физические кондиции как набирать?

— Кондиции можно набрать с мячами.

— Кросс пробежать...

— Кросс — это же не кондиции.

— Выносливость?

— Нет, кросс — это насыщение мышц кислородом. А когда ты бежишь в определенном темпе — это уже идет нагрузка. К примеру, «Динамо» уже давно не бегает так, как раньше. Люди понимают, что сейчас уже другое поколение футболистов и другое видение в футболе. Можно с мячом набрать те кондиции, которые ты даже без мяча не наберешь. Поэтому Вячеслав Викторович в этом плане мне нравится. И зимние сборы, хотя на зимних сборах ты бегаешь без мяча, мучаешься. А мы на первом сборе играем шесть-семь игр, на втором столько же. Все через мяч, это для футболиста очень классно. Из тех упражнений, которые он дает, я для себя тоже что-то откладываю. Очень интересные, спартаковские. Думаю, он многое взял и от «Спартака», от Романцева. Те упражнения, которые мы делали.

— Легендарные нагрузки Лобановского вы бы сейчас выдержали, будь вы молоды, веселы, задорны? Нужен был такой подход?

— В то время требовалось это. По-другому, думаю, нельзя было бы именно в «Динамо». Есть тренеры и сейчас (их, конечно, остались единицы), которые до сих пор пользуются этим.

— Что было самое сложное? Было упражнение, которое вы не выдерживали?

— Таких упражнений было полно. Пробежать надо было восемь кругов за двенадцать минут. Кто-то может пробежать, кто-то — нет. Кому-то дано было бежать, кому-то — не дано.

— Вам дано было?

— Я только один раз пробежал 3300, а надо было 3200. Думал, что, когда я зайду в раздевалку, меня похвалят. Кстати, за Валиком я и зацепился в то время. Он все хотел от меня оторваться и как бы тащил за собой. Я вцепился. Я уже умирал, бежал, но ждал свистка. Мы остановились на отметке 3300. Думали, что похвалят, особенно меня, потому что я никогда столько не бегал. Я даже 3200 никогда не пробегал. В основном 3100. Валерий зашел в раздевалку, сказал, что в «Динамо-2» молодежь бегает уже 3600-3700. Я понял, что еще не на том уровне. Не мое это. 5 по 300 метров — это у нас был финишный тест на всех сборах. Это тоже колоссальная нагрузка, особенно — когда ты бежишь четвертый-пятый раз.

— Но потом же говорили: «Спасибо»?

— Мы просто уничтожали всех. У команд, которые приезжали к нам, была задача выдержать первые 30 минут, потому что мы их просто загоняли. Это было, когда Валерий Васильевич пришел — в 1996 году. Это была та машина, которая выносила «Баварию», «Барселону».

— Динамовский дух, динамовское сердце — это что такое?

— Это ты пришел не на работу, а заниматься своим любимым делом. Когда ты приезжаешь на базу, на тренировку — ты думаешь только о команде и о достижении результата, который перед тобой стоит. Это должен прочувствовать каждый, об этом нельзя рассказать. Кто-то приходит отбыть рабочее время, а кто-то — заняться своим любимым делом. И тебя должно тянуть все время не домой, а на поле.

— Вас тянуло?

— Да, всегда. Я бы тренировался и тренировался.

— Сейчас легко можете приехать на базу, потренироваться?

— Когда нет первой команды, то могу. Кстати, если команда будет находиться на футбольном поле, а я поднимусь в тренажерный зал, то, думаю, никто против не будет.

— Со всеми хорошие отношения и все рады видеть вас?

— Да. Но бываю редко, естественно, чтобы не мешать команде.

— «Динамо» вам много дало привилегий? Вы говорили о том, что вам помогали...

— И до сих пор так. У нас просто очень любят «Динамо». Не только в Киеве, а и вообще в Украине. Это бренд, символ украинского футбола.

— Как вы смогли уйти от звездной болезни и понять, что это все-таки работа, которой нужно полностью отдаваться? Сейчас шестнадцатилетний игрок киевского «Динамо» может позволить себе многое. Как вам удавалось не быть расхлябанным?

