(16 февраля 1958, пос. Раздол, Львовская область, Украинская ССР) — советский и украинский футболист, защитник, полузащитник киевского «Динамо», впоследствии — тренер. С 1 сентября 2009 года — главный тренер ФК «Черноморец» (Одесса).
Мастер спорта международного класса (1977). Заслуженный мастер спорта СССР (1986).
Начал заниматься в ДЮСШ посёлка Новый Раздол. В 1971 году поступил в львовский спортинтернат. С 1975 — в дубле «Карпат», с 1977 года — в основном составе. С 1981 по 1990 выступал за киевское «Динамо». В 1990—1993 играл в Израиле, где и закончил карьеру.
За сборную СССР провёл 20 игр, забил 1 гол (в ворота сборной Бразилии на чемпионате мира-82). Участник чемпионатов мира 1982 и 1986 годов.
Работал тренером в командах «Маккаби» Хайфа (1993–1998), «Маккаби» Герцлия (1998–1999), «Акоах» Рамат-Ган, Израиль (1999–2000). Тренером-селекционером в «Динамо» Киев (2000–2001). Главным тренером в «Ворскле» Полтава (2001–2003). Первым помощником главного тренера сборной Украины (2003–2007).
Интервью 2005 г.:
ПАРЕНЬ ИЗ РАЗДОЛА
У него много наград, завоеванных в футболе, но на простой вопрос, какая из них самая памятная, Баль ответа не знает.
— Для человека, живущего футболом и ничего другого не умеющего, по-моему, одинаково памятно все, что с ним происходило, — говорит он. — Начиная от почетной грамоты в каком-нибудь детском турнире и заканчивая еврокубком...
Поселок городского типа во Львовской области, откуда Баль родом, называется Раздол. А с организованным футболом он впервые столкнулся в Новом Раздоле — это совсем рядом, в восьми километрах от дома. Там работала ДЮСШ. Теперь эта аббревиатура изрядно подзабыта, а вот его поколению повезло: было где учиться футболу.
Благодаря этой игре Баль мог стать киевлянином еще в нежном возрасте. Если бы попытка поступить в киевский спортинтернат оказалась удачной. Все тесты вроде бы сдал неплохо, но не прошел по конкурсу. Представляете: тогда были серьезные конкурсы не только в престижные вузы, но и в футбольные школы!
Ему повезло. Как раз тогда, в 1971-м, открылись спортинтернаты сразу в нескольких крупных городах Украины, в том числе и во Львове. Юному кандидату в футболисты из поселка Раздол засчитали киевские тесты и приняли уже без экзаменов. В десятом классе Эрнест Эдвинович Юст пригласил в дубль «Карпат», потом стали звать в сборные Союза — юношескую, юниорскую, молодежную. И так потихоньку пошло — поехало.
ЛОБАНОВСКИЙ СКАЗАЛ: «ТЫ МНЕ НУЖЕН»
— Знаете, что было одной из наиболее привлекательных сторон советского футбола? — с риторической интонацией спрашивает Баль. — Преемственность поколений. Сейчас, когда клубы наполовину укомплектованы легионерами, это воспринимается как анахронизм, но тогда... Всегда находились бывалые футболисты, которые шефствовали над новичками, помогали им быстрее влиться в команду, созреть в игровом отношении. Такими «дядьками» — наставниками в «Карпатах» для меня оказались Броварский, Лихачев, Савка, Поточняк, а позже в киевском «Динамо» — Коньков, Колотов, Веремеев...
Ничуть не умаляя общепризнанных достоинств динамовской селекционной службы, которая всегда была на высоте, справедливости ради, все же надо заметить, что «открывать» молодых футболистов в то время было гораздо легче, чем теперь. Они рано попадали в поле зрения специалистов. Например, для сборных команд республик регулярно проводился всесоюзный турнир «Юность». Это была настоящая ярмарка талантов, на которой засветились многие талантливые украинские игроки из поколения Баль — Бессонов, Каплун, Крячко, Жарков...
