Леонид Буряк: «Если где-то кто-то будет плохо говорить о Блохине — я встану и уйду»

Бывший футболист и тренер киевского «Динамо» Леонид Буряк сегодня, 5 января, дал обширное интервью радио «Свобода».

— Чем сейчас занимаетесь, Леонид Иосифович?

— Моя активная творческая деятельность уже закончена. Но работаю — помогаю одному из клубов английской премьер-лиги. Воспитываю внуков, которых уже пятеро. Ну и практически то время, которое у нас с супругой забрал футбол, мы стараемся восполнить. Думаю, мы доживем до того времени, когда поколение сегодняшних молодых футболистов оставит какой-то след. Но нужно время. СО всеми нашими проблемами, политическими, экономическими. Все-таки украинцы — большая и талантливая нация. Здесь воспитаны три лауреата Золотого мяча, думаю, на этом не закончится.

— Часто бываете в Одессе?

— Да, у меня родители похоронены в Одессе, и сестра живет там.

— За играми следите?

— Конечно. В Киеве матчи стараюсь не пропускать, переживаю за нашу любимую команду. Конечно, хочется, чтобы эта молодежь побыстрее становилась на ноги и достаточно успешно играла не только в Украине, а и в Европе.

— Больше болеете за «Динамо» или за «Черноморец»?

— Конечно, за «Динамо». Хотя я благодарен тем людям, которые увидели во мне талант в юношеском возрасте и дали возможность это все реализовать и уехать в Киев. В 1973-м меня Яшин и Бесков пригласили в Москву, я уже был там, но ночью собрал вещи и улетел в Одессу. А через две недели перешел в киевское «Динамо», куда меня пригласил Сан Саныч Севидов. Основную селекцию команды 75-го года, можно сказать, он сделал. А Валерий Васильевич Лобановский наладил тренировочный процесс, дисциплину, свел все воедино — и это дало результат.

— Лобановский — ключевая личность в вашей футбольной карьере?

— Знаете, мне сейчас стыдно читать, что некоторые люди пишут о Лобановском. Мол, они ему давали советы, кого ставить, как играть. Он был человек очень закрытый. За 14 лет в «Динамо» я видел считанных людей, кто мог к нему зайти в комнату. Но он был и человеком справедливым, честным, любил свое дело и хотел все чуть-чуть изменить. Конечно, нам было сложно. Был сумасшедший тренировочный процесс, нагрузки. Мы еще и тянули на себе различные сборные. У меня, когда я три года сыграл по 70 матчей за сезон, начались сердечные отклонения. Конечно, Лобановский опередил время. Думаю, тот футбол, в который сейчас играют, это плоды его работы. У меня с ним никаких проблем вообще не было, хотя были разногласия.

Был один конфликт с Лобановским в 83-м. Но сейчас, когда я уже что-то в жизни познал, я бы сделал то же, что и он. Тогда я думал: зачем он мне об этом говорит? Журналисты как-то все преподносили... Мол, Буряк с Блохиным забили больше мячей, чем все «Динамо». Его это задевало. Он хотел меня как-то «приземлить», хотя я, честно говоря, этого всего не читал. И не просил же я журналистов, чтобы они это писали!

— С чего ваш футбольный путь начинался?

— Мой отец рано ушел из жизни. Осталась мать, которая зарабатывала копейки. Детей было трое: я и две сестры. Говорили, что я талантливый мальчик, хотя папа на мои игры никогда не ходил, как сейчас родители делают.

С мамой был интересный случай. Когда я уже был игроком «Динамо» и имел квартиру на Красноармейской, привез маму в Киев на операцию, у нее были проблемы с ногой. Я уехал на тренировку, мама осталась в квартире. Начала кушать варить, убирать. Зашла в спальню и в тумбочке нашла кучу денег — я даже не представлял тогда что их надо в сберкассе хранить. Приезжаю, мама сидит, плачет: где ты взял столько денег?! Она очень переживала. Но я всегда, и будучи молодым знал, что мне надо трудиться, надо хорошо играть.