— Это же сугубо индивидуально, зависит от каждого человека. На тот момент, если бы я не был женат — может быть, я по-другому себя вел бы. Но я сомневаюсь, потому что футбол для меня — все. Я это понимал. Я не понимал, что значит звездная болезнь. Ходить и рассказывать везде, что я — игрок «Динамо» (Киев) и фамилия моя такая-то? Нет смысла. Хотя многие мне говорили и говорят до сих пор, что я не пользовался и пользуюсь тем, чем пользуются другие. Я этого не понимаю и никогда не понимал. Если человек захочет помочь мне, то я не должен говорить ему, кто я и откуда, и только поэтому он мне поможет. Я старался везде скрыть фамилию и при случае не называть ее.

— Получалось? Все-таки лицо выдавало...

— Редко получалось. Когда я приходил — знали уже, кто я. Все любят «Динамо». Куда бы я ни пришел, все говорят, что они фанаты «Динамо». Единицы не знали «Динамо», не любили футбол. Таких было пару случаев. В основном все болельщики знают чуть ли не по именам все поколения «Динамо».

— Вы после какого времени, проведенного в «Динамо», смогли позволить себе автомобиль? Или вы сразу приехали и купили? Или ездили на клубной машине?

— На клубной я не ездил, хотя в контракте было. Мне отдали деньгами, через полгода, по-моему, я купил Мерседес Е-класса.

— Любой футболист любит быструю езду?

— Да.

— Тем более по трассе на базу...

— Раньше да, раньше ж не было столько машин. Можно было себе позволить, но в пределах разумного.

— Какую максимальную скорость выжимали?

— Я тогда жил на Святошино, доезжал до базы за 12 минут по Окружной. Сейчас я вспоминаю и понимаю, что это была глупость. Сейчас я такого не сделал бы. Но был такой грешок.

— В контракте не было прописано, что нельзя делать никаких вещей, которые подвергали бы риску ваше здоровье: не кататься на лыжах, не ездить быстро? И если что-то происходило по вашей вине, то огромный штраф. Такое было?

— Да. Не могли мы кататься на коньках, лыжах, играть в хоккей. Ты не можешь заниматься в отпуске теми видами спорта, которые подвергают травматизму. Ты сам понимал: если ты получишь серьезную травму, то вылетишь, навредишь себе и команде. Это было, да.

— Вы штрафы платили?

— Нет.

— И не опаздывали?

— Нет.

— Какие виды спорта, кроме футбола, любите?

— Люблю теннис (большой, маленький), бильярд. Играю в баскетбол. Могу сыграть во все игры.

— Australian Open смотрите?

— Да.

— За кого болеете?

— Я за красивую игру. Федерер мне нравится, Джокович. Надаль почему-то не очень. Если из старых брать, то Агасси, за него всегда болел.

— А за украинцев болеете?

— Конечно, всегда.

— Не спали и смотрели матчи?

— Конечно. Это же такие турниры, которые проводятся раз в год. Тот же бильярд, бокс. Такие турниры я не пропускаю, в котором часу их бы ни транслировали.

— Вы сейчас в каком режиме живете? Как поддерживаете форму, чтобы вес не набрать? Кушаете, может, теперь меньше?

— Я всегда держу себя в форме, никогда не буду наедаться на ночь. Я понимаю, что набрать несложно, проблема потом — скинуть. Я бегаю кроссы, стараюсь держать себя в форме, но не насколько жестко, как некоторые. Не придерживаюсь диет. Я ем все, ни в чем себя не ограничиваю.

— Лучший центральный защитник Украины — Хачериди?

— На данный момент — да.

— Против кого было сложнее всего играть? Тот же центральный защитник...

— Не было такого. Раньше ж играли по другим схемам. Раньше играли задним защитником, был центральный передний, который цеплялся в тебя зубами и 90 минут не отходил.

— Вы помните такого, когда играли в «Динамо»?

— Пока существовала схема игры с задним защитником, то нападающего всегда берет передний центральный, а задний страхует всех. Это было в любой команде. Это сейчас в линию играют, взаимозаменяются. А раньше было так, просто всех я не припомню. Малоприятно, когда с первой минуты он к тебе прицепился и не отходит на протяжении всей игры. Тебе нужно делать намного больше отвлекающих движений, чтобы от него оторваться и куда-то убежать.

— Кто лучше — Коноплянка или Ярмоленко?

— Они разные. Это кто уже кого любит. Они примерно равноценные, но разные по самой схеме игры.

— Ярмоленко сейчас нужно отпускать из «Динамо»?