— Мне посчастливилось с юношеской сборной СССР выиграть чемпионат Европы, а в 1977 году — первый молодежный чемпионат мира. Там я был капитаном команды, — вспоминает Баль. — В общем, к тому моменту, когда киевляне завели серьезный разговор о переходе в «Динамо», я уже не был для них котом в мешке.
Однако в «Динамо» он объявился не в 77-м, а тремя годами позже. Трезво все взвесил и посчитал, что в 19 лет рановато «брать Киев». К тому же «Карпаты» тогда вылетели из высшей лиги, и юный игрок подумал, что решать задачу возвращения львовского клуба в элиту для футбольной закалки будет гораздо полезнее, чем провести это время в динамовском дубле.
При Иштване Секече «Карпаты» вернули себе место под солнцем, но через год опять его потеряли. К тому времени Баль уже был кандидатом и в олимпийскую, и национальную сборные СССР, имел приглашения в московские клубы, а работавший тогда в Одессе Никита Симонян звал в «Черноморец».
Сомнения мучили, пока не позвонил Лобановский. Помня о том, как непросто попасть в динамовскую основу, Баль осмелился задать мэтру только один вопрос: «Валерий Васильевич, я вам действительно нужен?». Тот сказал: «Да. Иначе я бы не позвонил».
«Карпаты», как и следовало ожидать, с миром не отпускали. Вставляли палки в колеса. Но, во-первых, украинский ЦК партии — это было все же покруче, чем Львовский обком, а, во-вторых, Баль как раз заканчивал институт физкультуры и подлежал призыву в армию. А «Динамо» — это внутренние войска, возможность служить Родине, играя в футбол.
Его отговаривали. «Куда ты лезешь? Больше, чем дубль, в Киеве тебе ничего не светит. Или хочешь загнуться от нагрузок Лобановского?»
— По большому счету, проблема заключалась не в нагрузках, как таковых, а в готовности и желании их выдержать, где-то себя перебороть, перетерпеть, — рассуждает Баль. — Не у всех это получалось. Уж насколько талантлив был Степан Юрчишин, которого справедливо называли «форвардом от Бога», приехавший из Львова в Киев практически одновременно со мной. Однако не выдержал, вернулся в «Карпаты». Примерно то же самое произошло с другим моим земляком — Ярославом Думанским. Хотя сложно судить других. Ведь жесткость «естественного отбора», которая всегда была присуща динамовской команде при Лобановском, заключалась не только в физических нагрузках, но и в постоянном психологическом прессинге, под которым мы находились. Других целей, кроме самых высоких, перед нами никогда не ставили, иных мест в турнирной таблице, кроме первого, не признавали. Если не получалось выиграть чемпионат, значит, должны были взять Кубок страны. Не все выдерживали этот прессинг. Одни уходили, полагая, что уже достигнутого вполне достаточно с них, другие уступали в жесточайшей конкурентной борьбе за место в составе, третьи были недовольны тем, что застряли в дубле, четвертым мешали раскрыться травмы, пятых погубила слава, «звездняк»...
КОГДА ПОРЯДОК ПОМНОЖЕН НА КЛАСС
Тренерский феномен Лобановского, которого он боготворит, Баль объясняет так:
— Думаю, этот феномен заключался в непостижимом, даже в чем-то мистическом умении Валерия Васильевича передавать свою волю к достижению цели окружающим, игрокам — в первую очередь. Все подчинялось этой цели: начиная от тренировок и кончая поведением в быту. Говорят же, порядок бьет класс. А если еще одно помножено на другое?
Впрочем, нечто подобное декларировал не только Лобановский, но и многие его коллеги по тренерскому цеху. Однако получалось лишь у него. Почему?