Квартиру ту мне кстати не хотели давать. Мол, молодой, какие-то метры куда-то не вписываются. Лобановский узнал, говорит: «Зачем ты туда пошел? Посиди здесь». Взял документы, через некоторое время вернул мне со всеми подписями.

— Не жалеете, что не родились лет на 10 позже? Успели бы поиграть не только в Финляндии.

— Я бы никогда не поменял свои 70-е на их время с их благами и их контрактами. Нас очень любили в Киеве. У меня был случай. Я возвращался из Москвы домой, и у меня не было билета. Я в вагон таки попал, а там человек встал, уступил свою полку и всю ночь стоял. Мне было очень неудобно перед ним, но вот такой любовью было окружено «Динамо». Я могу только желать, чтобы нынешнее поколение футболистов хоть почувствовали то, в чем мы купались.

— В 1977-м вы забили очень важный пенальти «Баварии» в Киеве...

— Мы несколько раз потом смотрели эти игры с германскими игроками. Они всегда говорят, что у нас была великая команда. Поверьте, когда бил пенальти Майеру на 82-й минуте, ничего вокруг не слышал и не видел. Хорошо знал, чего я хочу.

— Рассказывали, что как-то после матча со «Спартаком» Блохин был в гостях у Ловчева. И тот предложил выпить за «Спартак» чемпион...

— Это неправда. Ловчев нормальный человек и всегда очень сильно отзывался о «Динамо». В одном из последних интервью сказал: «Футболисты тогдашнего «Динамо» друг с другом не здоровались, но на поле умирали друг за друга!»

— Это правда?

— Да. У нас группки были. Мунтян дружил с Рудаковым, Соснихиным, Коньков — с Фоменко, Блохин — Буряк. Но друг друга в обиду не давали. Я думаю, это нормально. У каждого какие-то свои проблемы есть, зачем всем это знать? Но результат, победы — все делают правильным, снимают все проблемы. А если нет побед, все всплывает. Журналисты, болельщики копаются — это никому неприятно.

— Какие у вас сейчас отношения с Блохиным? Кажется, в них был сложный период?

— Меня многие об этом спрашивают. У нас нормальные с Олегом отношения. Но нет той дружбы, как во времена, когда мы делили комнату и общие деньги лежали. Мы шли вместе от юношей до национальной сборной. Его родителям — Царство им Небесное! — я был как сын. После игр приходил к ним в дом, потому что у меня ничего не было. Кушал у них, отдыхал. Я Олега познакомил с Ирой Дерюгиной, мы много времени проводили вместе. Но с годами человек становится старше, многое иначе воспринимает. Появились семьи... Сейчас у нас не такие отношения, как раньше были. Но вот был у него День рождения и у меня День рождения — он мне написал, я позвонил. Я с большим отношением к нему отношусь: талантливый человек, который забил все что можно забить. Это личность, заслуживающая уважения. Я никому не навязываю свою дружбу, но никогда в жизни о Блохине плохо не скажу. И если где-то кто-то будет плохо говорить о нем — я встану и уйду. И не буду это слушать.

— Признайтесь, как вам удавалось отдавать точные пасы на 60 метров?

— Не знаю. Это такое... Каждый футболист играет на своих сильных качествах. Блохин играл за счет феноменальной скорости. Я хорошо видел поле, понимал, как исполнить. Блохин — это Блохин, Буряк — это Буряк, а Мунтян — это Мунтян и Коньков — это Коньков. И в совокупности выходила очень сильная команда. Тогда, если мы играли вничью, это была трагедия. Я писал объяснительную в ЦК КПУ, почему мы с «Торпедо» сыграли 1:1 в Киеве. «Динамо» проигрывало очень редко. Но другое время было. Хотя соперники были достаточно сильные. Очень сильные. Очень сложно было играть в Баку, в Ереване, Тбилиси. Я не говорю уже о московских командах. Там особое судейство было. Но мы все ломали, мололи и выигрывали чемпионаты Советского Союза.

Я сыграл за «Динамо» 467 игр, а всего в высшей лиге — 522 игры. Со всеми своими проблемами: переломами, другими травмами. А тогда даже на таком высоком уровне такой фармакологии не было и не было таких специалистов. Сейчас в команде 5-6 массажистов. А тогда ты знал, что массажист тебя потер, что-то сделал — и есть следующий футболист, который ждет. Другое время было. Но всегда была масса талантливых футболистов, в любой команде! По три-четыре человека из каждого клуба могли играть в сборной СССР.