— Сложно сказать. Это больше вопрос к тренеру. На данный момент команда с ним и без него — разные команды. Это понимают, он на себя отвлекает много внимания. На данный момент это лидер не то что в «Динамо», а и во всем чемпионате Украины. Заменить, конечно, в ближайшее время его тяжело будет. Как оно будет без него — тоже сложно сказать.

— 30 миллионов евро — адекватная цена за Ярмоленко?

— Я в этом не силен, не знаю.

— Вас за сколько купили в «Динамо»?

— Тоже не знаю. У президента надо спросить.

— Не знаете сумму своего трансфера?

— Нет.

— Даже не интересовались никогда?

— Нет. Мне было это неинтересно, потому что я пришел в «Динамо». Мне было без разницы, кто и сколько за меня получил.

— Какой формат чемпионата Украины предпочтительнее?

— 16 команд. Но ровные команды, у которых не будет толчков в сторону во время чемпионата. Чтобы был сильный чемпионат, адекватные команды и чтобы не было никаких жалоб. Чтобы у нас контрольно-дисциплинарный комитет был без работы, чтобы не в чем было разбираться.

— В Украине, наверное, так не бывает. А в европейских топ-чемпионатах бывает, что случается такая ситуация, когда арбитр принимает одно решение, а потом КДК рассматривает и принимает другое решение? Перед матчем «Челси» с «Арсеналом» много говорили о ситуации с Диего Костой, который после первого матча спровоцировал удаление Габриэля. КДК все пересмотрел — в результате дисквалифицировали Косту, а Габриэлю отменили удаление. Такая схема в Украине была бы правильная?

— Да.

— Тогда было бы меньше нарушений, подковерных игр?

— Почему? Дело не в том, что он хотел кого-то наказать. Судья тоже человек, не робот, у него доли секунды на то, чтобы принять решение. Если он в этот миг не свистнул, он уже не сможет свистнуть через четыре-пять секунд. Момент, значит, упустил. Говорили же о том, чтобы, как в теннисе, вводить повторы. Но пока против этого. Это раньше, в советское время, одна камера по центру снимала, ничего не видно. А сейчас у нас на каждом матче куча камер. У одной камеры все внимание на мяч, на игроков, а за спиной — кто-то кого-то ударил, провоцирует и т.п. Всякое может быть. Тот же пенальти, один судья увидел, другой не увидел, а судей сейчас пять. Приняли решение, потом разобрались. Да, там была грубость. Принимают решение, какая была грубость — явная/неявная, специальная/неспециальная — или он сымитировал падение. Я считаю, это абсолютно правильно на данный момент. Но результат уже не поменяешь, в этом проблема. А если бы повтор посмотрели, то кто-то должен принимать решение, даже видя на повторе. В теннисе понятно — мяч в линии или за линией. А здесь принимает решение судья.

— Говорят, что в следующем сезоне в Кубке Англии и в плей-офф Лиги чемпионов будет это тестироваться. Якобы у каждого тренера будет возможность запросить, как в теннисе, три повтора за игру. Это нужно или будет растянут матч?

— Да, как тогда рассчитать время эфира? Эфир — это же контракты, деньги. Они тоже рассчитывают на то, что матч будет длиться, к примеру, два часа (с рекламой, с запасом). Тяжело будет просчитать. Они должны найти какое-то решение, которое устроило бы всех. Причем правильное решение, чтобы не страдали команды. Потому что футбол — не легкий вид спорта: мучаешься, мучаешься, а один нелепый свисток перечеркивает все твои труды.

— У вас был такой матч — обидное поражение?

— То, что касается судей, не припомню. Был момент, когда мы играли в «Динамо» с «Шахтером», когда меня сбили в штрафной, поставили пенальти. Потом ребята налетели на него — и он отменил пенальти, поставил штрафной в нашу сторону. Судьи тоже люди.

— «Ребята налетели» — это вообще правильно?

— Мое мнение — нет. Все зависит от судей. В нашем чемпионате все равно авторитет «Динамо», «Шахтера», «Днепра» давит. Судья тысячу раз подумает, прежде чем кого-то удалить.

— Вы тоже ощущали, что у «Динамо» такой авторитет, что настолько можно повлиять на судью?

— Налетели игроки «Шахтера», не «Динамо». Они всегда себя так ведут, особенно — в дерби. Там по-другому нельзя, эмоции захлестывают. Опять же, все зависит от человека. Арбитр может одному, второму, третьему желтую показать, может, они разойдутся. Судья — человек, который должен не мешать играть, но в то же время держать все под своим контролем, чтобы игра не выходила за рамки дозволенного. Если он одну, вторую вспышку агрессии пропустил, даже пускай не специально, то потом уже тяжело будет вернуть в нормальное русло. Бывают игры, которые тяжело контролировать, начинается грубость, драки. Тогда карточками дело не исправить, тогда нужно удалять по полкоманды.