— Это сложно объяснить, — продолжает Баль. — Скорее всего, у каждого есть свой потолок, обозначенный Господом. А может, не у каждого тренера есть условия для осуществления благих намерений, какие были у Лобановского. Ведь если говорить по большому счету, то надо признать, что киевское «Динамо» середины 1970-х годов было первым в Советском Союзе по-настоящему профессиональным футбольным клубом. Я имею в виду и подбор игроков по строго заданным Лобановским модельным характеристикам, и научное обеспечение учебно-тренировочного процесса, и почти идеальные по тем временам условия для плодотворной работы, и материальный уровень футболистов, позволявший выбросить из головы многие житейские проблемы и целиком сосредоточиться на футболе.
Сегодня всем этим уже никого не удивишь. Однако по достижениям еще никто из украинских тренеров даже не приблизился к Лобановскому..
— Помимо феномена личности нашего мэтра, необходима и серьезная поправка на время, — считает Баль. — Молодые люди, приходящие в футбол, теперь другие. Мы воспитывались в иной, более жесткой системе координат, поэтому нами легче было управлять. Допустим, можно было динамовского игрока оштрафовать за разгильдяйство, а можно -и отправить на перевоспитание в воинскую часть. И уже через месяц человек говорил: «Я люблю только футбол!» Извиняюсь, конечно, перед сегодняшним поколением игроков, но мы были более понятливыми, что ли...
КОМАНДА ЗВЕЗД И КОМАНДА-ЗВЕЗДА
Когда-то, будучи игроком, он спросил у Лобановского: «Валерий Васильевич, на ваших тренировках бывает столько специалистов, вы не боитесь, что они разгадают ваши секреты и потом начнут вас же обыгрывать?» Лобановский рассмеялся: «Нет, Андрюша, этого я не боюсь. Со стороны видно только верхушку айсберга, все остальное — под водой. Можно хоть тысячу раз наблюдать, что и как мы делаем, но суть-то в другом. Нужно понимать, ради чего мы это делаем, какие цели преследуем, а это известно только мне одному».
— Копировать Лобановского бессмысленно еще и потому, — добавляет Баль. — что для воплощения своих идей он всегда подбирал исполнителей, соответствующих этим идеям. Прессинг, коллективный отбор, универсализация футболистов, даже пресловутая «выездная модель» — все это требовало специально подготовленных игроков. Кажется, только сейчас мы пришли к тому пониманию футбола, которое Лобановский исповедовал тридцать лет назад.
— Можете сравнить две знаменитые динамовские команды — 1975 и 1986 годов, с которыми Лобановский выигрывал еврокубки? — спрашиваю у Андрея Михайловича.
— Они очень разные. В первом случае это была команда звезд, во втором — команда-звезда. Чувствуете разницу? Не хочу обидеть «семидесятников», но мне кажется, что мы, «восьмидесятники», были все-таки ближе к понятию «футбол Лобановского», в основе которого всегда лежал коллективизм.
СКОЛЬКО МЕТРОВ БЫЛО ДО ВОРОТ ПЕРЕСА?
Однажды после матча с участием «Ворсклы», где Баль работал главным тренером, я пришел на пресс-конференцию и при появлении в зале наставника полтавской команды услышал за спиной шепоток: «Смотри, смотри! — говорил с ноткой восхищения в голосе один молодой репортер другому, — это же тот самый Баль, который когда-то забил бразильцам с сорока метров!».
Болельщики старшего поколения до сих пор спорят, с какой дистанции он наносил свой восхитительный удар по воротам Валдира Переса 14 июня 1982 года в матче чемпионата мира на стадионе в Севилье, когда бразильцы бы ли повергнуты в шок и поставлены на грань поражения. Одни говорят с 40 метров, другие — с 30...
Когда я спросил об этом у самого Андрея Михайловича, он улыбнулся:
— Давайте сойдемся на среднем арифметическом — тридцати пяти. Для футбольной истории это не так важно. Меня трогает другое, — что вообще еще люди помнят...
— Возможно, потому, что никаких других достойных воспоминаний у наших болельщиков ЧМ-82 не оставил? — предположил я.
— Ну, не знаю, не знаю... Все ведь в сравнении познается. Сейчас выход в финальную стадию мирового или европейского чемпионата для сборных Украины или России приравнивается в общественном сознании к подвигу. А мы в 82-м в Испании стали пятой командой мира, остановившись в полушаге от полуфинала, а дома были подвергнуты уничижительной критике. За что? Не сумели в четвертьфинальной группе обыграть поляков? Так у них тогда была самая сильная сборная в истории: Бонек, Лято, Шармах, Матысик...
ДВА РАЗНЫХ ЧЕМПИОНАТА
Здесь стоит напомнить, что невыразительную игру сборной СССР на ЧМ-82 многие тогда объясняли необычным тренерским триумвиратом, руководившим командой в Испании. Константин Бесков, Валерий Лобановский и Нодар Ахалкаци. Трех выдающихся и самодостаточных специалистов сравнивали с персонажами крыловской басни. Мол, чего же можно было ожидать от оказавшихся в одной связке лебедя, рака и щуки?..
— Конечно, я мог судить тогда об этом с невысокой колокольни игрока, откуда, уверяю вас, никакого раздрая между тренерами не наблюдалось, — говорит Баль. — В тренерском штабе соблюдалась жесткая субординация. Бесков был главным, на нем лежала ответственность за результат, он принимал окончательные решения по составу и тактике, а иметь рядом еще и Лобановского с Ахалкаци — о таком, по-моему, можно только мечтать! И это было логично, поскольку сборная, в основном, состояла из игроков «Спартака», киевского и тбилисского «Динамо». Мне трудно представить, чтобы кто-то из трех футбольных гигантов, профессионалов высшей пробы, тянул на себя одеяло, забывая об интересах общего дела.
В игровой биографии Баля был еще один чемпионат мира — 1986 года в Мексике, где сборная СССР остановилась даже раньше, чем в четвертьфинале. И, тем не менее, тот турнир болельщики до сих пор вспоминают с ностальгией...
— Это была совсем другая сборная, практически синоним киевского «Динамо», — уточняет мой собеседник. — Не забывайте, что в Мексике мы играли на колоссальном эмоциональном подъеме, который переживали после выигрыша Кубка кубков. Все тогда было за нас, кроме... шведского судьи Фредрикссона, чье имя в истории советского футбола стало почти нарицательным. С умыслом или невольно, судить не берусь, но именно арбитр вытащил тогда бельгийцев в четвертьфинал. Мы проиграли 3:4, и ровно половину своих мячей соперники забили в ворота Дасаева из офсайдов.
НИЧЕГО СЕБЕ МОЛОДОСТЬ!
Всякого, кто внимательно прочтет футбольное досье Баля, наверняка должна смутить одна строчка: «Чемпион Европы 1980 и 1990 годов среди молодежных команд». Особенно если учесть, что еще в 1977-м он был чемпионом мира среди юниоров, не говоря уже о том, что годом раньше выиграл юношеское золото континентальной чеканки. Получается какая-то безразмерная футбольная молодость — почти 15 лет!
Но ошибки в досье нет. Дело в том, что в молодежную сборную страны, где возраст футболистов был ограничен 23 годами, по регламенту чемпионата Европы разрешалось включать двух игроков-"переростков«. Тренеры советской команды в 1990 году остановили свой выбор на киевских динамовцах Шматоваленко (26 лет) и Бале (32!). Рискну предположить, что в истории официальных молодежных турниров более «пожилого» игрока больше не было и вряд ли будет.
— Действительно, получилось тогда забавно, будто очутился в машине времени, — улыбается Андрей Михайлович. — Представьте себе: выступить на двух «взрослых» чемпионатах мира, 1982 и 1986 годов — и снова оказаться в молодежной компании! Разумеется, я чувствовал себя на поле «дядькой», да еще надевал капитанскую повязку. На пути к чемпионству мы обыграли тогда шведов с Бролином, немцев с Эффенбергом, югославов с Просинечки и Бобаном. Когда приходил вызов в молодежную сборную, ребята в киевском «Динамо», где я ходил уже в ветеранах, подкалывали: дескать, что, Андрюха, опять поехал омолаживаться?
ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
Бывший партнер Баля по киевскому «Динамо» (а впоследствии его ассистент в полтавской «Ворскле») Василий Евсеев, поигравший, правда, совсем недолго, в Израиле, когда-то мне признался, что ехал в начале 1990-х годов «не столько туда, сколько отсюда». Баль говорит, что он ехал только «туда», об обратном билете не думая.
— В 32 года я был уже староват для «Динамо» даже на позиции либеро, — вспоминает тренер сборной Украины. — Сложно стало конкурировать с молодыми, а поиграть еще хотелось. Израильский футбол показался вполне приемлемым вариантом, хотя он заметно отличался от нашего: там почти каждый игрок стремится индивидуально выделиться на поле, зачастую принося в жертву интересы команды. Марка киевского «Динамо», титулы, завоеванные в советском футболе, — все это сработало в мою пользу.
В итоге он оказался одним из первых советских футболистов, которые, не видя перспектив дома, с удовольствием тогда откликались на приглашения поиграть на Земле Обетованной. Чуть раньше приехали Аджоев и Сукристов, а следом за Балем — Виктор Чанов. Зато оба киевских динамовца (вот она, марка клуба!) оказались первыми советскими футболистами, попавшими в элитные израильские клубы.
В тель-авивском «Маккаби» Баль отыграл сезон, потом еще два — в «Бней-Йегуде». Когда старший тренер этой команды Юрий Шпигель уходил в «Маккаби» из Хайфы, он пригласил украинца поработать у него ассистентом. А еще через пять лет Баль перешел на самостоятельную работу: тренировал «Маккаби» из Герцлии и «Акоах» из Рамат-Гана.
Любовь израильских болельщиков и уважение местных специалистов футбола, смею предположить, Баль завоевал не только на поле, а затем на тренерской скамейке, но и тем, что во время войны в Заливе 1991 года, презрев опасность, оставался в стране.
— Да, многие тогда уехали, а мы с Чановым остались, — продолжает Баль. — Чего уж греха таить, страшновато было. Особенно ночью при воздушной тревоге. Леденящий вой сирены, страх за домашних и главное — ощущение полной беззащитности. Никто же не знает, откуда ракета летит и где упадет, если ее не уничтожат в воздухе. Так продолжалось больше месяца. Слава Богу, для нас все обошлось. По-моему, в Тель-Авиве были только две жертвы, — у стариков сердца не выдержали.
Чтобы стать тренером в Израиле, ему не пришлось подтверждать диплом выпускника Киевского института физкультуры — на Земле Обетованной, где, как известно, «на четверть наш народ», такой диплом котируется. Единственное, что к нему пришлось приложить, — это свидетельство об окончании двухнедельных тренерских курсов в Израиле. Условиям для повышения квалификации, к слову сказать, там уделяется самое серьезное внимание. Баль слушал лекции таких приезжих корифеев, как Константин Бесков, Бобби Робсон, Луи ван Галь. А в межсезонье можно было самому отправиться на стажировку в «Барселону» или, скажем, в «Манчестер Юнайтед».
Языковой проблемы к тому времени уже не испытывал, она осталась в далеком прошлом. Прожить 10 лет в стране и не выучить язык, это нонсенс, считает Баль. Разумеется, говорил на иврите с акцентом, но там полстраны так говорит, и футболисты его прекрасно понимали.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Футбольному тренеру сложно предаваться таким сантиментам, как тоска по Родине, обычно он вынужден жить там, где востребован как специалист. В 2000 году Баль уезжал из Израиля в Литву, где собирался тренировать «Жальгирис» из Каунаса. Но пока, суть да дело, хозяин команды, его пригласивший, неожиданно продал акции клуба другим людям, в планы которых тренер Баль не вписывался.
Мысли вернуться на Землю Обетованную не возникло. Там интересно работать с командами, решающими серьезные турнирные задачи, а прозябать во второразрядных клубах поднадоело. К тому же, как Баль теперь признается, он так и не приспособился до конца к менталитету израильских футболистов.
— Может, сейчас там что-то поменялось к лучшему, но тогда от отношения местных игроков к футболу, мягко говоря, я был не в восторге, — делится Баль. — Помню такой эпизод. Втолковываю одному талантливому парню: «Моше, если бы ты не только шел в атаку, но еще и возвращался назад, чтобы помочь своим защитникам, — цены бы тебе не было». А он улыбается: «Андрей, если бы я это делал, то играл бы не здесь, а в Европе». Ну не хочет человек расти, не стремится совершенствоваться, его и так все устраивает, — какой тут тренер поможет?
Возвращение домой, конечно, потребовало какой-то внутренней перестройки, однако представление о чемпионате Украины, который десять лет прожил без него, у Баля было вполне отчетливое. За всем, что происходило в украинском футболе, постоянно следил по прессе, а когда приезжал в Киев в отпуск, встречался и беседовал со многими футбольными людьми.
— Первый год после возвращения работал тренером-селекционером в «Динамо», много ездил, — в том числе по России, другим восточноевропейским странам. Заносило даже в Италию, Швецию. А в июне 2001 года раздался звонок из Полтавы. Посоветовался с Лобановским, получил благословение мэтра, и за неделю до начала чемпионата принял «Ворсклу». Вспоминает, как во время первой игры — с «Днепром» — даже не знал всех игроков своей новой команды по фамилиям...
О грядущих переменах в руководстве сборной Украины Олег Блохин, разумеется, узнал раньше, чем любой из его потенциальных помощников. С Балем их связывало общее игровое прошлое — около шести лет вместе выходили на поле в футболах киевского «Динамо». Да и дальше легко отыщутся параллели: оба доигрывали за рубежом, и там же плавно и естественно пересели на тренерскую скамейку.
Но в переломный для сборной момент более глубоко в украинский футбол оказался «погруженным» все-таки Баль. То же самое, впрочем, касалось и остальных будущих помощников Блохина, который, не сомневаюсь, это обстоятельство принимал во внимание, формируя свой штаб.
В августе 2003 года ввиду разногласий с городским руководством Полтавы Баль расстался с «Ворсклой», а меньше чем через месяц у него состоялся первый разговор с Блохиным насчет сборной.
— Я понимал, что Олег Владимирович должен согласовать кандидатуры своих помощников с руководством Федерации футбола, — говорит Баль. — Когда это произошло, мне выпала честь стать правой рукой главного тренера. Смею предположить, что для Блохина, долго работавшего в Греции, был важен и мой зарубежный опыт.
Штабу Блохина, как мы помним, пришлось начинать с места в карьер, и запланированный предшественниками товарищеский матч с Македонией не добавил оптимизма поклонникам сборной Украины. Как, впрочем, и последующие товарищеские игры.
— Мы обязаны были через это пройти, набивая на первых порах синяки и шишки, — убежден Баль. — Команду не создашь за месяц-другой, тем более, когда речь идет о сборной страны. Приходится много ездить, чтобы постоянно держать в поле зрения кандидатов. Больше всего их сейчас в «Днепре» — естественно, что к матчам этого клуба мы проявляем повышенное внимание.
Следили за российскими клубами, где играют наши соотечественники.
На первого помощника главного тренера сборной возложены и организационные вопросы, связанные с проведением сборов, вызовом футболистов, своевременной (ровно за две недели — с этим у ФИФА строго) подачей именной заявки на очередной отборочный матч. В футболе, говорят, нет мелочей.
Уверенную поступь украинской сборной в отборочном цикле ЧМ-2006 наверняка можно считать продолжением целенаправленной и слаженной работы ее штаба. И если наша сборная добьется желанной цели, то Андрею Балю будет легче отвечать на вопрос о самом памятном достижении если не во всей футбольной жизни, то хотя бы в ее тренерском разделе.
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
× 29
Загрузка комментариев