— В те времена спортсменов часто забирали в Москву «служить в армии», динамовцев же никто не трогал.

— Да, кто хотел, сразу становились офицерами, служили или в армии, или в МВД. Я в «Динамо» потому и приехал, что меня начала «ловить» Москва, возраст подходил. Как-то ночью к маме пришли солдаты и милиция, понятно, что это такое. Однажды я даже спрятался, меня не нашли, а маму начали пугать, мол, мы его посадим. После этого я и стал через некоторое время динамовцем.

— У вас звание было?

— Нет. У Олега было. Какое, не помню, но «потолок» у нас был майор. Форму он получал. Многие были: Мунтян, Рудаков... Многие хотели этого. Там деньги дополнительные были.

— И премиальные у вас были?

— Конечно.

— Если не секрет, сколько получили за Суперкубок?

— Я не помню. Но поверьте: было достаточно, если из тумбочки деньги вываливались. Но все в рублях. Ни чеки, ни доллары никто и в руки не брал, в глаза не видел. Конечно, если уезжали в какое-то турне в Америку или в Европу, то за каждую игру давали 100 инвалютных рублей — это где-то 120 долларов. Но здесь — все только чисто рубли. С долларами все было наказуемо, никто в это даже не ввязывался.

— В 1976 году «Динамо» по решению политического руководства сыграло один матч без Лобановского и Базилевича. И проиграло...

— Мы тогда приехали с Олимпийских игр, в Москве начались какие-то. Это сейчас за «бронзу» дают премиальные, а нам эти медали раздали в Спорткомитете возле туалета. Внутри команды начались проблемные дела. У нас был вратарь из «Спартака» Прохоров, которого уже нет в живых, Виктор Звягинцев из Донецка, который в игре с командой ГДР в простой ситуации мяч под ногой пропустил, и нам забили. Мы потом имели тысячу моментов, все штанги оббили — и 1:2 проиграли. Матч за бронзовые медали играли с бразильцами, которые фактически привезли в Монреаль детей — мы их разорвали просто на истерике тогда (2:0 — ред.). У Лобановского неприятности были. И с этого практически все началось. А приехали сюда — старшие ребята стали как-то в позу против Лобановского, против Базилевича.

— Кто именно?

— Да почти все в этом участвовали. Кто-то меньше, кто-то больше. Рудаков и Мунтян тогда были самыми старшими, конечно, к ним прислушивались. Мы играли в Киеве с «Днепром» без тренеров, руководил «играющий совет» — и 1:2 проиграли. Зашел в раздевалку Яков Петрович Погребняк, второй секретарь ЦК партии, который курировал спорт. А все раздетые сидят. Он долго ходил молча, потом в середине стал и говорит: «Знаете, дорогие мои футболисты, вы без Лобановского — слепые котята!» — и ушел.

— Но Базилевич в команду не вернулся.

— Знаете, Лобановский это Лобановский, а Базилевич это Базилевич. Это два разных человека. Не знаю, как они там договаривались, но Лобановский вел весь тренировочный процесс. Я с большим уважением отношусь к покойному Олегу Петровичу, но Базилевич это Базилевич, а Лобановский это Лобановский.

— «Динамо» до 300-т дней в году проводило на сборах. В таких условиях иногда нарушали режим, это не секрет.

— До Лобановского да, времени не хватит рассказывать. Команда могла с выезда возвращаться — в Киев долетало 10 человек, остальные где-то терялись. С приходом Лобановского все ужесточилось. Не хочу сказать, что мы какие-то аскеты были. Было, но нас никто никогда не видел — это были маленькие такие компании. Алкоголь в большом количестве никто не пил. Могли себе позволить полфужера шампанского или вина. Старшие ребята к этому иначе относились. Но понимаете, такие были нагрузки, что никто не хотел сам себя уничтожать. Тот объем работы с алкоголем был просто несовместим.

— Какие у вас сейчас эмоции, когда приезжаете на «Олимпийский»?

— Есть, конечно, эмоции. Тем более что я здесь недалеко жил, на Красноармейской. Вспоминаешь всегда, как ноги ломал, как жена плакала, когда «скорая» забирала. Часто вспоминаю, когда бываю в Борисполе, как наш самолет в мае 1975-го заходил на посадку, а перед терминалом все площадь — черная от людей, которые нас встречали. Вспоминаю руководителей, которые приезжали, говорили какие-то вещи. Время уже подошло с годами такое, что все вспоминаешь. И понимаешь, что недопонимал тогда.

Тогда люди переживали за «Динамо», как за Украину. Игры с московскими командами по-особому игрались. Великий Тарасов, ЦСКА которого мы здесь 4:1 победили, сказал: «Да, эту команду невозможно обыграть!» Люди были собраны в «Динамо» со всех регионов Украины, кроме Рудакова и Колотова. Все они были гениальными футболистами. Говорят, что сейчас футбол быстрее. Как он быстрее? Покажите мне сейчас игрока быстрее Блохина! Играли бы те люди в это время — играли бы в тот футбол, который сейчас. Потому что если человек мастер, то он мастер.

— Говоря о противостоянии с Москвой, вы не жалеете, что поиграли в «Торпедо»?

— Знаете, у меня была такая ситуация, я не хотел заканчивать. А у меня была проблема с ахиллом. Хотели делать операцию, но благодаря нашему динамовскому доктору Владимиру Малюте, удалось этого избежать. Он мне помог, спас. И я еще какое-то время играл. Не хотел бы рассказывать об обстоятельствах, из-за которых я не мог остаться в «Динамо», но я хотел забить 100 мячей. Я, в принципе, их никогда не считал, но тут мне сказали, что у меня 94 гола. А в «Торпедо» можно было бить все штрафные. И я решил, что если Бог дал мне еще возможность играть, и отпустил этот ахилл, то надо играть. Я поехал в Харьков, там забил сотый мяч, выиграл Кубок. А потом в «Торпедо». Но это не российская команда была. Ее курировал мэр Сайкин. На заводе 120 тысяч людей работало — это был город в городе. И команду окружали достаточно порядочные люди, которые отнеслись ко мне и к семье так, будто я всю жизнь играл тут и все для них сделал. Вплоть до того, что мне дали правительственный ЗИЛ, я на нем детей катал. Это было фантастическое время, я о нем вспоминаю с большой теплотой.

— Признайтесь, как после всех тех нагрузок и травм вам удается так здорово сейчас выглядеть?

— Я вообще не люблю на эту тему разговаривать. Естественно, как у каждого человека, есть проблемы: есть колени, есть спина... Когда человек, который все время тренировался, все бросает, все мышцы тяжело в привычном режиме поддерживать. Тем более, что были травмы. Если был перелом в двух местах, он остался. Утром надо встать, пойти в горячий душ, полить на ахиллы, пото́м расходиться... Но я счастлив, что так оно есть, и так Бог дал. Есть дети, которым ты помогаешь, есть внуки, ради которых ты живешь, есть достаточно много близких друзей, которые тебе небезразличны. И скажу вам еще раз, не лукавя: я никогда бы не поменял то время на это. Когда сто тысяч людей растекались с «Олимпийского» по всему городу... Все знали, что на машине ехать нельзя, потому что ее брали за четыре крыла и несли.

Надеюсь, что такое время еще придет. Нынешняя политическая ситуация успокоится. Украина — талантливая нация. Во всех сборных СССР — от национальной до юношеской — минимум 50 процентов были украинцы. Войны кончатся, и такое время снова придет. Найдутся в нашей стране умные люди, которые сделают так, чтобы мы жили так, как мы того заслуживаем. Лучше.

— «Динамо» когда-то выиграет Лигу чемпионов?

— Я надеюсь на это. Это очень тяжело, потому что это сейчас бизнес-проект, а не турнир именно чемпионов. Но в «Динамо» есть все необходимое — и мы к этому просто обязаны прийти!

Текстовая расшифровка — Андрей КРАВЧУК, Dynamo.kiev.ua, при использовании материала гиперссылка обязательна!