— В чиновники, в Федерацию футбола Украины не хотели бы пойти работать?

— Нет.

— Ни в каких комитетах, исполкомах?

— Нет. Я думаю, в таких заведениях тебе или не дадут правильно работать, или кто-то будет на тебя все время давить. Я так не смогу.

— Какие самые перспективные молодые игроки Украины?

— Покажет время, тяжело сказать. Я считаю, что Буяльский, Мякушко перспективные, пока они еще не завоевали железное место в основном составе первой команды. Я думаю, это игроки с будущим.

— Если бы вас пригласили работать в структуру «Шахтера», согласились бы?

— Нет.

— Из-за динамовского сердца?

— Принципиальная моя позиция. Я не имею ничего против «Шахтера». «Динамо» — «Шахтер» — это искусственное нагнетание, все это понимают. Как раньше «Динамо» — «Спартак» — дерби, дерби...

— Какой ваш самый запоминающийся матч в карьере?

— Тяжело вспомнить. Наверное, больше всего запоминается первый матч.

— А самый запоминающийся гол?

— «Ньюкаслу».

— Это вы говорили, что самый красивый гол...

— Важный, может, «Ольборгу». Недавно даже сидели дома с семьей, просматривали.

— Пересматриваете свои игры?

— Да. Жена меня подталкивает все время: «Вот посмотри, как ты раньше играл, и как сейчас». Я ей говорю, что сейчас я на другой позиции играю, не бегу так, как раньше. Поэтому я немножко перестраиваю игру.

— Жена вникает в тактику?

— Раньше поверхностно, а сейчас очень плотно занялась этим.

— Хотели сына-футболиста?

— Да, но я же еще не останавливаюсь, мне же не 80 лет.

— Девчонки спортом занимаются?

— Занимались.

— Вы говорили, что младшая гимнастикой занималась...

— Занималась, но из гимнастики забрал, потому что у нее болезнь Шляттера проявилась (возникает у подростков независимо от пола, но чаще появляется у людей, которые подвержены большим физическим нагрузкам — ред.). Делали паузу, потом она опять шла занималась, но симптомы так и не прошли. Может, переходной возраст. Забрали ее. Хотел ее еще тренер по бегу забрать, она бегала очень быстро. Она и сейчас быстро бегает, но из такого спорта мы ее забрали. Сейчас она занимается танцами, вокалом.

— Кто самый харизматичный игрок, с которым вы играли? Кто душа компании? Или вы таким были — могли объединить вокруг себя?

— Объединить мог каждый.

— Кто сейчас собирает компанию, обзванивает всех игроков? Или у вас все спонтанно?

— Сейчас редко собираемся вместе, потому что многие уже тренеры, многие — селекционеры, многие другими видами деятельности занимаются, кто на данный момент в Украине. Тяжеловато. Наверное, Александр Хацкевич. Ващук у нас затейник в этом плане, он организатор у нас, может организовать любое мероприятие.

— Как вам работалось с Ващуком, когда он был в структуре «Арсенала»?

— Он же не мешал, со стороны делал свое дело, в команду он не лез. Он решал проблемы, чтобы оградить нас от этого. Я с ним общался и общаюсь часто.

— По отчеству к нему обращались?

— Я практически ко всем обращаюсь по отчеству: Станиславович, Николаевич, Викторович. Это мое мнение. Я считаю, это уважение, оно должно быть. Когда играешь — это одно. Когда ко мне в команде кто-то обратился по отчеству, я это сразу отрубил: «Какой я вам Саныч? Только по имени». А когда уже переходишь из одной стадии в другую, то, я считаю, нужно все-таки придерживаться субординации.

— Не хотели бы стать тренером сборной Узбекистана?

— Как не хочу? Я считаю, каждый футболист, который хочет дальше двигаться в тренерской деятельности, мечтает стать главным тренером своей сборной.

— Все-таки своя — сборная Узбекистана?

— Конечно, это моя Родина. Я сейчас между двух стран, но Родина одна — Узбекистан.

Татьяна ЯЩУК, Дария ОДАРЧЕНКО

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости